Воцарилась пауза, за которую Кейтелле растерял напускное безразличие.

- Откуда, зачем? - спросил он беспомощно.

- С вашего подразделения… - служащий уставился на многочисленные застежки ветеранского пальто, словно ему стало стыдно за чужие правила. - На личную и служебную переписку за пределами страны полагаются допуски…

- Откуда мне было знать! - Кеталиниро тихо ударил кулаком о пластиковую панель, та глухо задребезжала и чуть не отвалилась.

- Раз вы пришли без разрешения с международным письмом, - служащий привстал, возвращая конверт, - я обязан заявить на вас в полис.

Внутри у Кеталиниро оборвалось нечто жизненно важное. Он бездумно уставился на идеально белый кусок бумаги, грозивший столь многим.

- Сделаем вид, что вы сюда не приходили. Берите же! Спрячьте подальше.

Бормоча нелепые слова благодарности, Кеталиниро выхватил конверт и выскользнул из отделения почты прямо в прохладное утро под пронзительный ветер позднего лета.

С минуту он простоял, смиряясь с тем, что проклятая записка все еще покоится во внутреннем кармане у самого сердца. Кажется, не удастся исполнить свой тайный гражданский долг - залог спокойствия совести. Обиженные не будут отомщены, а правосудие не свершится по милости совершенной бестолковости их защитника. Кеталиниро не понимал, как еще можно было переправить крохотное послание за границу так, чтобы вся страна не оказалась в курсе его дел.

И ведь пустяковая вещица!

Сбитый с воинственно-решительного настроя, Кейтелле поплелся на работу, с которой так опрометчиво отпросился. В светлом захламленном кабинете собралось несколько малознакомых персон. Сотрудники из соседних отделов окружили стол Айномеринхена, а тот рассказывал очередной забавный случай. Увлеченные повествованием, долго они на однорукого клерка не пялились. Кто-то произнес азартное “Продолжай!”, что Айномеринхен сделал с превеликим удовольствием.

Кейтелле грохнулся на скрипяще-шатающийся стул, щепки которого цеплялись к любой ткани и не оставляли заноз только в пластинах. Ветеран прокручивал в голове скоротечный разговор с почтовым кассиром, боевой дух медленно падал. Если бы Кеталиниро за эти годы переписывался хоть с кем-нибудь, то знал бы наверняка - каждое международное письмо под учетом! Если бы он переписывался… Наверняка всю корреспонденцию прочитывает специальная комиссия. Сидят себе в шумном темном помещении за старыми столами, а на столах - груды вскрытых конвертов, внутренности которых давно перепутали. Смеются, дымят, жгут скучное и публикуют веселое.

Получается, заторможенно думал Кеталиниро, три недели бессонных ночей, муки совести и принятое наконец решение поступить по справедливости - коту под хвост. Сердце тихо нашептывало разуму, что, быть может, это и к лучшему… и само мироздание хранит его от рискованных шагов.

- Ты вообще… дубина! Все неверно делаешь!

- Меня уже сняли с задания, какая разница?

Комната наполнялась монотонными голосами, они то стихали, то нарастали сплошной волной, взрываясь иногда хохотом - обычное дело. Айномеринхен терпеть не мог пустоты, заполнял ее шумными сотрудниками, приключениями или издевательствами над Кейтелле. Общительный и открытый Менхен активно жестикулировал, громко говорил и обзывался дубиной. Ему позволяли многое, слишком многое - за яркую внешность, рыже-медные волосы, за то, что успевал больше других и никогда не жаловался.

- Запоминай на будущее: ты не местных допрашивай, - проникновенно говорил он. - Местным еще лежать и страдать. Какой идиот признается, что персонал хамит и подворовывает?

- И что ты предлагаешь?

- Не игнорировать меня, особенно когда я говорю умные вещи, - Айномеринхен самодовольно улыбнулся. - Я уже с десяток лет занимаюсь исследованиями, и знаешь, что я тебе скажу - если желаешь найти истину… кстати! А что, Кейтелле, как там твои поиски?

Вопрос прозвучал неожиданно. Столь неожиданно, что Кеталиниро вздрогнул.

- А?

- Расследование твое, почтеннейший, - сидящие молодые люди обернулись на ветерана. Кеталиниро вдруг почувствовал себя необычайно уязвимым. - Узнал что-нибудь о малыше? Ты ведь за этим ходил?

- Нет, не совсем. Я… за конвертом. А так - нет. Никаких сдвигов. Тишина на всех радарах.

- Не отчаивайся, - улыбнулся коллега и вернулся к тому, на чем его прервала ассоциативная мысль. - Так вот, когда опрашиваешь всяких мучеников медицины…

Хотелось закрыть глаза, лечь на стол, зарыться лицом в бумаги и больше никогда не выныривать. Локальное расследование Кеталиниро не давало результатов уже три года, и неосторожные слова Айномеринхена напомнили о череде фиаско. Узнал что-нибудь? Какой уж тут “малыш”!.. Если он и есть где-нибудь, то давно уже взрослый, с опытом, какого иные за сотни лет не наберут. Которого врагу не пожелаешь.

- Опрашивай иногородних, дурень! А лучше - иностранцев, этим точно нечего терять, особенно если интервью идет в последний день. Желательно, чтобы гость из далеких стран сидел на чемоданах, с билетом в руках. Понимаешь? Ему никто не успеет отомстить!

- Где я переводчика найду?

- А сам учить не пробовал?

Кеталиниро поднял голову.

- Айномеринхен, когда у тебя следующий обход? - спросил он не своим голосом, чуть раньше, чем успел посоветоваться с разумом.

- Завтра в полдень. В центральную городскую пойду, а чего?

- Возьми меня с собой на правах стажера, - глаза Кеталиниро беспокойно скользили по настенному календарю за позапрошлый год, словно он пытался разглядеть в нем план дальнейших, понятных одному ему, действий.

- У тебя своих дел мало?

- Я с ума сойду в этих бумагах… ну и… премиальные.

Слово “премиальные” успокоило коллегу. Он добродушно улыбнулся и не замедлил поставить Кеталиниро молодежи в пример. А тот нервно и бездумно мял в когтях единственный экземпляр семестрового отчета.

- Конверты в следующий раз проси у меня, ладушки?

- Кража госимущества, - произнес Кейтелле автоматически. Сознанием и телом он давненько пребывал в своем рискованном плане. Глупом, начертанном ржавыми вилами по стоячей воде. Трясло от мысли, что если кто-либо узнает о затеянном, то его уволят. В лучшем случае. О худшем думать не хотелось и вовсе.

Около месяца назад Кейтелле проснулся и понял - он не в силах более держать в секрете то, что увидел в гнилых шахтах Некрополиса. Отвратительная жестокая правда порвет его, а призраки прошлого замучают, если он не восстановит справедливость. Единственное, чего не понимал Кейтелле - как он прожил, скрывая истину, столько лет?

Айномеринхен, плывущий в омуте собственного обаяния, ничего не знал о планах Кеталиниро, а сам Кейтелле с трудом реагировал на безудержный треп коллеги. Тот, по своему обычаю, совершенно не интересовался, для чего Кейтелле так внезапно понадобился конверт. Да еще и утром. Бывшего врача редко волновали бытовые мелочи чужой жизни.

- А то получается нечестно - сидим за копейки на кладбище конвертов… они через год выйдут из употребления и превратятся в гору дорогой макулатуры. …совсем с ума посходили с этими почтовыми реформами.

Они пересекали узкий коридор центральной городской клиники. Серо-синие стены и потрескавшаяся краска на белых дверях настойчиво требовали ремонта, лампы под потолком горели через одну в лучшем случае, что создавало в учреждении неуместный полумрак. Но и в полумраке молодые ребята в кремовых комбинезонах умудрялись издали разглядеть нашивку Минздрава на плече Айномеринхена, и натянуто улыбались навстречу. Хотя, вероятнее всего, частого гостя из Министерства просто узнавали по броской внешности - Айномеринхен цвел в любое время года, в любое время суток. И слышно его тоже было издалека.

- Нам нужен 225-ый, - пробормотал Кейтелле, разворачивая лист со “шпаргалками”. - Уроженец Катри, прибыл на обследование серд…

- …ведь наши клиники впереди планеты всей!

- …завтра отбывает. Терять ему нечего, как ты и говорил.

- Если за ночь его не придушит главврач за излишнюю откровенность.