Не специфические ландшафты Евразии, вытянувшиеся вдоль 50-той широты, а русская, православная победа лежала в основе евразийской идеи - явленной в политике русского государства задолго до откровений и обобщений классических евразийцев. Исходить, судя по всему, следует именно из этого. И следовательно, признать, что безусловный приоритет православия , русской культуры, русского языка, питаемое православием благожелательное отношение русских к национальным и религиозным особенностям присоединенных и присоединившихся народов являются особенностями
принципиальными, вневременными, не теряющими своей значимости и сегодня. Именно поэтому евразийскую идею нельзя рассматривать сегодня в отрыве от того объективного процесса, который условно можно назвать активизацией Степи, или, если угодно, "азиатизацией, накрывающей пространство Евразии" . Лишь при самом серьезном учете этого процесса евразийская идея может превратиться в идею конструктивную. Но даже в самой слабой ассоциации с европейским мультикультурализмом евразийство грозит России гибелью - гибелью "под копытами" степняков. В умных руках евразийская идея может стать средством возрождения и победы русской цивилизации в ее противостоянии с Западом. Но может, при неосторожном обращении с ней, сформировать среду ликвидации этой цивилизации.
Сама идея существования определенного пространства, благоприятного для активного переселения и, следовательно, для интенсивного этногенеза, конечно, может быть принята в качестве конструктивной. Однако, такое пространство позволительно рассматривать лишь в качестве некого необходимого условия. Но если мы обратимся к условиям достаточным( а это неизбежно, если оценивать качество этносов - их способность к развитию и совершенствованию ), то вся эта география стремительно теряет свои преференции, уступая место идеальному - религиям, культурам. Увы, классики евразийства явно недоучитывали роль идеального в этногенезе. И в общем-то понятно почему - такого вопроса, как качество этноса, для них попросту не существовало. Все этносы были для них паритетны... И идею паритета можно принять, но при одной существенной оговорке, совершенно необходимой, чтобы отгородиться от обвинений в этнорасизме. Паритетны лишь по принципиальным возможностям. По реальному же состоянию.... Вот здесь все и зависит от качества идеального, исповедуемого ими.
Сегодня, когда евразийство переведено из разряда идей теоретических в разряд идей практической политики, крайне необходимо пересмотреть основы классического евразийства. Только тогда евразийство, действительно, обретет статус идеологии, претендующей стать опорой нелиберального глобализма - глобализма нового типа. И прежде всего признать, что в основе евразийской идеи лежит факт русской, православной победы - факт подавления и последующего подчинения русскими орды. Благодаря этой победе Русское государство становится геополитическим субъектом не только в Европе, но и в Азии. Удвоение субъектности, а не мифическое мирное сосуществование двух начал, евразийство и должно прежде всего фиксировать. Таким евразийством Россия не порывает с Европой, она лишь заявляет о своем намерении идти другим путем. В таком варианте толкования евразийства Россия отказывается и от принципа жесткого противопоставления Европе, и от приплясывания " на цирлах" перед Ордой ( как в классическом евразийстве ). Но отказывается и от пренебрежительного отношения к Азии.
Модель мимикрии ( сведение влияния азиатского на Россию, до защитного камуфляжа ) в приложении к России, вряд ли можно признать адекватной. Куда более перспективной кажется модель прививки на дичок. Сначала восточного христианства на славянский, языческий дичок.... Что дает, между прочим, новый импульс и христианству - без России за последние 1000 лет оно о-протестантнилось бы до полного самоуничтожения. Вторая прививка уже иная( мичуринская по сути ): христианский саженец оказывается в условиях экстремальных и напитывается от агрессивной среды сверхустойчивостью и сверхсилой...
Эта ордынская закалка ( закалка на пределе выживания) во многом определила формирование российской мощи. И высвободив себя из ордынского рабства, Россия , помятуя о благодатном почине Святого Александра Невского, две мощных зуботычины которого на какой-то срок принудили агрессивных латинян к миру, стала уже по-настоящему вправлять мозги агрессивному Западу. Ставя его на место, причем с нарастающей жесткостью, после каждой попытки посягнуть на исконные русские земли. И в веке 17-м, и в веке 18-м, и в веке 19-м , и в веке 20.
Так что совершенно напрасно дразнит Запад Россию сегодня, в веке 21-ом...
Отказ от классического толкования евразийства открывает возможность и для более спокойного обсуждения проблемы русского национализма. Русские у националистов порой выглядят некой константой - чем-то раз и навсегда установленным, не подлежащим изменению. Они, так сложились исторические обстоятельства, очутились под Ордой, выстояли и сохранились. Но это не так - они стали другими, они перешли в новое качество. И одно из приобретений сопротивления Орде это - переход из состояния " обычный европейский народ" в состояние "народ цивилизационный"( способный формировать свою цивилизацию ). Наличие такого перехода не только разводит сегодня по разным углам националистов и имперцев, либералов и патриотов, но и является главным истоком сегодняшней неприязни к евразийству. С другой стороны, именно признание наличия такого перехода, то есть существования исторически обусловленной несовместимости понятий " русские" и "европейская нация"( в стиле чехи, поляки, литовцы, французы, немцы) может стать основой для сближения.
В этом цикле о евразийстве запланировано еще три беседы.
Седьмая беседа будет посвящена деликатнейшей теме сосуществования конфессий - проблеме государствообразующей религии.
Конфессия - это не только совокупность определенных вероустановлений, догматов, канонов, обрядов, но и то поле идеального, которое эта совокупность создает и через которое она обращается( воздействует) уже не только к принимающим данные вероустановления, но и к тем, кто исповедует иную веру или довольствуется атеизмом. Это поле и есть надконфессиональное в конфессии,и его качество в общем-то и определяет цивилизационные возможности конфессии. С опорой на эти предварительные установки и будет рассмотрен процесс становления Православия - рождения его в ожесточенной многовековой борьбе Вселенских соборов. Византия, где христианство являлось не государствообразующей, а лишь государственной религией, благодаря именно ее исходному исключительному национальному многообразию получила исключительные возможности для развития и становления Православия. Она родила православие и фактически в этих родах погибла. Ухоженный и окультуренный саженец, выброшенный ею на северо-восток , оказался в природных условиях скудных, мало приспособенных для беззаботного существования - теоретически безупречно выделанная на всемирных соборах евангельская идея самостеснения оказалась на пространствах стесненного существования. Да еще прошла многовековую татаро-монгольскую проверку на вшивость. Все это и обеспечило исключительное качество православной конфессии- превратило ее в государство образующую конфессию России.
