Она продолжала писать, а Андрей, жадно вгрызаясь в каждое Ее слово, пытался увидеть в нем еще раз ту самую красную тряпку, которой когда-то Блондинка его зажгла. Он каждый раз искренне отвечал, более того, сам частенько начинал разговор или переписку. В словах Блондинки нередко прослеживались нотки флирта и даже сильного романтического влечения к Андрею, что его выводило из себя. Она не отпускала его, а причина была непонятна. Бывало, что Андрей мог измениться резко в лице и даже прикрикнуть, грязно ругнувшись, потому что не понимал, зачем все это делает Блондинка. Ее характера хватило бы на десятерых, и Она бы, если бы хотела, то давно бы сожгла все мосты между ними, однако, Блондинка позволяла ухаживать за собой, продолжая смотреть на Андрея взглядом, которым никого более не одаряла.

Свернувшись в вопросительный знак, положив ногу на ногу, а руки скрестив на бедрах, Андрей трясся от перепоя. «Слышь, хорош. Все. Делай что хочешь, но наш бухометр начинает зашкаливать. Посмотри на себя. Тебе скоро удастся Ее впечатлить, но только не собой, а своим пропитыми трясущимися ручонками, желтым цветом лица, вечно красными глазами и вместо парфюма перегаром. Сбавляем обороты», – Рацуха, как всегда, была права, но к удивлению Андрея, они снова были в одной лодке. Холодное, сухое, будто из недр самого себя вылезшее, Андрей уронил: «да пошел я…». Тело застыло, что даже рука с зажатой сигаретой между пальцев перестала трястись, глаза въелись в чашку с кофе бездушным и до страха пронизывающим взглядом, а лицо залилось решительностью. В следующее мгновение рука медленно и цинично начала заминать окурок в пепельнице, а изо рта сидящего сильнейшей струей уже несколько секунд вылетал дым, при этом у него поднялась, готовая собой разорвать весь лоб, бровь. Уничтожив окурок, рука потянулась к телефону.

– Дима, привет. – По-утреннему нетрезвый голос пустил басом и хрипотой вибрацию по кухне.

– Ну ничего себе. И тебе здравствуй. Ты вспомнил, что еще бармен? Чем занимаешься?– Дима начал ёрничать.

– Занимаюсь уборкой.

– И на какой стадии?

– Сейчас я ищу полку, куда убрать тот пиздец, что произошел. А еще сегодня утром пришел к открытию.

– Поделись, что на этот раз?

– Бухать – дорого. Мне нужны смены. – На другом конце провода раздался смех.

– Сегодня выйдешь? Большое мероприятие.

– Мой жопу, прячься в траншее. Батин ремень, слезы и шея! – Андрей преобразился в голосе.

– Оу, ну как скажешь. Давай, ждем тебя.

Андрей вышел из подъезда. За ним еще не успела щелкнуть дверь, а он уже прикуривал очередную сигарету, которая должна была, как он каждый раз надеялся, вернуть его к жизни. В этот раз все было непривычно: сигарета показалась еще более мерзкой на вкус; мысли, что кубарем в хаотичном порядке полезли в голову, никак не могли ни выстроится в ряд, ни даже определиться, какая из них приоритетнее, что очень сильно раздражало; худое лицо продолжало пульсировать от височной боли, но больше всего настораживало непонятное чувство дежавю. Он так давно не встречал подобным образом утро.

Под занавес рабочего дня Андрей стоял, облокотившись на стойку, и слушал очередную веселую театральную историю от Артиста, медленно потягивая из шейкера свой ледяной кофе. Он был увлечен процессом ловли и попыток раскусить мельчайшие частицы корицы, что плавали в его кофе, параллельно думая, чем завтра постараться удивить Блондинку. Его взгляд уперся в пол, а лицо приобрело придурковато-задумчивый вид. Женя принялся начищать бар, изредка обмениваясь через ползала с хостес Аней шутками, а Дима стоял неподалеку и внимательно пропускал мимо ушей Сашины слова. Артист закончил свою историю, взмахнул над запрокинутой головой стопкой текилы и с кислым лицом, закусив лаймом, уставился на Андрея.

– Ну что, Андрюха! А у тебя какие новости?– Саша с ухмылкой, но пристально уставился в образ задумавшегося.

– А у меня, Саша, две новости. Одна плохая, а вторая ахуеть какая плохая. – Взгляд Андрея продолжал тупить в пол.– Плохая – меня несколько дней назад послала нахуй невероятно-божественно-очаровательно до колик в районе поджелудочной красивая блондинка. А вторая новость заключается в том, что я пошел. – Взгляд медленно поднялся к глазам Артиста и уставился в него серыми камнями, покрытыми холодным инеем.

– В таких случаях я говорю, что с одной стороны ты красивая, а с другой у тебя лицо. Это к тому, что ничего страшного не свершилось. Стоп, это та самая, которую ты так воспевал? Мне даже интересно, как ты себя чувствуешь?

– У моей печени инфаркт, у моего сердца открытый перелом, а у мозга болит голова и месячные!

– О, так ты до сих пор с того раза переживаешь? Неужели действительно так зацепила? – Дима плавно вошел в разговор, припомнив Андрею посиделку, когда они выпили литр рома, чтобы Андрей выговорился.

– Я пью уже две недели, чтобы поменьше думать о Ней, а побольше о всякой херне. Я каждый раз, как появляется момент, еду к Ней, хотя знаю, что Она не ждет. Я отвечаю на Ее сообщения, более того, я сам их Ей пишу. У меня не встает на других женщин, и я могу не менять трусы два дня. Меня с каждой минутой все больше тошнит от самого себя.

– Так, господа, конструктивнее… – Сашу заинтриговало происходящее.

– Господа все в Париже!– Дима не удержался и перебил Артиста бородатой шуткой, которая вызвала у всех барменов улыбку на лице.

– Хорошо, мужики…– Артист вновь попробовал начать свою речь, но на этот раз был перебит уже Женей на другом конце стойки.

– Мужики в Сибири лес валят.– После этих Жениных слов уже все четверо, в том числе и Андрей, залились смехом.

– Короче, гомосеки! – Саша как отрезал,– Андрей, я смотрю ты улыбаешься, а это уже неплохо. Что случилось-то у вас?

Андрей вкратце, но со всеми основными вехами рассказал Артисту о произошедшем недоразумении между ним и Блондинкой. Ему было искренне интересно мнение Саши, потому что, если отбросить всю его шутливость и, на первый взгляд, несерьезность, то можно было убедиться в том, что это очень чуткий, мыслящий и даже местами мудрый человек. Пока Андрей рассказывал, Женя успел со всеми распрощаться и покинуть бар, а Дима продолжал стоять и внимательно слушать коллегу, изредка прерываясь по рабочим моментам, позволяя Андрею не отвлекаться от рассказа.

– Так я не понял, как Она аргументирует происходящее?– Артист уже был полностью поглощен рассказом.

– А в ответ гробовое нихуя.

– Так. Давай подытожим. Я правильно тебя понимаю? Тебе понравилась какая-то крашеная блондинка; ты ее добился, въебав на это кучу всякого «себя»; как с тобой бывает, влюбился; вы переспали спустя только месяц; на следующий день она тебя опрокинула, сказав, что у вас «нет будущего», а ты «не ее человек»; и ты продолжаешь верить в прекрасное далёко с Ней?

– Если убрать поэтичную романтику и не описывать Ее духовную красоту и вполне материальную ебабельность, то – да.

–Мудак.

– Очень приятно. Андрей.

–У меня была женщина, потеря которой, казалось, несовместима с жизнью. Но мне пересадили печень, и я снова с вами. Вот посмотри на того парня, – Артист показал аккуратным кивком в сторону сидящих за столиком двух мужчин, один из которых был похож на персонажа из мифов древних викингов, столь брутальное и заросшее у него было лицо.– Как думаешь, зачем ему борода? Чтобы не подумали, что он пидор. Так и ты. Ты пытаешься спрятаться за своими переживаниями, а особенно ты переживаешь с бутылкой. Это не просто так говорят. Ты Уже сделал больше, чем любой другой бы сделал, ты показал, что будешь биться за Нее, но насильно мил не будешь. И ты не прав, говоря, что тебя послали, а ты пошел. Как раз наоборот, ты, как дурак, не пошел. А надо было бы сходить, конечно, не «на хуй», но в какую-нибудь пизду точно!

– У меня сейчас такое состояние, когда из меня лезет пиздец, обгоняя всякую хуйню. Я буквально вчера накидался, залез на ларек и начал с него мочиться прямо на улицу, по которой ходят люди и ездят машины. Подсознательно я жду, когда найдется сила, которая врежет мне хорошенько и, может, выбьет из меня немного Блондинку. Но случится это еще не скоро. А сегодня я чувствую, что поездка с Димой и похмельем меня приведет обратно в саркастическое отношение к жизни.