– Но за что? – удивлялся Плетнёв. – Чего мы такого сделали?

– Отнимаем прихожан у православных, – засмеялся водитель, выезжая на просёлочную дорогу. – Или у кого другого. Но иеговистов местные не любят ещё больше: арестовывают, разгоняют… Так что нам, можно сказать, повезло.

– И из-за этого чего, кто-то пойдёт даже на похищение детей?..

– Ну, вполне возможно. Пастор не из местных, недавно переехал, собрался на месте православной святыни строить адвентистский храм. Если деревенским всё равно, то обязательно какие-нибудь радикалы из города попытаются подпортить этот наш замысел. Может, даже сатанисты.

– Я слышал, они пару лет назад активно бегали по городу.

– Да и сейчас, в принципе, бегают, – парировал Власьев, сворачивая к болотцу, где дорога была совсем уже разбитая. – Ты не читал, что ли, как они разнесли Черноозёрское кладбище в самом центре города?

– А, осенью, – кивнул Плетнёв и жестом спросил разрешения глотнуть воды из купленной в сельпо бутылки.

– На нас им вообще милое дело охотиться, – продолжал Кристиан, огибая заросший водоём, за которым светлели надгробные памятники. – Мы же христиане, причём гораздо жёстче чтим Святое Писание и живём праведно. Да и власти вмешиваться, если что, не станут. Убивай да похищай – полное раздолье.

– Ну, да, – нехотя согласился Вадим и, дотронувшись до холодной бутылки, почувствовал жжение в пальцах. – Кстати, я нашёл в подвале не только эту штуковину, но и шерсть.

– Шерсть?.. Какую ещё шерсть?

– Не знаю, но она колется сильно, вот пальцы до сих пор зудят.

Власьев остановил «Газель» аккурат перед каменным забором кладбища, поросшим крапивой, и взглянул на руку товарища.

– Она была на гвоздике в дырке со стороны огорода, – пояснил Плетнёв, – и на досках в полу. Думаю, её оставили похитители. Причём пролезть там можно только ребёнку, слишком уж мало пространства.

– Какая-то собаченция бегала у дома пастора, – припомнил Кристиан, выходя из кабины. – Пошарила уж там вдоволь, шерсть везде пооставляла.

– Нет, это мой Юрец, я привёз его только после обеда вот…

– Ну, другая, значит, псина успела наследить. Ты лучше в дом животных не заноси, у нас это не положено.

– Да, я помню.

Они подошли к воротам, которые наглухо поросли зеленью и поганками. Кладбище на самом деле было старым и давно никем не посещалось. Решётки проржавели, равно как и проволоки, которыми их обтянули, чтобы никто не смог просто так проникнуть на погост. Вадим попытался сдвинуть створки, но те сидели прочно, словно зацементированные.

– Не трогай там ничего, – предупредил Власьев, изучая длинную стену. – Если местные узнают, что мы и тут похозяйничали, то нас точно тогда четвертуют.

– Так кладбище же заброшенное, – оправдался Плетнёв. – Мало ли, вдруг у меня там бабушка похоронена.

– Если только твоя бабка умерла до войны, – ухмыльнулся Кристиан, пытаясь найти лазейку, через которую сюда наверняка наведывалась местная ребятня. – Здесь не хоронят с сороковых годов уже… Если не раньше. Действующее кладбище на другом конце посёлка, там же часовня у православных.

– Стало быть, это место принадлежало той сгоревшей церкви? – уточнил Вадим, пиная сухие шишки, которых в округе валялось довольно много.

– Ну, да. И сатанисты сюда одно время любили наведаться.

Вдруг Власьев исчез из виду, стоило Плетнёву лишь на секунду отвернуться.

– Давай сюда, здесь тропинка, – позвал он его из-за каменной кладки, и Вадим увидел разрушенные кирпичи чуть левее от себя.

Действительно, пройти здесь можно было весьма спокойно и с любым ростом. Правда, бывший детский сад располагался на противоположной стороне. Туда-то они и направились.

На территории кладбища было тихо и сумрачно. Высокие деревья, хоть и без листьев, настолько плотно сцепились наверху ветками, что солнечный свет сюда практически не пробивался. Да и дело шло к вечеру. Поэтому нужно ускориться, чтобы потом не плутать в темноте по захоронениям.

Многие могилы провалились. Сверху их засыпало сухой листвой, сучьями, сосновыми иглами и прочим лесным мусором. Памятники покрылись зелёным мхом. В воздухе пахло болотом, что не удивительно, ведь совсем рядом располагался водоём. Странно, что талые воды не затопили это место полностью. Пройдя вглубь, Вадим даже обнаружил кое-где ещё не растаявший снег.

– А тебе откуда известно о сатанистах? – поинтересовался он у Власьева, который изучал центральную аллею, заросшую крапивой и борщевиком.

– Оттуда же, откуда все узнают, – парировал Кристиан, попытавшись протиснуться сквозь заросли, но отступил. – Из газет… Эту церковь, которую нам отдали, тоже они сожгли.

– Сатанисты??? – удивился парень, остановившись перед металлическим памятником, по которому тянулись кверху ветви кустарника. – Значит, учитель Роберт прав в своих опасениях?

– Как бы то ни было, здесь ночью никто не шастал, – заключил Власьев, присев на корточки и внимательно изучив жухлую траву. – Мы единственные сюда забрались. Будешь?

Он предложил ему бутылку с остатками воды, и Плетнёв с радостью сделал пару глотков.

– Да и на месте похитителей я бы не стал сюда соваться в темноте, – продолжил рассуждать Кристиан, двинувшись дальше по другой аллее. – Тем более с тремя детьми. Что тут делать? Прятаться? Проще в лесу уж переждать. Или вообще дойти до машины и свалить.

– А там есть дорога? – вопрошал Вадим, поставив пустую бутылку на остатки могильного памятника.

– Вот хочу проверить. С Божьей помощью…

Двигались они долго. Постепенно становилось темнее, и Вадим стал спотыкаться и цепляться одеждой за кривые ветки. Кладбище оказалось огромным. Даже странно, что столько людей здесь было похоронено на фоне сравнительно небольшого посёлка. Хотя он, может, уменьшился за все эти десятилетия. Или сюда привозили покойников из соседних поселений? Тем не менее многие могилы выглядели богато по меркам тех времён. Сделать памятник из камня или даже притащить целую плиту – вряд ли было дешёвым удовольствием для родственников покойника. Это казалось особенно странным, ведь теперь сюда совсем никто не приходил.

– Бутылка-то где? – поинтересовался Кристиан, когда Плетнёв нагнал его у прогнившего деревянного забора.

– Я не стал уж её таскать, – растерялся Вадим, указав неопределённо назад. – А чего?

– Вот если менты найдут тару с твоими пальчиками, будет не очень хорошо, – подметил бородач, подсвечивая забор фонариком от сотового телефона.

– А почему они должны сюда пойти?

– Потому что я нашёл вот это, – недовольно сказал Власьев и опустил руку с мобильником пониже.

Там на могильном камне темнела кровь, а рядом на торчащих из земли спицах ржавой ограды светлел лоскуток.

– Похожа на пижаму, – констатировал Плетнёв и хотел снять кусочек ткани, но Кристиан перехватил его руку.

– Пусть висит, – прошептал бородач и посветил вперёд, где в заборе просматривалось отверстие. – Если удастся убедить ментов, они сюда ещё придут. Пусть сами собирают улики.

– Но им же это не нужно…

– Нас и так подозревают, не будем давать им лишний повод.

Парни выбрались к основному ограждению кладбища, за которым темнел лес. За ним находился огород пастора. То, что злодеи прибежали оттуда, не было никаких сомнений. Но вот куда они двинулись дальше – большой вопрос.

– Я не вижу никаких следов, – пробурчал Власьев, пригнувшись к земле.

– Ну конечно, вон вода проступает. – Вадим надавил ногой на траву, и там запузырилась грязь. – Здесь болото уж, какие следы тут найдёшь теперь.

– Темнеет быстро, – пожаловался Кристиан. – Если кровь есть на булыжнике, значит, и в других местах её можно отыскать, куда мальчишек тащили.

– Можно взять фонарь у Роберта…

– Да какой фонарь ещё, ничего ты ночью не увидишь. Надо утром сюда вернуться и всё повнимательнее осмотреть. И желательно с ментами.

– Ты прав.

– Ладно, я схожу за машиной, а то и её сожгут психи, пока мы тут лазаем. А ты иди к пастору, ему самому ничего не говори. Я сам отцу сообщу о наших находках.