— Его написала Клер?

— Откуда ты знаешь? — вскинул глаза Мишель.

— Слишком уж часто в нем упоминалось ее имя.

Мишель покачал головой.

— Невероятно… Значит, эта чертовка залезла в мою сумку, прочитала письмо и подменила его на другое. Вот это да! Этакая злодейка из бульварного романа… Да, лучше держаться от нее подальше. Хотя скоро вопрос отпадет сам собой, — кажется, родители отправляют ее учиться в Америку. Туда ей и дорога.

Ольга заметила, что они уже долго едут мимо каких-то маленьких городишек, а к Парижу не приближаются.

— А куда мы все-таки едем? — спросила она.

— Это секрет, — загадочно ответил Мишель и свернул на очередную эстакаду.

— Тот самый сюрприз, о котором ты писал в письме?

Мишель молча кивнул.

Дорога пролегала по возвышению, а по обеим сторонам, в низинах, ярко алели подсвеченные солнцем осенние виноградники. Ольге на память невольно пришла известная картина Ван Гога. Они проехали еще немного, и вдруг дорога нырнула в густой тенистый лес, тоже окрашенный в золотистые и багряные цвета осени.

— Как тут красиво! — воскликнула Ольга и опустила боковое стекло. В машину вместе с ветром ворвался аромат осеннего леса.

— Конечно, лаванда уже не цветет, но мы все равно можем остановиться и немного пройтись. — Мишель посмотрел на часы. — Время у нас еще есть.

В лесу было сумрачно и безветренно. Толстые стволы ясеней и платанов заросли голубым мхом. Мишель с Ольгой, обнявшись, шли по шуршащим листьям и временами останавливались, чтобы соединиться в поцелуе.

— Ты скучала по мне? — шепотом спросил Мишель, когда они остановились под развесистым кленом.

— Да, очень… — так же шепотом ответила Ольга и спрятала лицо у него на груди. — Только знаешь, Мишель… — она сбилась и замолчала.

— Что? — с тревогой переспросил ее Мишель.

— Так получилось, что один раз я… почти изменила тебе.

— Как это — почти? — спросил он, чуть отстраняясь.

И Ольга сбивчиво рассказала ему про историю с профессором.

— Наверное, не надо было тебе ничего рассказывать, — добавила она, — говорят, что женщины должны стараться все скрыть от мужчин. Но… я так не могу.

Мишель порывисто обхватил Ольгу за плечи и крепко прижал к себе все ее худенькое тело.

— Бедная ты моя девочка! — пробормотал он. — Сколько же тебе пришлось вытерпеть! Но с сегодняшнего дня всякий, кто посмеет тронуть тебя пальцем, будет иметь дело со мной. Мужчины будут отданы на растерзание диким зверям на арене де Лютец. А женщины… Женщин мы куда-нибудь сошлем. Например, в Сибирь!

Ольга тихонько засмеялась, хотя на самом деле ей хотелось плакать от счастья. Она решила не рассказывать Мишелю историю с пропажей колье и про случай с голубоглазым шофером. Зачем теперь вспоминать все это? Пусть это будет похоронено под новыми впечатлениями — под этой драгоценной, похожей на темное золото листвой, под синим шелком сентябрьского неба, под шепотом любимых губ: «Олья… Девочка моя… Наконец, мы снова вместе…» Ольге казалось, что время остановилось для них двоих.

Мишель гладил ее тело, его руки забирались под широкую юбку платья, пытались проникнуть через ворот к соскам ее грудей… Он весь дрожал от вожделения. Ольга уже успела забыть, как это бывает, когда дыхание учащается, сладкая истома охватывает каждую клеточку тела, мысли улетают и растворяются в воздухе… Боже, они не виделись целую вечность…

Вдруг каждый из них понял, что спасение только в одном — они должны соединиться. Прямо сейчас, прямо здесь. Иначе они просто сойдут с ума.

— Прости меня… Но я больше не могу… — Мишель торопливо стащил с Ольги трусы и колготки, а затем, путаясь в пуговицах, расстегнул свои брюки. — Боюсь, что в окрестностях Парижа появится еще одна «эрогенная зона»… — он подхватил Ольгу снизу под ягодицы и поднял ее над землей. — Обними меня ногами… — попросил он.

Они стояли среди деревьев, и Мишель плавно раскачивал Ольгу, крепко прижимая ее к себе. Губы их слились в бесконечном поцелуе, длинные волосы Ольги разметались по спине, пышный подол бирюзового платья свисал до самой земли. В тишине с шелестом падали желтые, красные и оранжевые листья, но Ольга с Мишелем уже ничего не видели и ничего не слышали…

Только через полчаса они вспомнили, где находятся. Оба были растрепанные и с сумасшедшими искрами в глазах.

— Как жаль, но нам надо ехать, — сказал Мишель, снова взглянув на часы, — а то не успеем.

— А мы разве куда-то торопимся? — спросила Ольга.

— Да, — ответил Мишель, и Ольга заметила в его глазах знакомые хитрые искорки. — Мы можем опоздать к обеду.

3

— Послушай, Мишель, — спросила Ольга, пытаясь перехватить его взгляд, устремленный на дорогу, — зачем ты порвал мой билет? Мне же все равно надо вернуться домой?

— А, билет… Извини. Что-то я, действительно, погорячился. Это все ты в своем потрясающем платье. Можно было просто сдать билет в кассу.

— Но зачем?

— А зачем он тебе нужен? Еще потеряешь. А так, захотел уехать — купил билет и поехал. Никаких проблем, — Мишель повернул голову и обворожительно улыбнулся. Затем он снова устремил взгляд на шоссе.

Наконец они свернули с дороги и подъехали в большому, увитому виноградом особняку.

— Вот мы и дома, — сказал Мишель.

Затем он открыл высокие черные решетчатые ворота, какие Ольге приходилось видеть лишь в западных фильмах, и подогнал «Шевроле» к просторному гаражу. Белая автоматическая дверь медленно поползла вверх. В этот момент из соседней постройки донеслось приглушенное ржание.

— А, это Трубадур! Учуял меня, — сказал Мишель.

— У тебя есть свой конь? — удивленно спросила Ольга.

— У меня много чего есть, — ответил Мишель и улыбнулся. — Надеюсь, ты не будешь дразнить меня толстым зажравшимся буржуем?

Ольга рассмеялась, и по дорожке, ведущей через цветник, они направились к дому. Ольга вдруг подумала, что цветник необыкновенно похож на тот, что привиделся ей во сне в кресле самолета — такой же пышный, безудержно и буйно цветущий. В основном здесь были одни георгины, но такие разные по цвету и по форме, что казалось, Ольга с Мишелем идут через Ботанический сад. Наконец они подошли к крыльцу и сразу же увидели хозяйку дома.

Эдит вышла к ним в элегантном, облегающем стройную фигуру зеленом платье, которое очень шло к ее глазам. Впереди, на правом плече, был вышит блестящим черным бисером изящный морской конек с маленьким изумрудом вместо глаза.

— Познакомься, это моя мама, — сказал Мишель, а затем представил Ольгу матери.

— Мне бы хотелось, чтобы ты называла меня просто Эдит, — с улыбкой произнесла женщина, и Ольга подумала, что она ужасно похожа на Мишеля. Вернее, это Мишель похож на нее.

— Хорошо, Эдит, — ответила она и пожала протянутую ей маленькую хрупкую руку.

— Я пойду на кухню, распоряжусь, чтобы мадам Бабет собирала закуски. А ты отведи Олью наверх в ее комнату. Жюльен позвонил из Лиона и сказал, что, к сожалению, приедет только завтра.

Мишель пожал плечами.

— Это вполне в его духе, — весело добавил он. — Жюльен — это мой папа, — пояснил он Ольге, — правда, он не всегда об этом помнит…

После этого Мишель снова подхватил Ольгин чемодан, и они стали подниматься наверх.

— Ты, видимо, решила в память о родном доме захватить с собой несколько кирпичиков? — спросил он, взвешивая его в руке.

— Нет, это всего лишь бабушкина кофемолка, — ответила Ольга, — я привезла ее тебе для изучения.

Мишель не поверил своим ушам.

— Настоящая старинная ручная кофемолка?!

— Да-да, та самая, с ручкой в форме змеиной головы.

Мишель бросил чемодан и заключил Ольгу в объятия.

— Ты просто героическая женщина! — воскликнул он. — Тащить чуть ли не через всю Европу такую тяжесть…

— Ну я же не пешком шла, — усмехнулась Ольга.

Они вошли в просторную комнату с окном, задрапированным синей тяжелой шторой, сквозь которую тщетно пыталось пробиться яркое закатное солнце.