Конечно, Нейде должна была достаться не самая малая часть захваченных трофеев, но отказаться от родового достояния, сделаться изгоем, живущим лишь на жалование...

- Покарать Логана - это мое право как любовника Иджерны и отца ее ребенка, - холодно возразил Бран.

- Ваше величество не спешит воспользоваться этим правом, - твердо произнес Фредерик. - А у меня есть право жениха.

- Жениха? - еще немного, и Бран бы рассмеялся.

- Да, жениха, Иджерна дала обещание выйти за меня замуж.

Та всплеснула руками.

- Фредерик, побойся бога, мне тогда было пятнадцать лет!

Он повернулся к ней.

- Ты идешь на попятный и отказываешься от своего слова?

- Фредерик! - простонала Иджерна, ломая руки.

- Я уже сказал тебе: для меня ничего не изменилось. Раз ты не замужем, я считаю тебя своей невестой и хочу на тебе жениться, - он посмотрел на Брана. - С разрешения его величества.

- Вот как? И ты не против, если мы оба будем спать с нею? По очереди? - процедил Бран сквозь зубы.

Капитан сглотнул.

- Ваше величество скоро женится...

- И что?

- И я подумал... может, Иджерна вам больше не понадобится...

- Не понадобится? Она что, треснутая ночная ваза? - в сердцах воскликнул Бран. - Но даже если так, тебе никогда не приходилось слышать о том, что брать чужое - не только грех, но и преступление?

- Я взял только то, что принадлежало мне до вас и до Логанов, - продолжал гнуть свою линию Нейде. - Я не посягал на то, что принадлежит вам, сир.

Бран, недоумевая, перевел взгляд на зардевшуюся Иджерну.

- Ты сказала, что старый Логан взял тебя девственницей? Ты солгала?

Иджерна опять принялась ломать руки.

- Я не солгала! Когда я жила дома, мы с Фредериком только ласкали друг друга...

- Как сейчас? - спросил Бран.

Иджерна вспыхнула до корней волос.

- Н-не совсем... только руками.

Бран некоторое время смотрел на нее, не зная, что сказать, а потом повернулся к капитану.

- Ты и впрямь не считаешь, что зашел слишком далеко с чужой женщиной? - спросил он.

Тот опустил глаза и ничего не ответил.

- Хорошо, - сказал Бран. - Твой сеньор будет завтра на Ассамблее. Ты сможешь прилюдно отказаться от инвеституры и вернуть Логану что там у вас в феоде принято вручать вассалам.

- Копье со значком, - буркнул Нейде.

- Значит, копье со значком, - продолжал Бран. - И сможешь по всем правилам вызвать его на поединок. Он не откажется в присутствии короля, остальных из Пятнадцати и своих вассалов. Мое согласие у тебя есть.

Капитан поднял голову и пристально посмотрел на короля.

- Нет, Фредерик! - воскликнула Иджерна. - Не делай этого, умоляю! Логан тебя убьет!

- А что будет после того, как я убью Логана? - спросил капитан, не обращая внимания на слова Иджерны.

- После этого я сочту, что твоя вина передо мной искуплена, - Бран нехорошо улыбнулся. - Потому что я согласен с Иджерной и не думаю, что ты останешься в живых.

Иджерна топнула ножкой.

- Это большая милость, сир, - вместо наказания получить дозволение сделать то, что ты и так собирался сделать, - сказал Нейде, не сводя с Брана темно-карих глаз. - Но позвольте просить вас еще об одной милости.

- Еще об одной? - Бран приподнял бровь, почти восхищенный наглостью человека, пойманного in flagranti королем, которому он наставлял рога.

- Позаботьтесь об Иджерне, если исход поединка будет... таким, каким вы ожидаете.

Иджерна всхлипнула.

- Не разумнее ли умолять меня о том, чтобы я хотя бы оставил ее в живых? - ощерился Бран. - Я вправе убить ее прямо сейчас.

- Если ваше величество этого не сделает, ваше величество позаботится об Иджерне? - упрямо повторил капитан.

Бран некоторое время смотрел на него, тяжело дыша и раздувая ноздри.

- Я не собираюсь бросать на произвол судьбы мать моего первенца, - ледяным тоном произнес он. - Даже если она неверна мне.

Он повернулся к Иджерне и обнял ее за талию.

- А теперь уходи, капитан Нейде, - бросил он через плечо. - Я хочу остаться наедине со своей любовницей.

Краем глаза Бран увидел, как сверкнули глаза капитана.

- Фредерик... - всхлипнула Иджерна.

И Нейде, поклонившись, вышел из комнаты с сундуком, затворив за собой дверь, а Бран, обхватил Иджерну за шею и впился в ее губы.

Это было так же сладко, как целовать вернувшегося от Иджерны Ловчего. Соленые и влажные, губы Иджерны становились все мягче и теплее, словно воск горящей свечи. И сквозь ресницы Бран видел, как широко распахнутые в испуге голубые глаза Иджерны начинают томно смыкаться.

Скоро она сама уже обнимала короля, прильнув к нему, точно плющ к древесному стволу, так что он чувствовал, как колотится ее сердце.

Зеленый шелк платья словно сам по себе скользил вниз, и рука Брана - тоже словно сама по себе - легла на обнаженное плечо Иджерны, изящное и белое, точно выточенное из мрамора или слоновой кости. А потом, набравшись смелости, забралась за лиф и сжала набухшую мягкую грудь.

Иджерна охнула и, еще крепче обвив шею Брана, буквально повисла на нем, так что они оба рухнули на сундук, Иджерна снизу, король сверху.

- Шлюха!.. - яростно прошептал Бран, приподнимаясь на локтях.

- А то вы не этого хотите! - прошептала в ответ Иджерна. Ее щеки снова пылали, а глаза горели. - А то вы не знаете, что делаете!

Ее пальцы с неожиданной силой сжались на затылке у Брана, больно потянули за волосы. Ворон ахнул, и тут уже Иджерна закрыла ему рот поцелуем.

Бран, не удержавшись, упал на нее всем телом, прижав к крышке сундука. Иджерна глухо застонала.

Тут Бран сообразил, что его рука уж справилась с ворохом иджерниных юбок и добралась до прохладного шелка чулок.

Для удобства ему пришлось перевалиться на бок, и тут же раскрытая кисть Иджерны скользнула вниз по его камзолу и легла на гульфик как на гриф лютни.

Бран замер: сердце колотилось у него в горле, пока Иджерна впервые сжимала и ласкала его напряженный член - пусть даже сквозь толстую расшитую материю.

- Раньше он никогда не был таким большим... - прошептала Иджерна и потянула за завязку.

"Ты никогда не должен спать с Иджерной! Никогда, понимаешь?" - услышал вдруг Бран голос Ловчего.

И он порывисто вскочил, сбросив с себя руки Иджерны.

Отвернулся, оперся о дверной косяк, тяжело дыша, глядя перед собой и ничего не видя. Сквозь звон крови в ушах было слышно, как за спиной шуршит шелк.

- Это случилось на Бельтейн, - раздался вдруг голос Иджерны

Бран вздрогнул и обернулся. Иджерна сидела на сундуке, сложив на коленях руки и глядя перед собой.

- К нам должны были съехаться множество гостей, - продолжала она, - но зима выдалась снежная, а весна - поздняя, так что к началу мая дороги еще были как реки, а тропки - как ручейки, и народу добралось немного.

Фредерик приехал с отцом, он был младшим из трех братьев, и, как у нас говорят, в наследство ему полагалось три вещи: ощипанный петух, дырявый мешок да палка от забора. Рыцарь куриного брода. А я была завидная невеста...

Тот день, первый день мая, выдался таким ярким и свежим, все цвета были как краски, которыми иноземный художник нарисовал ангелов на задней стороне материна зеркала: это зеркало привез из Италии отец, когда ездил со Старым Сычом за вашей матушкой, королевой Бьенпенсантой. Небо такое, как будто рай видно, после зимы радуешься каждому листочку, каждой травинке. Уже желтела в траве калужница, будто лепрекон рассыпал свой клад, и набухли белые почки на яблонях. В такой день кажется, что вся жизнь впереди, а то был последний год моей счастливой девичьей жизни: после Лугнасада заболела мать. Она умерла на Осенины, а в Самайн отец отвез меня к Сычу.

А Фредерик... я знала его с детства, но в этот раз он явился кавалер кавалером: отрастил за зиму бородку и держался как взрослый, даже руку поцеловал и обращался ко мне "домнисель Иджерна", чего за ним прежде не водилось. Но он отправился со мной гулять в сад как тогда, когда мы были маленькими: детям скучно долго сидеть за столом. И там, в саду... он взял меня на руки и перенес через лужу, чтобы я не замочила башмачки. И я поняла, что он явился с намерениями. И я сказала, что все-таки промочила ноги и пусть он посадит меня на ветку яблони. Сбросила башмачок и задрала ножку: вот, пощупай сам, чулок мокрый. Он, слава господу, понял, к чему я клоню, поскольку чулок был совершенно сухой.