Уже в 1941 г. выпуск вооружения возрос почти в 1,5, а еще через год — в 1,9 раза по сравнению с довоенным уровнем. В 1942 г. наркому Д. Ф. Устинову за выдающиеся заслуги в организации производства, освоении новых видов артиллерийского и стрелкового вооружения и умелое руководство заводами было присвоено звание Героя Социалистического Труда.

После победы Дмитрий Федорович — министр вооружения (1946–1953 гг.), министр оборонной промышленности (1953–1957 гг.), заместитель Председателя Совета Министров СССР (1957–1963 гг.), первый заместитель Председателя Совета Министров СССР, председатель Высшего совета народного хозяйства СССР (1963–1965 гг.), секретарь ЦК КПСС (1965–1976 гг.).

С именем Д. Ф. Устинова связано создание качественно новой техники для Советских Вооруженных Сил.

В 1961 г. за заслуги в развитии ракетной техники, а также в создании и запуске первого в мире космического корабля «Восток» с человеком на борту Д. Ф. Устинов вторично был удостоен звания Героя Социалистического Труда.

«Строгая доброта и поддержка инициативы сочетались у него с высокой требовательностью, доступностью, исключительным вниманием и к директорам заводов, и к конструкторам, и к тем, кто стоял у станков… — вспоминал министр машиностроения СССР В. Бахирев. — На предприятиях и испытательных полигонах, на войсковых учениях и в коллективах конструкторов и ученых он умел подметить главное, сосредоточить внимание на нем и довести дело до конца. Он по праву снискал репутацию создателя „школы оборонщиков“».

По его инициативе получили развитие многие перспективные направления различных отраслей промышленности.

С апреля 1976 г. Д. Ф. Устинов — министр обороны СССР, с июля того же года — Маршал Советского Союза. Он твердо проводил в жизнь политику КПСС по обеспечению обороноспособности Родины, повышению боевой готовности армии и флота. Активно укреплял содружество Вооруженных Сил СССР с братскими армиями стран — участниц Варшавского Договора.

«…Пусть никто не принимает наше миролюбие за слабость, — говорил министр обороны СССР, — и пусть никто не пытается пугать нас новыми видами смертоносного оружия: крылатыми ракетами, нейтронными бомбами или еще чем-либо в этом роде… Запугивать нас — дело бессмысленное и безнадежное… Не курс на превосходство в вооружениях, а курс на их сокращение, на ослабление военной конфронтации — вот наша политика». Выступая перед избирателями в феврале 1984 г., Д. Ф. Устинов сказал: «Как министр обороны могу доложить вам, дорогие товарищи: пусть никто не сомневается в том, что мирный труд советского народа защищен надежно».

Верный сын партии и народа избирался членом ЦК КПСС на XIX, XX, XXII–XXVI съездах. В 1965–1966 гг. — кандидат в члены Президиума ЦК, в 1966–1976 гг. — кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС. С 1976 г. — член Политбюро ЦК КПСС. Был депутатом Верховного Совета СССР 2, 4—11-го созывов.

Кроме двух золотых медалей «Серп и Молот» и медали «Золотая Звезда» Д. Ф. Устинов награжден одиннадцатью орденами Ленина, орденом Суворова 1-й степени, орденом Кутузова 1-й степени, медалями, удостоен званий Героя ЧССР и МНР. Он был лауреатом Ленинской и Государственных премий СССР. Имя руководителя оборонной промышленности и Вооруженных Сил страны носят Ульяновский авиационный промышленный комплекс, производственное объединение «Ижмаш» и район в Ижевске, Ленинградский механический институт, где учился маршал, площадь в его родном г. Куйбышеве, улицы в Москве и Ленинграде, воинская часть, военный корабль.

25 ноября 1917 г. группа мракобесов из Всероссийского церковного собора потребовала ликвидировать Братские могилы на Красной площади.

Где теперь эти графы и епископы? Всеми забытые, они сгнили на свалке истории. А имена красных борцов, спящих у стен Кремля, знают и чтут миллионы.

Сюда приходят поклониться не праху, не тлену, а мужеству, которое живет в веках.

Неизвестный солдат лежит у северо-западной стены Кремля, в Александровском саду. Это символично: он защищал северо-западные подступы к столице нашей Родины и словно остался ее бессменным дозорным, ее вечным стражем.

Кто он? Твой сын, брат, отец, муж?

Мы не знаем его имени. Мы знаем: он погиб на подступах к Москве в суровом 1941-м…

Сюда идут матери и отцы, не дождавшиеся сыновей и дочерей, идут вдовы, идут внуки, знающие дедов только по фотографиям. И каждый думает, что, может быть, под этим красным камнем лежит его родной человек… Его Ваня или Микола, его Шота или Сулейман, его Марина или Лиза.

Неизвестный солдат шагнул в бессмертие.

И его вечный покой трепетно и преданно хранят столица, Родина.

Неизвестный солдат погиб в боях за Крюково, на 40-м километре от Москвы.

28 ноября 1941 г. маршал Б. М. Шапошников, знакомя нового начальника штаба одной из армий с обстановкой, сказал:

— Самое опасное положение создалось на правом крыле Западного фронта.

Действительно, здесь враг ближе всего подошел к столице. Уже несколько дней шли ожесточенные бои у Крюкова и в районе Истры. Немецкие танки, наступавшие на Красную Поляну, были в 27 километрах от Москвы. Именно отсюда гитлеровцы поспешили сообщить, что уже видят столицу большевиков в хороший бинокль. По ночам они наблюдали разрывы снарядов московских зениток, отбивавших налеты фашистских самолетов.

«Солдаты! — взывало немецкое командование. — Перед вами Москва!.. Все столицы континента склонились перед вами, вы прошагали по улицам лучших городов. Вам осталась Москва. Заставьте ее склониться, покажите ей силу вашего оружия, пройдите по ее площадям. Москва — это конец войны. Москва — это отдых… Вперед!»

Берлинским газетам приказали оставить в номерах на 2 декабря место для сообщения о взятии русской столицы.

А по заснеженным и опустевшим улицам Москвы шли батальоны суровых красноармейцев и ополченцев. Мимо баррикад и противотанковых «ежей»… Сзади — родной дом, завод, Кремль.

Они шли навстречу врагу и пели только что родившуюся песню, сразу ставшую их гимном и клятвой:

…29 ноября 1073-й полк, дравшийся в районе Волоколамска, получил приказ: «Отойти, занять оборону в Крюково». Его командир Баурджан Момыш-Улы вспоминает:

«Я достал карту и не нашел Крюкова. Развернул новый лист… Ага, вот оно… И тут же, на этом листе, огромное средоточие топографических знаков. „Москва“, — прочел я и вздрогнул. Надо было намечать маршрут, давать распоряжения, а я смотрел и смотрел на сбежавшиеся квадратики, кресты, полоски, на явственно проступающие ломаные и кольцеобразные просветы московских улиц».

Тревожные мысли комполка прервал адъютант Петр Сулима:

— Батальоны ждут приказа, товарищ командир.

Ни казах Момыш-Улы, ни украинец Сулима никогда не были в Москве, но у обоих дрогнуло сердце… От Крюкова до окраин Москвы всего 20 с небольшим километров… Что это для танков? Один рывок — и бои на улицах. Момыш-Улы пишет: «По привычке прежних отступательных боев я поискал промежуточный рубеж от Крюкова до Москвы, где можно было бы зацепиться, и… этого рубежа не нашел».

Подперев голову руками, командир пристально смотрел на карту, на черную полуокружность — Москву. Он с болью представил врага в столице: обгорелые коробки зданий, сваленные трамваи и троллейбусы, разорванные провода, трупы красноармейцев, женщин и детей во дворах и на улицах, марширующие парадным шагом гитлеровцы. Вспомнились пленные немцы, которые с ухмылкой говорили: «Волякалямск — Москау…» Неужели они восторжествуют?