- Я не могу предрекать тебе подобное.

- И правильно делаешь. В моем мире таких понятий нет.

- Ты зол, сын мой, - Джон вновь подбодряюще похлопал Марка по плечу. – Я чувствую твой страх и боль. Один раз у тебя получилось попросить помощи, тебя услышали, и ты узрел всю Его силу. Попробуй еще раз.

- Как же ты заблуждаешься, - повернувшись обратно, Сорен спрыгнул и пошел в сторону поднимающегося каменистого коридора. – Во мне нет веры ни на грош, так что мои беседы были ни с кем иным, как с Дьяволом. Конечно, я вижу это немного в ином ключе, но так тебе будет понятней. Я просил одного, и взамен он потребовал свою стандартную цену - душу. Скоро все обязанности по договору будут исполнены, так что мое время подходит к концу. Думаю, это обрадует многих.

- Люди исцелялись и не от таких недугов, - Джон шел по правое плечо от Сорена, держа руки за спиной. – Мне бы не хотелось видеть твое поражение.

- Это не поражение, это победа.

Некоторое время они шли в тишине, что нарушалась целым хором сверчков. По ночам в монастыре всегда было тихо, так как у монахов было принято соблюдать определенный режим дня, который Марку был всегда непонятен. Они вставали в три утра, а ложились в десять вечера, большую часть времени проводили в молитвах, либо уходом за территорией и домашним скотом, который был для Сорена диковинкой. Его не заставляли работать, не заставляли принимать жизненные устои данного места, даже позволяли нарушать правила, и все благодаря Джону. Тогда его статус был не столь высоким, как сейчас, но именно он решил помочь заблудшему человеку, что пришел к ним ранним утром в состоянии сильного алкогольного опьянения и еще Бог знает чего. Джон занимался Марком. Вел с ним беседы, даже если его подопечный не отвечал, пытался дать совет, разобраться в его проблемах, дать спокойствие. Да, у него не вышло приобщить Сорена к вере, но то, как Марк изменился, какими стали его мысли и внутреннее состояние, говорили Джону о том, что старания были не напрасными.

- Что ты собираешься делать? – двое мужчин вышли на небольшое плато, откуда открывался еще более прекрасный вид, чем в самом каньоне.

- Я собираюсь отпустить его и сделать все для его счастья, - скрестив ноги, Марк аккуратно присел на мокрую от росы траву и уставился на горизонт.

- А потом? – но Джон не торопился последовать за ним.

- Если бы меня это волновало, я бы оскорбился твоим вопросом, - Сорен вновь достал из кармана белую пачку с черной надписью и зажигалку. – В этом твоем «потом» меня никто не хочет видеть. Я проблема, Джон. Большая и глобальная, так что твой Всевышний расставил все по местам.

- Марк…

- И я полностью с ним согласен, - Сорен повернулся к Джону и улыбнулся, но не так лживо, как обычно, а по-настоящему. – Не хотелось бы накладывать на себя руки. Грех как-никак.

- Скажи, а чего бы тебе хотелось? – Джон все же приподнял рясу к коленям и сел рядом с Марком.

- Знаешь, как они его зовут? – с лица Сорена не сходила улыба. – Они исковеркали его имя…

- Братья?

- Они самые, - кивнул Марк. – Они зовут его не Локи, а немного по-другому. Ваш религиозный юмор всегда вызывал во мне некое благоговение, - Джон нахмурился, давая понять, что он не знает о чем идет речь. – Лука. Они зовут его Лука. К тебе они всегда обращались не иначе, как Иоанн, бедного русского парнишку, что со мной, кличут Матфеем, и есть я – Марк.* Они посчитали это знаком свыше, но мне на руку. Вопросов меньше, чем я предполагал.

- Этот слух еще не дошел до меня, - и Джон просиял довольной улыбкой. – Им нужно чудо, брат мой, и если они увидели его в тебе и твоих друзьях, то радуйся, тебе это еще зачтется.

- Господи Боже! – Сорен наигранно вскинул руки к небу. – Да что же это за жизнь такая, если даже святая обитель переполнена слухами?! – нахмурившись еще больше, Джон прикрыл глаза и постарался сохранить самообладание. – Ну?.. Нет?.. Видишь? – Марк пождал губы. – Не хочет Он со мной говорить. Я не сдался даже своему, как ты любишь выражаться, Создателю. А теперь, исходя из перешептываний твоих братьев и поговорки «случайности не случайны», я могу нацепить на себя нимб, попутно надев его на своего бывшего любовника и парня, которого подкупил довольно большой суммой и хорошим будущим, и мы можем собраться вчетвером, разойтись по сторонам света и писать о… - лицо Марка скривилось. Он, перехватив себя одной рукой за грудь, тяжело задышал и вцепился в землю.

- Марк?

Сорен ничего не отвечал. Перед его глазами мелькали яркие вспышки огней, а в голове стало пусто и зацепиться хоть за что-то, чтобы оставаться в сознании не было возможности. Джон кружил над своим подопечным, пытался привести его в чувства, но все было напрасным. Марк не приходил в себя. Чуть позже, когда Джон нес его на руках в один из храмов, Сорен начал бредить. В его фразах можно было проследить слова принадлежащие четырем разным языкам, они никак не связывались между собой, даже, скорее, противоречили. Сорен взывал к кому-то, повторял словосочетания по десять раз, пытался объяснить что-то, доказать, высказаться. В последнее время подобные приступы начали случаться с ним все чаще и чаще, а, следовательно, время Марка подходило к концу.

Его болезнь уже давно была с ним, но рассмотреть ее невооруженным взглядом невозможно. Каждый из приближенных Сорена знал, что приступы начинались резко, совершенно неожиданно. Они могли закончиться так же быстро, как и начинались, однако иногда они затягивались. Затягивались на долгие часы, когда от одного только созерцания мучений Марка становилось плохо, жутко и страшно. Порой у Сорена нарушалось зрение – он видел то, чего не видели другие, но это было сложно назвать галлюцинациями, скорее – искажения. Все чаще и чаще начали проглядываться изменения в координации, в походке, скомканность движений, но больше всего Марка беспокоила память. Приступы и прочее его мало волновало, а вот забыть то, что хочется всегда помнить… Сорен не мог себе этого позволить.

- Отпусти, - на этот раз все закончилось быстро, и Марк, оттолкнув Джона, встал на пол, но тут же пошатнулся и повалился вниз. – Кто-то там сверху не обладает чувством юмора?

- Не искушай судьбу, - Джон взял Сорена за руку. – Угомони свой гнев и ненависть.

- Тогда туда, - перекинув руку через плечо Джона, Марк потянулся в сторону кельи, где находился Локи. – Он как огонь. Смотришь на него и успокаиваешься.

- Ты еще бредишь?

- Все возможно.

- Мне кажется в твоем состоянии…

- Я сказал – туда.

Если бы Джон мог, то давно бы уже осыпал проклятьями этого невменяемого человека, но Марк, каким бы он не был, человек чести. За тот самый первый прием, когда вся его жизнь рухнула, Сорен наградил общину довольно крупным пожертвованием. Конечно, деньги - это деньги, в них нет святости, но ничего другого у Марка не было.

- Неужели ты не видишь? - Сорен в один момент поменялся в лице, когда они вошли в темную комнату, где догорала масляная лампада, и мирно спал Лафейсон. Анестезия еще не отошла, так что пока проблем не предвиделось. – Если бы мне пришлось пережить все, что было, еще раз, только ради этого момента, то я бы не мешкая согласился.

- Ох… Марк, пойми, ты никому не продавал душу, так просто сложились обстоятельства. Да, я человек веры, но в подобные сделки мне не верится.

- Тогда как ты объяснишь то, что он должен был погибнуть, но чудом жив, а я умираю?

- Это всего лишь совпадение. Пойми…

- Ты умираешь? – Сорена вновь передернуло, и он почувствовал на своей спине столь знакомый сверлящий взгляд. – Марк?..

- Да, малыш, я умираю, - высвободившись от Джона, Марк подошел к кровати Лафейсона и присел рядом, чтобы объясниться, но не успел. Локи вновь прикрыл глаза и провалился в сон. – Что же, Джон, надеюсь, именно сейчас твой Бог счастлив.