Он сидит около той самой елочки, медленно пьет свой кофе и небрежно водит карандашом по салфетке. Небрежные линии складываются в знакомый образ: вьющиеся волосы, перехваченные в хвост, внимательные глаза, полуприкрытые длинными ресницами, задумчиво прикушенная нижняя губа, тонкие длинные пальцы, поправляющие непослушную прядь… Когда-то Стиву даже прочили карьеру художника, но он предпочел служение народу. Однако талант никуда не делся, и даже настолько схематичный образ все равно узнаваем. Стив понимает это особенно остро, когда почти над ухом раздается знакомый голос:
– Очень красиво. Художник?
Роджерс вздрагивает от неожиданности и обламывает грифель карандаша.
– Простите, – Джеймс с искренним сожалением поджимает губы и отходит на шаг. – Я не хотел напугать.
– Я… Задумался… Просто… – выдавливает из себя Стив, чувствуя, как щеки буквально пылают от прилившей крови. – Не художник. Просто немного умею.
– Ничего себе, немного, – хмыкает Джеймс и заходит за стойку; Стив не замечает на его лице следов болезни или каких-то проблем, разве что одет он сегодня не в форменную одежду, а обычные джинсы, футболку с каким-то рождественским принтом и толстовку.
Джеймс вновь оборачивается к нему, вопросительно приподнимая брови, и Стив быстро отводит взгляд, соображая, что слишком жадно разглядывает парня.
– Мы скоро закрываемся. Обновить кофе? – приходит на помощь брюнет, и Роджерс благодарно кивает.
Когда на стойке появляется чашка свежесваренного напитка, Стив понимает, что или сейчас, или никогда.
– Меня зовут Стив, – он протягивает руку для формального знакомства. – Стивен Роджерс.
Джеймс мгновение смотрит на его ладонь, слегка растерянно моргает, а потом вновь улыбается.
– Джеймс Барнс, – он пожимает руку и тут же лукаво прищуривается, облокачивается на стойку, подпирая щеку кулаком, и непринужденно переходит на «ты». – Тебе нравится наш кофе, Стивен Роджерс?
– Конечно, – кивает Стив и механически добавляет, слишком увлеченный происходящим, чтобы хорошенько подумать. – Не просто же так я сюда прихожу каждый день?..
Джеймс внезапно фыркает в кулак и выразительно косится на изрисованную салфетку, которая так и лежит на столешнице. Стив понимает, что его приперли к стенке и вновь краснеет. Он знает, что румянец на светлой коже очень заметен, и ему мучительно хочется провалиться под землю.
– Баки, я закончила, – звучит из задних помещений голос Ребекки, и Джеймс отодвигается, давая Стиву возможность перевести дыхание.
– Сейчас иду, – откликается брюнет; он щелкает выключателем, и основной свет в зале гаснет, оставляя работающими лишь огни в витрине.
Свет и тени ложатся на красивое лицо, придавая правильным чертам таинственности, а серые глаза будто и вовсе светятся сами по себе. Стив бы не удивился, если бы выяснилось, что Джеймс видит в темноте как кошка, и тот косвенно подтверждает это предположение, уверенно выдергивая из-под пальцев Роджерса злосчастную салфетку.
– Это я оставлю себе, – тусклый блеск в темноте обозначает улыбку, и Стиву кажется, что он вновь спит, а происходящее всего лишь продолжение одного из его снов, как всегда завершающихся побуждением в одиночестве. – Знаешь, Стивен Роджерс, – продолжает тем временем Джеймс. – Скоро Рождество, и мы с Беккой идем гулять. Составишь компанию?
– А твоя девушка не будет против? – Роджерс собирает остатки здравого смысла.
– Моя – кто? – озадаченно переспрашивает Барнс и вдруг начинает смеяться.
Стив не понимает, из-за чего веселье, но он в первый раз слышит, как Джеймс смеется, и ему совершенно наплевать, даже если он тому причина. Успокоившись, Барнс выходит из-за стойки.
– Ребекка – моя сестра, – поясняет он с очередным смешком. – И она не будет против. Так идешь?
Конечно, Стив соглашается. Все происходящее просто не может быть реально. И он окончательно убеждается в этом, когда за два шага до нормально освещенной комнаты решается и протягивает руку, касаясь плеча идущего впереди Джеймса, а тот сразу же разворачивается, будто только того и ждал, прижимается к груди, и Стив только успевает коротко вздохнуть, перед тем, как чужие губы накрывают его собственные.
Нет, это все-таки реальность. Ни в одном сне никогда не было такого поцелуя. Губы Джеймса мягкие и податливые, с легким, почти неуловимым привкусом сигаретного дыма. Он немного ниже ростом и потому запрокидывает голову, чуть наклоняя в сторону, и Стив сам не замечает, как подхватывает ее ладонями, легко поглаживая большими пальцами виски. Джеймс улыбается в поцелуй, кусает его за нижнюю губу и тут же проводит по ней языком, а потом ныряет им дальше в рот Стива, провоцируя на более активные действия. Устоять невозможно, и Роджерс перехватывает инициативу, вжимая Джеймса спиной в угол стойки.
Когда они все-таки отрываются друг от друга, даже в темноте ясно, что у обоих совершенно ошалевший вид. Стиву ни за что на свете не хочется разжимать объятья, особенно, когда Джеймс довольно вздыхает и обвивает его шею руками, перебирая волосы на загривке.
О том, что их ждут, вспоминают одновременно.
Это вечер – самый лучший в жизни Стива за последние несколько лет. За пределами кофейни Джеймс оказывается смешливым, остроумным и просто невероятно энергичным. Он постоянно что-то замечает, куда-то тащит и очень заразительно смеется.
Ребекка и правда не против. Лишь когда Баки – Стив надеется, что хотя бы про себя уже может его так называть, – в первый раз совершенно естественно и непринужденно обнимает его за плечи и целует, к определенному сожалению Роджерса, только в щеку, Ребекка удивленно вскидывает брови и на мгновение хмурится. Стив списывает это на проявление легкой ревности – сам он слишком в эйфории от всего происходящего. Вскоре они уже носятся по ближайшему парку как дети, протаптывают дорожки в свежевыпавшем снегу и в нем же валяются, не обращая внимания на морозец и набивающиеся в рукава и воротники холодные хлопья. Стив искренне удивляется, как он мог вообще не заметить наступление зимы. Мир открывается для него будто заново, распахивается как крылья чудо-птицы и вновь сжимается до размеров путеводной рубиновой звездочки, то и дело сверкающей меж растрепавшихся темных прядей.
И когда Баки затаскивает его под арку с венком омелы и вновь смеется, заглядывая снизу вверх сияющим взглядом серебряных глаз, Стив целует его насколько может нежно, и впервые за многие годы начинает верить в рождественские чудеса.
========== Часть 2 ==========
Комментарий к Часть 2
Глава, которой практически не должно было быть. Которая истрепала нервы автору и внезапно подняла рейтинг до NC-17, просто потому что героям так захотелось.
На следующее утро Роджерс впервые за последние года три просыпает звонок будильника. Кажется, он неловким жестом просто сносит старомодные часы с прикроватной тумбочки, и они, жалобно звякнув, улетают куда-то в угол, а сам Стив просто переворачивается на другой бок, сгребает подушку в охапку и улыбается сквозь сон. Затем, наконец проснувшись, он суматошно выбегает из дома и где-то через полквартала понимает, что забыл документы. Приходится возвращаться – явись он в участок без жетона, и Сэм первый, а за ним и все остальные, будут над ним смеяться минимум до праздников. Несмотря на это, мысли сразу пойти на работу, минуя посещение кофейни, у него даже не возникает. И пусть впереди гарантированный нагоняй от шефа Фьюри, Стив готов пожертвовать временем и нервами, лишь бы хоть мельком увидеть Джеймса и убедиться, что вчерашний вечер ему все-таки не приснился. В довершении всего по дороге он вдруг примечает скромный сувенирный магазинчик. На покрытом инеем стекле витрины приветливо мигает надпись «С наступающим Рождеством», и Стив поддается искушению: заглядывает туда буквально на минуту и выходит с маленькой веточкой омелы в руке. Пожилая продавщица окидывает его раскрасневшееся лицо и распахнутую куртку, понимающе качает головой и, тепло улыбаясь, желает счастливых праздников. Стив искренне отвечает тем же и спешит дальше.
