- Том… - казалось, что его голос и дыхание было везде и кроме этого у меня ничего не получалось услышать и почувствовать. – Она была не против. Просто не понимала, что делала…Как и ты сейчас. Правильно? – от такого близкого дыхания губы онемели, и их немного покалывало. Руки парня переместились с моих ключиц на, обхватывающие его запястья, пальцы и крепко сжали. В теле появилась необъяснимая лёгкость, которую, несомненно, захотелось подарить, что я и сделал, выливая несказанные и потерянные слова действиями. В головном тумане снова пролетела еле заметная мысль, шепнувшая, что губы Адама и его язык гораздо горячее рук.

*21*

Открытия

Адам с каким-то рыком остервенело отпустил мои руки, будто злясь на себя за что-то и отошёл ближе к окну, подкуривая сигарету. В голову, наконец, мысль за мыслью стали натекать осознание происходящего, стыд, злость и растерянность. Теперь уже тело никого не хотело слушать, поэтому приходилось стоять у этой стены неподвижно, как книжный шкаф рядом, и прибывать в полнейшем шоке. Как это? Что это вообще? Какого хрена?

- Прости меня. – Хрипло выдохнул парень и затянулся новой порцией дыма, сильнее отворачиваясь от меня и стараясь прикрыть, до этого мешающей, чёлкой глаза. – Говорят, что любовь находят по запаху… - он хохотнул и нервно дёрнулся. – Наверное, они правы. Дерьмо и шоколад одного цвета…Только почему-то шоколадом объедаются, а дерьмо смывают в унитаз. – Скривившись Адам потушил сигарету о край фарфоровой тарелки на маленьком столике и повернулся ко мне, глядя в глаза. - Я ведь для тебя дерьмо, так?

Мне словно перетянуло горло невидимой нитью от давящего непонимания. Хочется столько всего сказать. Хочется наорать, кинуться с кулаками, но в то же время расспросить, что это было и как мне на это реагировать, хочется даже понять и пожалеть. Но мозг выбрал снова из всех возможных какой-то тупой левый вариант – бежать. И я трусливо сбежал.

***

Дома меня встретила сестра. Она стояла в махровом халате, с полотенцем на голове и держала тремя пальцами кружку за ушко. Растерянное лицо и опухшие красные глаза, напоминающие два разваренных вареника с вишней. Я ещё долго стоял и просто громко дышал, стараясь унять бешеный пульс от длительной и быстрой пробежки. А когда отдышался, захотелось, чтобы воспоминания вдруг превратились в пыль, чтобы их можно было сейчас стереть и не париться. Но мозг – это тебе, сука, не тумбочка или статуэтка. Его просто так не протрёшь тряпочкой, чтобы следы прошлого не мозолили глаза день ото дня. Чёрт… Впервые в жизни хочу заболеть. Жаль, что до склероза мне ещё далеко.

- Ну что?.. – сипло спросила сестра, отпивая глоток из кружки. В нос ударил уютный запах свежезаваренного кофе.

- Ты зачем пьёшь кофе на ночь? Между прочим, завтра в школу, если ты не помнишь. – Постарался я быстро перевести тему разговора, что бы только не вспоминать о том, что произошло несколько минут назад.

- А срать я хотела… Не пойду я никуда. Ты можешь себе представить, ЧТО будет с моими глазами на утро, если я сейчас возьму и лягу спать? Меня ж за*бут спрашивать от какого аллергена рожа так распухла…

Давно я не слышал от своей сестрёнки такого лексикона. Видимо давно её не пропирало на такое количество слёз за раз. И только теперь я её понял. Это настолько отвратительно – не понимать, что с тобой происходит и делать что-то. Делать будто по принуждению, но в то же время не быть связанными или прикованным. После произошёдшего у Адама дома – внутри появилось непонятное отвращение к себе. Будто разум с организмом поссорились и теперь не могут понять из-за чего. И об этом определённо не хочется говорить. Кому захочется рассказать о своём полном подчинении ненавистному тебе человеку? Неважно, что он сделал – поцеловал тебя или ударил. Если он сделал это по своему желанию, а ты не мог сопротивляться – это унизительно.

- Том… - она посмотрела на меня, стараясь сделать как можно более спокойный вид и собираясь с мыслями. – Я его не отшивала. Более того, он вообще ко мне не лез… Мы ссорились. Причём ссорились из-за какой-то фигни. Дошло до криков и матов, а потом… Я его толкнула и дальше совсем не понимала, что делаю. Будто все эмоции внутри перепутались и… Мы переспали. – Эл начала бегать взглядом по линолеуму от волнения облизывая губы. – И ладно если бы это было по любви или хотя бы по страсти… Но это было так, будто где-то на мне нажали кнопку и включили такой режим, независимо от согласия. Поэтому после стало очень мерзко. Я не хотела говорить, чтобы ты не злился на него и тем более не ехал к нему, но при этом я знала, что моё состояние меня выдаст. Прости… Не стоило вообще начинать с ним общаться. – Она села на нижнюю ступеньку лестницы, ведущей на второй этаж и, поставив рядом с собой кружку, продолжила рассказывать, с какой-то долей ностальгии в голосе. – Знаешь, он был моим самым любимым читателем...Хоть и комментировал редко. Впервые он написал мне личное сообщение, когда я всё-таки решилась сделать баннер к рассказу с вашей фотографией. Написал, что очень хотел бы увидеться со мной, что могли бы вместе приготовить что-нибудь и поговорить об идеях по поводу последующих глав и…

- Стоп. Ты нас фотографировала?!!

- Ну да… - она виновато опустила голову. – Однажды когда вы прощались здесь у двери. Я спряталась за лестницей и сфотографировала без вспышки… Вы так были поглощены друг другом, что даже не заметили.

На фотографиях всё видно.

Внутри будто что-то щёлкнуло. Билл ведь не просто так сказал, что не любит фотографироваться. Это не выглядело как какой-то обычный каприз или бзик, связанный с внешностью или просто непереносимостью фотокамер. Это было больше похоже на какое-то табу. Он будто боялся, что такие же люди, как он, увидят то, что не хотелось бы. Увидят цвет.

- Элли, в следующий раз, когда тебе говорят нельзя – воспринимай это как «нельзя», а не как «можно-пока-никто-не-видит». А сейчас, - я поднял с лестницы кружку с пахучим напитком и строго посмотрел на сестру. – Иди спать. И больше чтобы никаких знакомств из Интернета не переносились в жизнь, ясно?

Она только обняла колени своих худых ножек и несмело кивнула, зарываясь носом между чашечками.

***

На утро голова болела жутко. От вопросов, ответов, каких-то мысленных решений и выводов. Даже сон был совсем без сновидений, будто у мозга просто не было на них времени. Или желания. Кому захочется показывать какие-то знаки или цветастые картинки, если в голове такой кавардак и без этого? Моя сестра лишилась невинности в четырнадцать лет с каким-то восемнадцатилетним педиком-гипнотизёром. Этот же педик-гипнотизёр каким-то образом сделал так, что вместо кулака получил от меня поцелуй! А теперь два главных вопроса: Нахрена этому педику-гипнотизёру всё это надо? И что сделает Билл мне, когда всё это узнает? А он узнает. У меня сегодня настолько сильно болит голова, что стараться как-то скрыть свои мысли будет бесполезно.

Подойдя к нашему дереву и кинув рюкзак рядом на влажную траву, я закурил, стараясь всеми силами не думать о вчерашнем дне. На другой стороне по-весеннему прекрасной улицы показался знакомый силуэт с поднятой к солнцу головой и расправленными плечами. Билл выглядел так беззаботно и радостно, что все переживания и страхи с каждым его приближающимся шагом растворялись сами собой, уступая место идиотизму влюблённого. Влюблённого предателя. Чёрт…