Мудрец — это тот, кто видит отличие первичного от вторичного, видит разницу между духовной практикой и тем, что помогает духовной практике. Нужно понимать, что вторичное оказывает минимальное воздействие. Если, например, я не прочитал 16 кругов — это да, это проблема. Но если я вилкой поел — это не будет большой проблемой. Это будет 0,001 процента влияния. Если я не прочитал круг — это проблема, и 100-процентная проблема, если я перестал повторять мантру. Но если я не сделал какие-то вторичные вещи, то это сотые, тысячные доли процента влияния. Из-за них с моим сознанием ничего кардинального не произойдет — но зато я смогу сохранять адекватные отношения. Я могу оставаться с этими людьми, я могу с ними находиться, в конце концов. Мы не можем все разойтись по кельям или жить в лесу в палатках. Да, конечно, весело, близость к природе, но все-таки климат не всегда позволяет. Поэтому мы должны жить в социуме, и мы должны быть адекватными.
Мы слишком торопим процесс. Сумасшедшим йогом можно стать за пару часов общения, и совсем не так просто стать мудрецом, адекватным мудрецом, который способен находиться в любой ситуации и вести себя действительно благородно, красиво и достойно — так красиво, чтобы все видели, что это мудрец, мудрец с принципами, а не сумасшедший. Между сумасшедшим и мудрецом с принципами — глобальная разница. И нас будут уважать только в том случае, если мы будем мудрыми. Мудрыми, а не сумасшедшими йогами. Йогом быть легко, а мудрецом — очень сложно. Чтобы стать настоящими мудрецами, может быть, придется потратить несколько десятилетий. Чтобы из сумасшедших йогов превратиться в настоящих мудрецов, может быть, нужно будет потратить целую жизнь.
А если темп движения бешенный, то и падения на такой скорости становятся естественной закономерностью. Далеко не в каждом движении, не в каждой духовной традиции с самого начала даются такие возвышенные идеи, устанавливаются такие строгие регулирующие принципы. В этом наша особенность. Любой йог позавидует тому, насколько быстро мы принимаем в поведении то, к чему они иногда идут всю жизнь... Путь правил и ограничений варнашрама-дхармы мог растягиваться на 400 жизней: 100 жизней человек должен был прожить идеальным шудрой, потом — 100 жизней идеальным вайшьей, потом — 100 жизней идеальным кшатрием, потом — 100 жизней идеальным браманом и потом ему давался шанс приступить к духовному развитию, встретиться с духовным движением. Этот серьезный процесс растягивался на длительное время, чтобы всё постепенно укладывалось в сознании. А у нас 100-процентный экстерн, и с первого дня — без вариантов. Новый человек приходит, его спрашивают:
— А вы этому, этому и этому следуете?
Он говорит:
— Нет.
— Как??! Как Вы вообще живете? Как Вы до сих пор живы?
А он отвечает:
— Как-то не знаю, вот жив вроде.
В других традициях принципы носят временный характер. Например, в христианстве это традиционный пост по средам и пятницам и какие-то большие посты, которые предписываются мирянам. Постепенно происходит привыкание, и только потом, уже в монашеской среде принимается полный постоянный пост на мясную пищу и вегетарианство. Мы не единственные вегетарианцы, просто в других традициях отказ от убойной пищи происходит постепенно, растягивается во времени. К мирянам одни требования, к монахам другие — принципы соответствуют положению человека в духовной системе, есть ступенчатость развития. У нас тоже есть какое-то разделение, но зачастую новичку все принципы в один день сообщают, к сожалению. Это слишком быстро. В действительности, нам есть чему позавидовать.
Кто как чему следует — это не проблема традиции, это проблема каждого конкретного человека. Мы излишне торопимся. Да, одни могут сразу все принципы принять, но не факт, что все. Если у одного получилось, не значит, что у других тоже получится. И неизвестно, сколько он до этого потратил жизней на то, чтобы вот так вот всё в один момент произошло. Никто не знает, сколько времени нужно каждому, чтобы принять всю систему во всей ее полноте. Мы тоже следуем принципам на каком-то своем уровне, выбираем для себя то, что мы можем применять в своей жизни. Шрила Прабхупада, с грустью наблюдая западного человека, определил минимум, соответствующий нашему уровню. Он сказал: «Сделать из западного человека брамана — это все равно, что отмыть добела уголь». Он выбрал для нас вариант, но это не значит, что мы должны за один день принять все элементы этого варианта. Однако мы именно так считаем и торопим всех вокруг, «толкаем в спину», поэтому люди падают. Из-за такой спешки процесс перехода к новой жизни приходится на период уже фактического следования правилам и ограничениям: то есть я их сразу принял, еще не осознав, все меня с этим поздравили, а потом начинаю к ним привыкать. И мы не хотим увидеть, признать и понять, что процесс привыкания, к сожалению, происходит постфактум, после того, как я принял какую-то традицию.
Проблемы, которые возникают в процессе привыкания уже после того, как следование обетам началось, мы и называем падением. Нужно очень четко понять, почему это происходит. Так, например, тренерам по фигурному катанию, конечно, очень хотелось бы, чтобы их спортсмены не падали вообще, но лед так и остается скользким. Каким бы хорошим спортсменом ни становился фигурист, он все равно время от времени падает. И чем сложнее прыжок, чем выше скорость движения по льду, тем выше риск падения... Риск остается, а тем более на этапе привыкания.
Сомнения — свойство ума
Например, ситуация с пранама-мантрой позволяет человеку свободно выбирать духовного учителя, спокойно думать над своим решением, легко менять свой выбор и даже вообще отказаться от выбора, отложив его на более поздний период духовного развития. И это не создает никаких проблем ни в обществе, ни в сознании этого человека, но если обет уже принят, то подобные сомнения уже воспринимаются только как оскорбление гуру и приводят к оскорблениям духовных братьев и в итоге к отлучению от храма. Но процесс сомнения достаточно длительный, и он не прекращается порой, даже если мы приняли какой-то обет. Например, когда мы женимся, у нас нет никаких сомнений, бежим скорее в ЗАГС. А потом развод — оттого, что сомнения появляются. Принятие обета — это только начало, и сомнения, будучи свойством ума, еще какое-то время остаются, они не обязаны тут же уйти. Но если мы их отрицаем как факт — то мы не сможем с ними работать. Если мы приняли, что инициированный преданный не должен сомневаться, то мы не знаем, что делать, когда эти сомнения начинаются. «Он не должен сомневаться! Если он засомневался — он не наш. Вычеркнуть! На доску позора! Аннулировать его! Стереть с лица земли. Выгнать из храма».
В действительности мы, таким образом, просто отменяем ум. Как это ум не будет сомневаться? Как это ум не будет волноваться? Что, ум взял и ушел? Мне дали посвящение, а я взял и выкинул свой ум? Ум посмеялся над всем этим. Ум говорит: «Я остался. Мне все равно на все ваши посвящения. Мне все равно на твои 16 кругов. Мне все равно на твой навоз. Мне все равно на всё, что ты делаешь. Я буду с тобой. И я буду с тобой долго. И ты еще не знаешь, как долго я буду с тобой».
Но если мы вычеркиваем это из своей жизни, считая наше движение идеальным; полагая, что ни один из наших посвященных не должен сомневаться ни в чем, никогда и ни при каких условиях, то мы просто не знаем, как с этим быть. И однажды, когда это происходит с нами, — мы тоже теряемся. Потому что это оказывается закрытой темой: в нашем обществе не болеют, хотя у нас больница. Представьте, в больницу приходит проверяющие и спрашивают: «Ну, как у вас? Есть больные?» — «Нет». — «А где они?» — «Мы их всех выгоняем». В действительности так и происходит: больнице не нужны плохие показатели, там нужно, чтобы быстро выздоравливали. Если ты долго не выздоравливаешь — значит, ты неправильно лечишься. Ты нарушаешь режим, ты, наверное, что-то не то ешь, не следуешь советам — всё, мы от тебя отказываемся. Но это неверный поход. Мы находимся в материальном мире, и у нас есть ум, с которым возникают проблемы. Да, мы принимаем обеты, но они не аннулируют эти проблемы, не аннулируют ум. И мы должны понять, что дальше продолжается лечение. Оно не прекратилось с принятием обетов. Врач должен понимать, что на любой стадии выздоровления могут быть рецидивы; а некоторые болезни приходится терпеть пожизненно.
