– Четыре минуты! – орет Холидей, помогая мне перейти через мост к посадочной площадке.

Добравшись до нее, она бросает меня на землю, Тригг сажает рядом со мной Виктру. Бетонная поверхность покрыта тонкой ледяной коркой, скользкой, дымчато-серой. Вплотную к невысокому, примерно по пояс, бетонному ограждению круглой площадки – огромные сугробы, за ним – тысячеметровая бездна.

– У меня еще восемьдесят в обойме, шесть в стволе! – кричит Тригг сестре. – Дальше я не играю!

– У меня двенадцать, – говорит она, швыряя нам под ноги небольшой контейнер, он тут же разбивается, и нас окутывает облако зеленого дыма. – Надо удержать мост!

– Есть шесть мин!

– Ставь!

Тригг бежит обратно, на другой конец моста, где на склоне находится бронированный дверной блок, по размеру куда больший, чем технический выход, которым воспользовались мы. Снег слепит глаза, дрожа, я прислоняю Виктру к стене и прикрываю от ветра своим телом. Снежинки падают на ее черный плащ, порхают, словно частички пепла, парившие в воздухе, когда Кассий, Севро и я сожгли цитадель Минервы и украли их повара.

– Все будет хорошо, – говорю я, – мы выберемся!

Выглядываю из-за невысокой бетонной стены. Город внизу кажется на удивление умиротворенным. Шум и неурядицы прекратились из-за перебоя с энергоснабжением. Я завороженно наблюдаю за огромной снежинкой, которая танцует на ветру, а потом опускается мне на палец.

Как я дошел до такого? Выросший в шахтах мальчишка стал поверженным воителем, который, дрожа от страха, смотрит на погруженный во тьму город и надеется, что все-таки сможет вернуться домой. Прикрыв глаза, я мечтаю о том, чтобы оказаться рядом с друзьями и семьей.

– Три минуты, – раздается за спиной голос Холидей. – Три минуты, – повторяет она и успокаивающе кладет мне на плечо руку в перчатке. – Всего три минуты, и мы выберемся отсюда! – произносит она, глядя на небо в поисках врагов.

Хотел бы я поверить ей, но тут снегопад прекращается.

Поднимаю глаза и вижу, как над семью пиками Аттики по воздуху проходит рябь и возникает радужное защитное поле, отрезающее нас от облаков и неба. Видимо, генератор поля оказался за пределами радиуса действия взрывного устройства. Теперь помощи ждать неоткуда.

– Тригг! Возвращайся! – кричит Холидей, наблюдая, как брат устанавливает на мосту последнюю мину.

Тишину зимнего утра разрывает пальба. По горам разносится резкое, леденящее эхо. Еще выстрелы, целая серия, один за другим. Рядом с Триггом то и дело взмывают вверх клубы снежной пыли. Он бегом бросается к нам, Холидей вскидывает на плечо винтовку, чтобы прикрыть его. Из последних сил я приподнимаюсь и пытаюсь сфокусировать взгляд, хотя глаза нещадно болят от яркого солнца. Пуля ударяет в стену рядом со мной, в лицо летит бетонная крошка. Дрожа от страха, я нагибаюсь. Люди Шакала нашли склад резервного оружия.

Снова выглядываю, прищурившись. Тригг застрял на полпути к нам, отстреливается от отряда серых, вооруженных газовыми винтовками. Вражеские ряды непрерывно пополняются новыми солдатами – бронированные двери на том конце моста открыты настежь. Тригг убирает двоих, еще двое подрываются на мине, превращаясь в облако дыма. Холидей снимает еще одного, и Тригг тут же устремляется к нам, но его успевают ранить в плечо. Он вкалывает себе в бедро анальгетик и тут же встает. Прямо передо мной в бетон влетает пуля, рикошетит в Холидей и с глухим звуком прошивает подмышку, не закрытую доспехами.

Серая падает. Из-за непрекращающегося огня с той стороны мне тоже приходится присесть на корточки рядом с ней. Она сплевывает кровь, дышит шумно, с хрипами.

– Пуля в легком, – тяжело дыша, говорит она и нащупывает шприц с обезболивающим в поясной сумке.

Если бы во время магнитно-импульсного взрыва в электронных цепях ее доспехов не произошло короткого замыкания, медикаменты впрыснулись бы в кровь автоматически. Придется открыть кейс, достать шприц и ввести дозу. Я помогаю Холидей, вытаскиваю один из микрошприцев и ввожу препарат в шею. Под действием наркотика зрачки серой тут же расширяются, дыхание замедляется. Рядом со мной с закрытыми глазами лежит Виктра.

Выстрелы стихают. Осторожно выглянув из-за стены, я вижу, что серые Шакала спрятались за бетонными заграждениями и пилонами метрах в шестидесяти от нас, на другой стороне моста. Тригг перезаряжает винтовку. Стоит абсолютная тишина, нарушаемая лишь свистом ветра. Тут что-то не так! Тишина пугает меня, я смотрю на небо и понимаю, что сейчас тут появится кто-то из золотых. Оказывается, я не утратил способности интуитивно понимать логику хода битвы.

– Тригг! – оглушительно кричу я, так что меня всего начинает трясти. – Беги!

Холидей замечает выражение моего лица, с трудом поднимается, ахая от боли, а Тригг в это время выбегает из своего укрытия и, поскальзываясь, бросается к нам по обледенелому мосту. Падает, снова встает на ноги, пошатываясь, бежит стремглав, объятый ужасом. Слишком поздно: двери крепости за его спиной открываются, мимо серых и черных, ожидающих своего часа в тени, проходит Айя Гримус, в черном официальном мундире. Широкими шагами она быстро настигает Тригга. Мне редко приходилось видеть более печальное зрелище.

Я стреляю из пистолета, Холидей разряжает обойму винтовки, но все впустую. Айя отступает в сторону, уворачивается, а потом, когда Тригг находится всего в десяти шагах от нас, пронзает его грудь лезвием. Он в шоке смотрит на влажно поблескивающий металл, беззвучно ахает, а потом пронзительно кричит, когда Айя одной рукой поднимает его вверх на острие клинка, словно мальчишка, проткнувший лягушку самодельным копьем.

– Тригг… – шепчет Холидей.

Спотыкаясь, я бросаюсь к Айе, хватаюсь за лезвие, но Холидей резко останавливает меня, толкает обратно за стену как раз в тот момент, когда пули стоящих поодаль серых начинают решетить бетон вокруг нас. Из раны в боку серой течет кровь, горячая красная жидкость растапливает снег у ее ног.

– Не дури! – орет она, из последних сил принуждая меня сесть на землю. – Ему уже не помочь!

– Он же твой брат!

– Моя миссия – спасти не его, а тебя!

– Дэрроу! – кричит с моста Айя.

Холидей выглядывает из-за стены, смотрит на Айю и брата. Ее лицо спокойно, но залито мертвенной бледностью. Одна из двенадцати олимпийцев держит Тригга на конце поднятого вверх лезвия. Тот корчится от боли, постепенно съезжая по клинку вниз, ближе к рукояти.

– Патриций, хватит прятаться за спины других! Выходи!

– Не делай этого! – шепчет мне Холидей.

– Выходи, – повторяет Айя, а потом одним движением сбрасывает тело Тригга с клинка, и тот падает с моста. Пролетев две сотни метров, его тело разбивается о гранитный уступ.

Холидей издает жуткий сдавленный всхлип. Поднимает пустую винтовку, берет на мушку Айю и с десяток раз жмет на спусковой крючок. Та резко пригибается, но потом понимает, что у Холидей кончились патроны. Я едва успеваю сбить серую с ног, и предназначавшаяся ей снайперская пуля попадает в винтовку, выбивает ее у Холидей из рук и разносит на мелкие кусочки, заодно отрывая той палец. Охваченные нервной дрожью, мы сидим на бетоне. Виктра без чувств лежит между нами, привалившись к стене.

– Мне так жаль, – выдавливаю я, но серая меня не слышит.

У Холидей руки дрожат еще сильнее, чем у меня. В глазах ни единой слезинки. Лицо бледное, как у трупа.

– Они прилетят, – говорит она после тягостной паузы, наблюдая за струйкой зеленого дыма, – обязательно прилетят!

Одежда ее насквозь пропитана кровью, красная струйка стекает из уголка рта и замерзает где-то посередине горла. Она достает из голенища сапога нож и пытается встать, но тело уже не слушается. Дыхание тяжелое, хриплое, с медным запахом.

– Обязательно прилетят! – повторяет она.

– Какой у нас план? – спрашиваю я, но у нее закрываются глаза. – Как они должны попасть сюда? – Я трясу ее за плечи.