Слышу, как она взбегает
По скрипучей лесенке.
Вот бы вновь её увидеть,
Вновь прижать к груди…
Рейзеле, послушай, в сон мой
Приходи!
СЖАЛЬСЯ!
(Перевод В. Борисова)
Мрачная, стылая ночь за окном.
Ветер свистит и ревёт.
Господи, сжалься над сыном моим
И защити от невзгод!
Господи, руку над ним протяни,
Горе моё утоли!
Лучшую долю пытаясь найти,
Бродит он где-то вдали.
Может, он в поле пустынном стоит?
Может, в хлеву должен жить?
Может, тяжёлые камни дробит,
Чтобы дорогу мостить?
Может, лежит в безнадёжной тоске
Где-то в лесу, недвижим?
Где б ни был он – умоляю: спаси,
Господи, сжалься над ним!
ПЕСЕНКА ЗОЛОТОЙ СТРАНЫ
(Перевод Б. Вайханского)
Сыграй, музыкант, мне на скрипке простой
Волшебную песню страны золотой.
Когда-то мне мама про милый наш край
Её напевала... Играй же, играй!
Знакомый мотив – и тоски не унять.
Мне кажется, мама – со мною опять:
Улыбка прекрасна, взор полон огня...
И счастье, как в детстве, согрело меня.
Мне песенка голову кружит, как хмель.
Я вижу, как мама мою колыбель
Качает, лоб трогает нежной рукой
И тихо поёт о стране золотой.
Жил-был у неё... Ты играй, музыкант!..
Единственный сын, как прекрасный бриллиант...
Часы повторяют: «тик-так», как «люблю».
А мама баюкает: «ай-лю-лю-лю!»
Я песенку слышу – мне скрипка поёт,
И сердце в груди замирает моё...
Так мама мне пела про милый наш край.
Прошу, музыкант, ты играй мне, играй!
БЕЙЛКА
(Перевод В. Борисова)
Полночь. Все давно уснули.
Ночь темным-темна.
Бейлка грустно размышляет,
Сидя у окна.
Отчего ж она печальна?
Ведь признался он
Накануне, что безумно
Лишь в неё влюблён,
Что ни есть, ни спать не может,
Потерял покой,
Ни о ком не в силах думать –
Лишь о ней одной.
Почему ж она не верит,
Если он сказал,
Что его околдовали
Чёрные глаза,
И теперь к нему без милой
Счастье не придёт?
Бейлка думает: «А вдруг он
Шутит или лжёт?
Ведь приданого за мною
Не видать ему.
Не грозит ли вновь разбиться
Сердцу моему?
Лишь об этом разузнает
Будущий жених –
Не забудет ли он сразу
О глазах моих?
Нынче каждый льстить умеет…» –
Думает она.
И вздыхает Бейлка тяжко,
Сидя у окна...
ДЕТСКИЕ ГОДЫ
(Перевод из сборника «Антология еврейской народной песни», автор не указан; пропущенные фрагменты переведены В. Борисовым)
Годы детства, вы со мной остались,
Хоть мы с вами и давно расстались.
Как подумаю о вас,
Мне взгрустнётся в тот же час.
Ой, как быстро наступила старость.
Вспоминаю дом, где я родился,
Где я рос, ребёнком где резвился.
Колыбелька вот моя,
В ней лежал когда-то я –
Словно сон, всё пролетело быстро.
Мама, ты могла простить мне шалость,
Но за лень мне часто доставалось.
Ах, как я тебя любил!
И шлепки не позабыл,
Хоть следов от них и не осталось.
Фейгеле я вижу молодую,
В щёчки красные её целую.
Твои глазки томные
Сердце моё тронули.
Я мечтал, чтоб ты была со мною.
Годы детства, вы со мной расстались,
Как цветы, завяли, прочь умчались.
Где краса ушедших дней?
Лишь печаль в душе моей –
Вот что принесла с собою старость.
Годы детства позади остались,
С милой мамой мы навек расстались.
Домика давно уж нет,
Фейгеле уж больше нет.
Ах, как быстро наступила старость…
ЗНАКОМСТВО
(Перевод В. Борисова)
И нынче я помню, как всё это было…
Когда повстречались мы с ней,
Весь вечер она лишь со мной говорила
О пламенной страсти своей –
О будущем счастье, борьбе за свободу,
И голос взмывал к небесам:
«Бог золота людям несёт лишь невзгоды!
Так можно ль терпеть его нам?
Брильянты и кольца хозяев жестоких
Уже не спасут! Так решил
Народ!» Я подумал: талантом пророка
Всевышний её наградил.
Внезапно она осеклась, замолчала.
Потух взор, сверкавший огнём –
Она обручальное вдруг увидала
Колечко на пальце моём…
К СЛИХЕС
(Перевод В. Борисова)
В месяц элуль, предшествующий началу нового еврейского года, производится чтение «слихот» («слихес» на идиш), молитв о прощении грехов. В дни этого месяца принято вставать в час утренней стражи (последняя треть ночи), собираться в синагогах и читать слихот («извинения») — тексты и молитвы, побуждающие к раскаянию. Эти тексты действительно завершаются просьбой о прощении.
Кто там в глухую полночь
На улице шумит,
Когда глаза закрыты,
Когда ещё всё спит?
Кто так печально стонет
Среди ветвей густых?
Не листья ль это плачут,
Что ветер гонит их?
И кто поёт так грустно?
Быть может, соловей
Проститься хочет с лесом
И улететь скорей?
Кто жалуется горько,
Кто волю дал слезам?
Вставайте на молитву
И отправляйтесь в храм.
ПЕРВЫЕ ЛИСТЬЯ
(Перевод В. Борисова)
На деревьях распустились
Первые листочки.
Птицы, к дому возвращаясь,
Радостно щебечут.
Дети на лугах сплетают
Из цветов гирлянды,
А потом весёлый танец
Водят хороводом,
Заливаются счастливо
Беззаботным смехом.
Вот бы побежать и стать мне
С ними в хороводе,
Чтоб плясать и веселиться
Так, как было прежде,
Чтобы вновь ко мне вернулись
Молодые годы!
ГОРИТ!
(Перевод Р. Торпусман)
Существует легенда о том, что появилась эта песня в Варшавском гетто. Имя автора якобы не сохранилось, а песня осталась в памяти еврейского народа неким реквиемом в память о шести миллионах, уничтоженных фашистами. Но это – не более, чем легенда.
На самом же деле песню «С'брент» Мордехай Гебиртиг написал ещё до вторжения советских и гитлеровских войск в Польшу. Он сделал это в 1938 году, потрясённый рассказом о погроме в местечке Пшитыке. Песня не только отзывалась на боль жертв этого погрома. В ней удивительным образом воплощено пророческое предвидение судьбы всех еврейских местечек Польши и, как выяснилось, не только Польши. В ней – ужасы будущего Холокоста и призыв к братьям-евреям не взирать с пассивностью обречённых на пожар, а срочно начинать его тушить, ибо ещё не всё потеряно, ещё многое можно спасти. Это – песня-предупреждение, песня-протест. Это – обвинение, брошенное в лицо лидерам польского еврейства, ведущим коллаборантскую политику.
