— Да не они одни, — сказал Мардил. Он стал предъявлять Нерданэли содержимое седельных сумок; она что-то отмечала в бумагах, которые он ей подал, и бросала сумки на каменную скамью у входа. Про себя он поразился её силе: его мать так не смогла бы.

— Я тебя не видел, и ты меня тоже, — сказал ему Мардил, уезжая. — Скажи, решил навестить бабушку, а привратник тебе объяснил, как проехать, договорились?

Он кивнул и прошёл в дом за Нерданэлью. Она почти не смотрела на него; видно было, что слова Мардила её огорчили, и, может быть, обидели.

— Поздно уже, — сказала она. — Поднимайся по лестнице на третий этаж, там комната для гостей. Завтра с утра я тебя провожу к Индис.

Тёплая маленькая комната под крышей с полом из тяжёлых досок и светлыми деревянными стенами показалась ему необыкновенно уютной; за окном шумел ветер. Его сразу стало клонить в сон. Он упал, не раздеваясь, на застеленную вязаным покрывалом кровать.

Проснулся он от того, что ему стало холодно. Ветер стих, но разогнал облака. Бледный квадрат лунного света лежал на полу; он поднял глаза. Тилион сидел на окне, но свет то ли проходил через него, но ли исходил из него самого. На его пальцах лучились серебряные кольца, на руках — усеянные бриллиантами и опалами браслеты. Ваньяр любили Тилиона за то, что когда-то он заботился о Тельперионе, и каждый год король Ингвэ выбирал для Тилиона самые красивые украшения из тех, что приносили его подданные.

— Если я узнаю, что и почему случилось с Финвэ, это поможет моему брату? — спросил он сразу.

— Да, очень, — ответил Тилион. — Если ты это узнаешь, ты поймёшь, как помочь ему. Послушай меня. Вот что ты должен знать. Убийцу видели: это был кто-то из дома Финвэ. Он был одет в серебристо-розовый плащ — такие плащи носили все сыновья Финвэ и дочь его внука Финарфина; всего плащей было четыре. Убийца разбил Финвэ голову ларцом. Убегая, он что-то выронил, но тут же подобрал. Говорят, что он оставил на месте убийства свой фонарик и тарелку, но они тут же исчезли оттуда.

— Мой брат, о котором ты говорил мне, может быть к этому причастен? — спросил эльф.

— Нет, — сказал Тилион. — Этого быть не могло.

Майа взмахнул руками; его тело стало таять — лишь браслеты и кольца указывали на то, что он ещё здесь.

— Подожди! — воскликнул юноша. — Кто велел тебе это мне рассказать?

Тилион рассмеялся.

— Серебро мне надоело, в следующий раз пусть это будет платина. Передай это Ингвэ!

Кольца со звоном рассыпались по полу.

— Я готов, — сказал он, спустившись вниз.

— Погоди, — ответила Нерданэль. — Давай я покормлю тебя сначала.

Он уселся на бордовый, мягкий диванчик в маленькой гостиной. Нерданэль стала молча ставить перед ним угощения, развернув в том числе кусок сыра, который привёз Мардил, налила немного вина в кубок из матового беловатого стекла.

— Мне рано ещё, — сказал он робко.

Она посмотрела на него с недоумением, потом поняла, что он имеет в виду не время дня, а свой возраст. Она улыбнулась ему и села рядом.

— Тётя Нерданэль… — начал он.

— Я тебе этого не говорила, — отрезала она.

— Ну всё равно же ваш муж — брат моей мамы Финдис… — сказал он. — Тётя Нерданэль, меня назвали «десятым Финвэ», а я до сегодняшнего дня даже не знал, кем был Финвэ. Мама мне не рассказывала ничего. Я просто… Я хочу больше знать о своих родных.

— Да зачем тебе, деточка, — сказала она и погладила его по волосам у виска.

Он оглянулся. Кругом царила тишина; в доме, кроме них, явно никого не было. Он решился.

— Тётя, я слышал, как мама и дядя Ингвэ разговаривали о том, что моего дедушку Финвэ убили. Дядя Ингвэ сказал, что убил его… один из родных. И ещё я слышал, что это был кто-то, одетый в розовый плащ. Я прочёл в книжке, что ваш муж… дядя Феанор… решил преследовать убийцу в Средиземье. Но если Мелькор действительно его не убивал, ваши родные ведь могли бы уже сюда вернуться, так?

Нерданэль резко опустила стеклянный кубок на стол; ножка скрипнула по дереву.

— Не могли бы, — сказала она. — Всё равно — не могли бы. Но… Зачем… Зачем ты мне это говоришь? И… мой муж давно погиб. Я это знаю. Зачем ты приехал?!

— Простите, — сказал он. — У меня было видение. Я услышал, что мой брат сейчас в Средиземье. Что ему плохо там…

— Мне кажется, твои там все погибли, — тихо сказала она. — Твои братья — точно. Поздно. Хотя… может быть, это всё только слухи. И здесь ты ничего не сможешь сделать, даже если брат твой жив.

— Дядя Ингвэ сказал, что есть улики. Что они в Тирионе, и он мог бы забрать их себе, но не захотел.

Нерданэль задумчиво молчала. Он побоялся сказать ей, что, по словам Ингвэ, убийцей был сын Финвэ. Вдруг это был Феанор? А вдруг это была она сама?! Ведь даже судя по скудному тексту «Анналов», и Феанор, и Финголфин были одержимы любовью к отцу. Юноша подумал, что жён обоих — и Нерданэль, и Анайрэ — соперничество братьев должно было приводить в отчаяние: ведь оно приносило вред их детям. Сыновья Феанора должны были отправиться за ним в изгнание в Форменос, расставшись с матерью и домом. Дети Финголфина, когда Финголфин занял место Финвэ, оказались детьми Верховного короля: должно быть, немало зависти и неприязни, особенно со стороны друзей Феанора, пришлось на их долю. Вдруг одна из женщин решила покончить с семейным кошмаром, убив Финвэ? Хотя, подумал он, Ингвэ вряд ли мог забрать что-то из дома Феанора…

— Если так, — сказала Нерданэль, — давай поедем туда. Что-то это всё очень странно. Тебе надо поговорить с Финарфином об этом. Ты ведь его знаешь?..

— Нет, — ответил юноша. — Я ни разу его не видел. До вчерашнего дня я даже не слышал его имени.

Нерданэль изумилась.

— Почему?!

— Я не знаю. Я так понял со слов мамы, что она как бы… не очень хочет, чтобы я общался с её родственниками.

— Ладно, пусть будет так, я сама зайду к нему. У меня дома вряд ли что-то есть, но ко мне мы тоже можем зайти. И у меня есть ключ от дома Анайрэ.

— А она не будет против? Где она?

— Не знаю. Не уверена, — ответила резко Нерданэль. — Ладно, поехали так поехали.

— Мама будет меня искать, — обеспокоенно сказал он.

— Ты сказал, что поехал дальше на запад, туда, где сейчас Индис, — сказала Нерданэль. — Там она и будет тебя искать. А мы поедем не по той дороге, по которой ты приехал, а по соседней: проедем обратно к твоему дому, а потом свернём на Тирион. — Она встала, и он с удивлением увидел, как под кожаную куртку она надевает широкий пояс, в котором помимо ножа и стека для верховой езды были и рабочие инструменты.

Он с беспокойством оглянулся на их дом с дороги, но никого не увидел: родители, видимо, ещё не вернулись от дяди Ингвэ.

— Привет, — услышал он. Соседский мальчик за то время, что он его не видел, вытянулся ещё больше и сейчас был уже на полголовы выше Нерданэль. — Ты куда?

— Ты никому не скажешь? — спросил юноша. — Мы едем в Тирион. Мне надо поговорить с моим дядей Финарфином.

— Эх, давно я его не видел, — вздохнул подросток, — а ведь я так хорошо знал и его и его жену. Мы их обоих даже научили кое-чему, — и он задорно подмигнул.

— Чему ты это его научил? — спросила Нерданэль с подозрением.

— Своего приятеля спроси, он это тоже умеет. Хотя, увы, и не так хорошо. Ну, передавай им привет… Хотя нет, не надо, я лучше сам навещу Финарфина. Вот удивится!

— Ты знала его? — шепнул он Нерданэль, когда они отъехали подальше.

— Нет, — удивлённо сказала она. — Никогда его раньше не видела.

— Я его тоже не помню, — вздохнул он. — И нет, я не знаю, что такое я должен уметь!

— Заходи, смотри, — сказала она.

Дом Феанора в Тирионе был тёмным и почти пустым. На простых белёных стенах виднелись следы снятых ковров и картин. Лишь кое-где было несколько стульев и пара столиков. Он понял, что Нерданэль уже давно не надеялась на возвращение своих близких и избавилась почти от всего, что напоминало о прошлом; ведь и жила она не здесь, а у Индис, жены своего свёкра Финвэ. Осталось лишь несколько сделанных ею скульптур в галерее на первом этаже: он узнал в одной из них свою мать Финдис. Она была изображена совсем юной, с лютней в руках, на которую смотрела недоуменно и чуть испуганно — видимо, только училась играть.