– Минные объемы и поле сенсоров также восстанавливаются. Но, насколько я понял, их численность планируется увеличить на пару порядков?

– Больше, – усмехнулся Советник. – Причем верхний предел не ограничен. Объемы будем увеличивать насколько сможем. Туда отправили чуть ли не треть оборудования, которое приволокли с собой.

– Я видел, – кивнул Ник. – Комплексы добычи разворачиваются. А с промышленными еще и кот не валялся. Людей не хватает.

– Ничего, скоро люди пойдут. Первый поток твоих земляков закончит обучение уже через полторы недели, после чего сразу же начнем переброску.

Ник вздохнул.

– Эти шесть – восемь тысяч – капля в море. Я наскоро прикинул – нам нужно тысяч сорок как минимум. А лучше – раз в шесть больше. И это только сейчас, когда мы готовимся всего лишь обороняться.

– Так и я о том же, – хмыкнул Стакал, а потом успокаивающе хлопнул его по плечу. – Ничего, на этом этапе справимся и с этими. Тем более что на втором этапе мы сможем уже открыто набирать людей на поверхности.

– Как, кстати, там наши обустраиваются?

– Нормально. Кое-какие трения случаются, но в общем и целом все идет хорошо. В таких глухих местах, которые мы выбрали по совету Владимира Владимировича, лишних глаз почти нет. А с местными контачить вполне научились.

– При помощи «круга»? – усмехнулся Ник.

Советник, улыбаясь, пожал плечами.

– Как выяснилось, твои земляки и сами насчет подраться не дураки. Может, поэтому ты так удачно и вписался на Лузитании?

Они подошли к дверям личных апартаментов Главы. Ник послал со своей сети сигнал на открытие двери, а когда она распахнулась, сделал шаг вперед, но затем задержался на пороге и, повернувшись, бросил на Стакала испытующий взгляд.

– А может, рискнуть и привести клан?

Советник зло поджал губы.

– Нет. Я уверен, что среди наших людей непременно имеются агенты клана Кернет. И достаточно оснащенные для того, чтобы суметь сначала засечь, а потом передать координаты твоей родной планеты. А появление флота Кернет в Солнечной системе до того момента, как мы подготовим ему достойную встречу, поставит крест не только на клане Корт, но и на твоей планете. Поэтому все, кто не прошел многократные проверки, будут сидеть на Тимпере или торчать в дальнем космосе и ждать сигнала. А мы будем справляться теми силами, которые есть. И которые сможем найти на Земле. Тем более что те, кого мы обучим из числа твоих земляков, нам очень пригодятся и на втором этапе, когда мы начнем адаптировать наши технологии к технологическим возможностям Земли. И тут я снова обеими руками… так у вас, кажется, говорят, голосую за стариков. Представь, насколько проще это будет сделать, если в нашем распоряжении окажется несколько десятков тысяч ученых, инженеров, техников, медиков и военных, с одной стороны, имеющих не только знания, но и огромный опыт работы с использованием земных технологий, а с другой – полностью овладевших нашими базами.

Глава клана кивнул, но тут же задал еще один вопрос:

– Тогда, может, вернуть наших с поверхности? В конце концов, их там несколько сотен.

Но Стакал отрицательно мотнул головой.

– Тоже нет. Их там всего несколько сотен. И системно они ничего не изменят. Нам не хватает тысяч… К тому же они решают не менее важную задачу. Мы должны как можно быстрее выработать внятную методику адаптации. Если, конечно, мы по-прежнему собираемся воплощать в жизнь именно твой план… К тому моменту, когда сюда придет клан, у нас уже должна быть полностью разработанная и протестированная база по адаптации и введению лузитанцев в цивилизацию Земли. И для подобного тестирования несколько сотен – минимально возможный минимум. А если эти несколько сотен нам срочно понадобятся где-то в другом месте, мы всегда сможем временно приостановить их деятельность и достаточно быстро перебросить их туда, куда необходимо. Но полностью ее прекращать я считаю категорически неверным. Все, кто сейчас находится на поверхности, должны стать прочным мостом между нашими людьми и твоими земляками.

Ник кивнул, а затем хмыкнул и задумчиво произнес:

– Да уж… никогда не думал, что увижу, как этот анекдот воплощается в жизнь.

– Какой?

– Ну-у… был во времена моей юности такой анекдот. Есть два способа вылезти из той задницы, которую мы сами себе устроили. Реальный – прилетят инопланетяне и все исправят. И фантастический – сами справимся…

– Скажите, а где здесь секретариат приемной комиссии?

Дамир резко развернулся и уставился на о-очень аппетитную девушку, которая стояла рядом, вопросительно глядя на него. Ну еще бы – стройная, высокая, голубоглазая блондинка, одетая в белоснежную блузку, туго обтягивавшую высокую грудь, а также в короткую юбку и обутая в стильные кеды. Ну, вот прям все как он любит! Парень едва не сглотнул.

– Э-э-э… вон там, вторая дверь.

Девушка повернулась.

– А-а-а, вижу, спасибо, – после чего развернулась и, покачивая бедрами, двинулась к указанной двери.

А Дамир запаниковал. Потому что внезапно понял: если она сейчас уйдет, он себе этого никогда не простит!

Дамир вырос в Алуште, у Черного моря, и успел повидать очень много разных девушек. Курортный город, чего там! К тому же отец у него был человек не бедный и в местной татарской диаспоре довольно влиятельный. Так что деньги в карманах юноши водились. Не столько, конечно, как у детей олигархов, но, в общем, хватало на многое. Да и внешностью его, прямо скажем, Аллах не обидел. Сочетание ярко-синих глаз и черных, слегка вьющихся волос вкупе с полными чувственными губами и нежно-смуглой кожей, будто впитавшей в себя жар южного солнца, действовали на женские сердца просто убойно. Так что едва он вошел в, так сказать, мужскую силу, заезжие курортницы, изнывающие от избытка свободного времени и недостатка мужского внимания, начали преследовать этого, как они его называли, «юного ангелочка». Поэтому откуда берутся дети, он узнал довольно рано. Ну, а потом быстро освоился и на других «факультетах» этого южного университета. То есть научился выбирать «самый короткий» маршрут от автовокзала, порта или станции, бодяжить «самое вкусное домашнее вино», обсчитывать, разбавлять пиво и… при необходимости передергивать карты. То есть, как это называлось в его компании, зарабатывать на лохах. Впрочем, с его внешностью самым прибыльным бизнесом для него все равно была роль южного мачо.

Так что в Москву Дамир приехал весьма подкованным во всех отношениях. И посматривал на всех свысока, поскольку считал, что лохи – везде лохи, а бабы – всегда бабы.

И довольно быстро обломался… Поскольку, как выяснилось, например, москвички на отдыхе и в естественной среде обитания – это две большие разницы. И если на море многие из них сами искали приключений, вследствие чего среди татар было распространено убеждение, что Москва заполнена толпами шлюх, только и ждущих, пока какой-нибудь настоящий мужчина эдак нехотя поманит какую-нибудь из них пальцем, то здесь, в Москве, правила игры изменились на прямо противоположные. У себя дома москвички твердо придерживались традиционного подхода, который заключался в том, что прежде чем мужчина получит возможность рассчитывать на женское внимание, он должен исполнить все положенные па «танца самца» – от ухаживаний с цветами и подарками до походов в ресторан, театр и на концерты.

И это поначалу привело новоиспеченного студента в изумление. Причем самым досадным стало то, что подавляющее большинство тех, кого он по старой памяти определил в категорию «интересных», внезапно оказались ему не по карману. С московскими-то ценами…

Еще одним открытием стало то, что даже его готовность нести материальные затраты частью девушек оказалась совершенно не оценена. То есть среди москвичек не все оказались шлюхами! И даже среди немосквичек таковых тоже было много…

Что же касается «развода лохов», то и здесь юного южного коммерсанта ждал достаточно жесткий облом. Первые же попытки «развода» обернулись потерей полутора штук, а также синячиной в половину морды и трещиной в ребре. И Дамир решил, что легко отделался. Могли бы и машину отжать…