Хотелось почувствовать их ауру, но она была недосягаемой. Я слишком сильно

пристрастилась к ауре Райны.

Откуда-то издалека раздался громкий смех. Я выглянула: группа охранников

направлялась за слугами, прямо во дворец.

- Иди к ним. Ты должен быть с ними, когда они войдут, - сказал первый, пытаясь шептать, хоть его голосом подобного проделать было невозможно. В его речи слышалось волнение, спокойным он точно не казался. Оба мужчины стояли в конюшне, в тени, поэтому их лица

было разобрать слишком трудно. – А я останусь с лошадьми.

Когда человек с более высоким голосом принял поводья. Я забралась под ограду одного

из стойл.

- Тссс, - шепнула я, похлопывая коричневого жеребца.

Ведя двух лошадей, около стойла появился Антон. Я хотела что-то сказать, но моё горло

будто душило любые попытки. Он не слышал меня. Я отошла к самому тёмному углу

стойла. Удушье мучило меня ещё пару минут, пока он находился рядом, потом же

отступило.

Что со мной? Почему я прячусь? Антон определённо что-то скрывал и, скорее всего, уже

давно убедил меня скрывать его тайну. Я чувствовала, что он решился на что-то, о чём

явно император знать не должен. Я стала Имперской Прорицательницей. Принц знал, что

я должна докладывать императору обо всём, что чувствую.

Я вспомнила о разговоре, который просто подслушала. Антон упоминал некого Феликса.

Я помнила это имя. Тот самый голубоглазый парень; тот самый, которому Антон отдал

тройку на площади. Но кто такой Николай и что имел в виду Антон, когда сказал, что тот

человек всё ещё верит в какую-то идею?

Это касается того письма, которое Антону передал тот таинственный человек с

аметистовым кольцом? Полночь и Канун Морвы – вот и всё, что я знала. Но до Кануна

Морвы ещё неделя. Что там задумал Антон?

Я подождала, пока дверь дворца закроется за Антоном, после чего подобрала платье и

кинулась к главному входу.

- Просто прогуливалась по саду, - сказала я охранникам, уже вопросительно поднявшим

брови. Прогуливалась. Без пальто, по холоду. Слегка улыбнувшись им, я спешила внутрь, минуя янтарное лобби и три из четырёх лестниц, ведущих на третий этаж, где я должна

была перехватить Антона.

Удача. Он вошел в свои покои через минуту после того, как я закрыла за собой дверь. У

меня осталось время отдышаться, вытащить из волос сено. Но сердце билось так сильно, будто я на своих собственных ногах оббежала весь Торчев. Я положила руку на ручку

двери, будто собираясь выйти. Пусть эта встреча будет случайной. Пусть всё выглядит

более правдоподобно и не искусственно. Прошлой ночью мы немного сблизились,

постепенно становясь друзьями. Он может прийти ко мне, доверить свои секреты.

Антон шел по коридору, но замер, увидев, что из своих покоев вышла я. У него был

красный от мороза нос, а руку он положил на пальто, готовясь расстегнуть его и снять. Я

вдохнула, пытаясь отыскать в себе искру надежды.

- Добрый вечер, Антон, - я отпустила дверную ручку и расплылась в улыбке. Во мне

кололся каждый нерв от того, как же он близко. Я стала загибать пальцы.

Он медленно подошёл ко мне, всё также теребя застёжку на пальто. Он не знал, куда деть

свои руки. Как и я. Я понимала, что связана обещанием разобраться в своих чувствах, но

теперь его образ омрачился той секретностью, с которой он тайно разговаривал с кем-то в

конюшне.

Я нахмурилась. Как он смел скрывать свои эмоции? Должен же кто-то его читать! Хотя я

едва могу отличить и понять свои собственные чувства, что уж говорить о ком-то другом, тем более об Антоне. Всё, что я могла почувствовать в принце – это то, что он нервничал.

Мне хотелось упрекнуть его в такой скрытности, и, наверное, именно поэтому я не могла

почувствовать большего. Может, это нервничаю я?

- Как ты? – спросила я. – Я думала, что увижу тебя за ужином, вечером.

Он раздвинул губы. Скрипнула дверь. Я обернулась – из комнаты рядом с императором

вышли двое охранников. Когда же я вновь повернулась к принцу, его лицо изменилось.

Он был на чём-то сосредоточен, но черты лица стали будто каменными. Мы

одновременно вдохнули слишком много воздуха, слишком надолго задерживая дыхание.

С помощью этого вдоха, его аура закрылась от меня, закрывая и его самого. Моя голова

стала болеть, я ощущала спокойствие, но внутри всё немело. Я вдохнула слишком много

воздуха.

Антон ускорился, просто пройдя мимо, делая вид, будто не заметил меня.

Я удивлённо моргнула. Что только что произошло? Он использовал трюк с вдохом только

для того, чтобы отвлечь меня? Видимо, ему известно, что если он успокоит все свои

эмоции, прочитать их для меня будет невозможной задачей. Мне оставалось наблюдать за

тем, как он кивнул охранникам.

Всё ещё концентрируясь на своей ауре, не позволяя ей быть другой, Антон зашел в свои

покои и даже не посмотрел в мою сторону.

Я откинулась к стене, пытаясь бороться с тем, как только что мне отказал принц. Я могла

свыкнуться с мыслью о том, что он не посмотрел мне вслед. Но, мне казалось, что вчера

ночью между нами что-то изменилось. Я думала, он заботится обо мне на самом деле.

Мне никогда не приходило в голову, что он будет применять какие-то уловки, чтобы

держать такого любопытного, наделённого даром, человека, как я, как можно дальше от

себя. Но, всё же, он сделал это. Можно было по пальцам пересчитать тех, кто хотел иметь

со мной хоть какие-то отношения.

Я закрыла глаза, пытаясь утихомирить боль в голове тем, что тёрла виски. Какая же я

дура, если подумала, что, только появившись здесь, могу рассчитывать на то, что принц

встретит меня как подругу, с которой он не виделся несколько лет; что он будет похож на

Тосю, который ушёл от Ромска и добрался сюда просто для того, чтобы пожелать мне

спокойной ночи.

Я пнула дверь. Она открылась передо мной, а, когда я вошла, за мной и захлопнулась. Я

ходила взад-вперёд по прихожей, сжав руки в кулаки. Сколько ещё раз я буду переживать

это: верить, что для Антона я смогу стать больше, чем той, кого он был обязан привезти, а

потом становиться частью вот таких моментов? Он бы никогда не свернул со своего пути, обернулся, улыбнулся или сказал «привет». Я не нужна ему, он не обязан мне доверять.

Настоящими друзьями нам никогда не стать.

Я остановилась, положив руку на грудь. Всё, чего я от него хочу – это быть друзьями?

Хочу ли я этого и от Валко?

Во всяком случае, с императором я чувствовала себя нужной, ценной, хорошей. Он тоже

хотел, чтобы я стала его другом.

Со стоном разочарования, я провела пальцами по волосам. Я осмотрела свою спальню. На

меня смотрела только деревянная статуэтка Фейи, стоявшая на своей подставке, на

подоконнике. Я не хочу больше думать, не хочу пытаться понять, что я чувствую.

Сглотнув, я вошла в комнату и схватилась за статуэтку с брызгами крови Юлии.

На следующее утро, Пиа снова не пришла ко мне с подносом и завтраком. На этот раз, Ленка не была точно уверена, что моя подруга делала на этот раз. Всё, что она сказала –

это о новом наказании за то, что «сделала то, что не входило в круг её обязанностей».

Так как императору до вечернего заседания понадобиться я не могла, я поспешила в

библиотеку, и, взяв оттуда несколько книг со сказками (учитывая и ту о безрукой

служанке), отправилась на кухню. На плитках тут и там были куриные перья, а на

деревянных столах были следы крови свиньи. Пиа не было нигде. Я осторожно кралась по

комнате и вздрогнула, когда мясник отрубил кусок сырого мяса и красные брызги

разлетелись вокруг.

- Ты не видел Пиа? – спросила я маленького мальчика, ощипывавшего курицу. Её шея

свисала со стола. Я не подходила слишком близко – боялась соприкасаться с ней.