<…>

— Ну полно с ним копаться, — сказала она Сергею, — перехвати ему хорошенько горло.

Зиновий Борисыч захрипел.

Катерина Львовна нагнулась, сдавила своими руками Сергеевы руки, лежавшие на мужнином горле, и ухом прилегла к его груди. Через пять таких минут она приподнялась и сказала: «Довольно, будет с него». Сергей тоже встал и отдулся. Зиновий Борисыч лежал мертвый, с передавленным горлом и рассеченным виском^[47].

Другой классический пример соисполнительства демонстрируют нам все те же Катерина Львовна и Сергей, лишая жизни малолетнего Федю Лямина, неожиданно появившегося наследника убиенного ими же Зиновия Борисыча.

Однажды, когда Федя заболел и слег, любовники-соучастники решили убить мальчика, поскольку ему причиталась солидная доля капиталов покойного дяди, чего ни Сергей, ни Катерина Львовна допускать, понятное дело, не хотели. Первым в комнату, где находился больной наследник, вошла его «сердобольная» тетушка.

— … ты ложись, ложись, — проговорила Катерина Львовна… изменившимся, нетвердым голосом и, схватив мальчика под мышки, положила его на изголовье.

В это мгновение Федя неистово вскрикнул: он увидал входящего бледного босого Сергея.

Катерина Львовна захватила своею ладонью раскрытый в ужасе рот испуганного ребенка и крикнула:

— А ну, скорее; держи ровно, чтоб не бился!

Сергей взял Федю за ноги и за руки, а Катерина Львовна одним движением закрыла детское личико страдальца большою пуховою подушкою и сама навалилась на нее своей крепкой, упругой грудью.

Минуты четыре в комнате было могильное молчание.

— Кончился, — прошептала Катерина Львовна…^[48].

Пример соисполнительства мы находим и в «Бесах» Ф.М. Достоевского.

Теперь совершенно известно до мельчайших подробностей, как произошло это ужасное происшествие. Сначала Л и путин встретил Эркеля и Шатова у самого грота; Шатов с ним не раскланялся и не подал руки, но тотчас же торопливо и громко произнес:

— Ну, где же у вас тут заступ и нет ли еще другого фонаря?.. Это вот здесь, вот тут, на самом этом месте…

<…> В эту самую минуту бросился сзади на него из-за дерева Толкаченко, а Эркель схватил его сзади же за локти. Липутин накинулся спереди. Все трое тотчас же сбили его с ног и придавили к земле. Тут подскочил Петр Степанович со своим револьвером <…> Шатов вдруг прокричал кратким и отчаянным криком; но ему кричать не дали: Петр Степанович аккуратно и твердо наставил ему револьвер в лоб, крепко, в упор и — спустил курок…^[49]

Как видим, соисполнители там, где имеет место предварительный сговор, говоря словами Вячеслава Бутусова, скованные одной цепью, связанные одной целью. В некоторых произведениях мы можем найти в прямом смысле буквальное тому подтверждение. Возьмем для примера поэму А.С. Пушкина «Братья-разбойники». Один из оставшихся в живых братьев рассказывает, сидючи «за Волгой, ночью, вкруг огней» среди таких же душегубов, о своих разбойничьих «подвигах», да о том, как попались они и что сталось с ними потом.

<…> попались молодцы;

Не долго братья пировали;

Поймали нас — и кузнецы

Нас друг ко другу приковали,

И стража отвела в острог.

<…>

Взяла тоска по прежней доле;

Душа рвалась к лесам и к воле,

Алкала воздуха полей.

<…>

По улицам однажды мы,

В цепях для городской тюрьмы

Сбирали вместе подаянье

И согласились в тишине

Исполнить давнее желанье (побег. —

Л.К.

);

Река шумела в стороне,

Мы к ней — и с берегов высоких

Бух! Поплыли в водах глубоких,

Цепями общими гремим,

Бьем волны дружными ногами,

Песчаный видим островок

И, рассекая быстрый ток,

Туда стремимся. Вслед за нами

Кричат: «Лови! лови! уйдут!».

Два стража издали плывут.

Но уж на остров мы ступаем,

Оковы камнем разбиваем,

Друг с друга рвем клочки одежд,

Отягощенные водою…

Погоню видим за собою;

Но смело, полные надежд,

Сидим и ждем. Один уж тонет,

То захлебнется, то застонет,

И, как свинец, пошел ко дну.

Другой проплыл уж глубину,

С ружьем в руках, он вброд упрямо,

Не внемля крику моему,

Идет, но в голову ему

Два камня полетели прямо —

И хлынула на волны кровь;

Он утонул — мы в воду вновь,

За нами гнаться не посмели,

Мы берегов достичь успели

И в лес ушли…

^[50]

Как видим, «братцы» выступают соисполнителями и побега, и убийства.

Посредственное исполнение

Согласно положениям ст. 33 УК РФ, исполнителем умышленного преступления будет являться также и то лицо, которое использует в качестве орудия совершения преступления другого человека. Подобная ситуация именуется в науке уголовного права посредственным исполнением. Посредственное исполнение сходно с соучастием, но не образует его^[51].

Посредственное исполнение имеет место, когда преступление совершено путем использования: 1) лица, не достигшего возраста, с которого наступает уголовная ответственность, 2) невменяемого, 3) лица, не подлежащего уголовной ответственности в силу иных обстоятельств, предусмотренных Уголовным кодексом, в том числе лица, которое не осознавало и по обстоятельствам дела не могло и не должно было осознавать общественную опасность своих действий (бездействия) либо не предвидело и по обстоятельствам дела не должно было или не могло их предвидеть. В качестве примера можно привести произведение популярного американского писателя Сидни Шелдона «Мельницы богов».

Международная сверхсекретная реакционная организация «Патриоты свободы» (некий аналог тайного мирового правительства) поручила наемному убийце по прозвищу Ангел уничтожить румынского политэмигранта Марина Грозу. Гроза собирался вернуться в Румынию и, возглавив революционеров и совершив переворот, занять место диктатора Ионеску. Однако добраться до Грозы Ангелу оказалось чрезвычайно трудно: Марин жил на хорошо охраняемой вилле в пригороде Парижа, куда невозможно было пробраться, а службу его безопасности возглавлял один из лучших офицеров израильской разведки Моссад Лев Пастернак. Марин Гроза пережил страшную трагедию: румынская спецслужба Секуритате схватила его и потребовала выдать товарищей по подполью. Но революционер отказался, и тогда в камеру пыток, где содержался Гроза, привели его жену и четырнадцатилетнюю дочь. Гроза был поставлен перед выбором: либо он выдаст сотни своих товарищей по борьбе, доверявших ему, либо увидит смерть жены и дочери. Марин отказался вновь. Расплата за упорство была ужасной: Грозу привязали к стулу и заставили смотреть, как его дочь и жену насилуют, до тех пор, пока они не умерли. Однако тюремщикам этих зверств показалось мало, и они кастрировали Грозу^[52].