— Это просто отлично! Учитывая, что сегодня не было оптовиков, а одна розница, — сказала Галина. — У меня на раскрученной точке и то не каждый день так выходит.
— Стараемся, — пожала плечами Вероника.
— Вечером надо отметить твое боевое крещение, — сказала Галина, заговорщицки ей подмигнув. — Наши обычно собираются в «гадюшнике» — есть тут неподалеку кафешка. Обмоем первый успех, посидим…
— Да нет, ты уж извини, Галин, я не могу. Если моя тетка учует от меня запах алкоголя, сразу выгонит. Она у меня знаешь какая правильная. Я лучше уж потом — когда сниму квартиру. Загуляем тогда на просторе…
Вероника не стала говорить товарке, почему она не хочет пить. Нет. Она должна до последнего скрывать от всех, что она беременна.
— Ну ладно… Как знаешь, — с легкой обидой сказала Галина, но потом сразу по-деловому продолжила: — Обедать в кафе сегодня лучше не ходи — осмотрись пока. Будут что-нибудь разносить — возьми. В два уже начинай потихоньку сворачиваться. Образцы сложи в пакет отдельно от остального товара. Столик собери — понесешь под мышкой. В три часа — ко мне с сумкой и столиком. Смотри, чтобы не отобрали. Если что — кричи громче…
После первого трудового дня Вероника чувствовала себя как выжатый лимон. Кажется, она продержалась только за счет голого энтузиазма — слишком уж ей хотелось доказать себе, что она может… И теперь главным доказательством служила пачка купюр, которую она везла, спрятав в специальной маленькой сумочке на груди, как ей посоветовала Галина. Сумма была не такая уж и большая — всего сто пятьдесят тысяч. «Но если умножить ее на двадцать четыре, — рассуждала Вероника, — по количеству рабочих дней, то получится три миллиона шестьсот, а это примерно шестьсот баксов. Уже сейчас у меня набирается не так уж мало — если приплюсовать отбитые в честном бою с «Рафферти» сто пятьдесят «зеленых». Значит, я спокойно смогу снимать себе не только комнату, но даже недорогую квартиру…» Впрочем, нет — она должна экономить. Ведь потом у нее родится ребенок и некоторое время она не сможет работать.
Вероника слабо представляла себе, что будет делать не только, когда родит ребенка, но даже когда у нее начнет расти живот… Сейчас, стоя под душем, она придирчиво разглядывала свое тело: не появился ли намек на округлость? Но нет, кажется, пока все было в порядке. Вероника по-прежнему была стройна и красива. Длинные незагорелые ноги… Мягкая девичья ложбинка на месте живота… Маленькие, но круглые по форме груди… Нежные, покрытые крошечными веснушками плечи…
Ей было страшно представить, что будет с ее телом, когда зародыш внутри ее начнет неумолимо разрастаться. Она знала, что должно произойти: груди набухнут, соски расползутся, белая гладкая кожа на животе натянется, как барабан, и начнет истончаться по бокам, не выдерживая нагрузки. В этих местах появятся некрасивые, похожие на сиреневых червяков рубцы — так называемые растяжки… Нет, лучше бы она не была будущим медиком, тогда бы она всего этого не знала.
Удивительно, но Веронику как-то миновал токсикоз первых месяцев беременности. Насколько ей было известно, среди его симптомов фигурировали тошнота, рвота, отвращение к пище и даже обмороки. Веронике повезло: ее организм отреагировал на беременность только повышенной сонливостью и пресловутыми приступами голода. Все это можно было как-то перетерпеть. Завтра она возьмет с собой на рынок побольше еды, чтобы не связываться с разносчиками. А сейчас — немедленно в постель. Иначе она не выспится и завтра целый день будет как вареная…
2
Худо-бедно, а Вероника дотянула до своего первого выходного. За это время она стала заправским продавцом белья и даже обросла кое-какой клиентурой из числа оптовиков. Разумеется, как и в любой работе, здесь имелись свои подводные камни.
Однажды Вероника долго выбирала товар для одной пожилой оптовички — отсчитывала лифчики и трусы, рылась в коробке в поисках нужных цветов и размеров… Она так закопалась, что под конец вывела на калькуляторе совсем не ту общую сумму, которая полагалась за этот товар, — попросту ошиблась на один нолик. Разумеется, жадная до наживы женщина (таких здесь было большинство) не подала вида, что ее так удачно «обманули». Быстро и с улыбкой расплатившись, она схватила свою тележку и стала поспешно прорываться через толпу. И только тут до Вероники дошло, что она наделала. В руках ее была сумма, ровно в десять раз меньшая, чем нужно. Слава Богу, что к этому времени у нее уже были хорошие отношения с соседями — она вполне могла оставить на них свой товар, а сама ненадолго отлучиться. Точно так же, при случае, выручала их и Вероника. Как только она заметила, что наглая оптовичка воспользовалась ее ошибкой, она крикнула соседке-хохлушке, что сейчас вернется, а сама бросилась по аллее следом за обманщицей. К счастью, со своей тележкой та не успела далеко уйти. Увидев перед собой Веронику, оптовичка сделала круглые глаза — ничего не знаю, ничего не понимаю. Надо же, какая неприятность, а я и не заметила. Конечно же, сейчас она заплатит. Такая жарища, что голова совершенно не соображает… Вероника не стала скандалить с бабкой и пытаться доказать ей, что голова у нее соображает так, что дай Бог каждому. Она просто взяла деньги, на всякий случай внимательно пересчитала их и вернулась на свое рабочее место. С тех пор она пересчитывала все суммы не меньше трех раз…
Другой раз Вероника едва не стала жертвой своих коллег по рынку. Как-то она шла по аллее — было время обеда, — и ее в мегафон окликнул симпатичный молодой человек из кабинки, увитой искусственным плющом. Он зазывал ее поиграть на лототроне. От Галины Вероника слышала, что такие мгновенные лотереи здесь называют «лохотронами».
— Девушка! Такая красивая девушка — не проходи мимо… Хочешь выиграть много денег — заворачивай к нам…
Вероника, разумеется, не считала себя «лохом» — она уже вполне освоилась на рынке, — но зато она хотела выиграть много денег, тем более что день выдался на редкость неудачный. С утра торговля почти не шла, и на руках у нее было всего каких-то жалких пятьдесят тысяч. «А почему бы не попробовать испытать судьбу? — подумала она. — Увлекаться я не буду. Сыграю один разок — и хватит». Однако она недооценила способностей хозяина этого «лохотрона» и его бригады.
Умело раскручивая «клиентку», он сумел взвинтить размер ставки в десятки раз, да еще его подручные всячески нагнетали ажиотаж. Слава Богу, что продавщица-соседка успела оттащить ее от злосчастного «лохотрона», иначе она и себя бы проиграла, а не то что все деньги, которые у нее были. В спину им неслись грязные оскорбления, соседка укоряла ее по-матерински, а Вероника дала себе клятву не участвовать больше ни в каких азартных играх…
Так же много хлопот доставляли Веронике домогательства мужчин — в особенности тех, в жилах которых текла горячая южная кровь. Таких здесь было много — кавказцы всех возможных национальностей, арабы, индусы в смешных черных шапочках с шишками впереди… Они буквально не давали Веронике прохода. Когда она шла вдоль рядов — высокая, белокурая, нарядно одетая (в первые дни Вероника одевалась в ту же одежду, что купила для офиса), — смуглые черноволосые мужчины едва не хватали ее за руки, так она на них действовала. «Кажется, не только джентльмены предпочитают блондинок», — думала про себя Вероника. Излишне яркая внешность вновь оказывала ей плохую услугу. В конце концов ей пришлось выработать специальную форму одежды: свободный глухой джинсовый сарафан, скрывающий практически все ее юные формы (его она по недорогой цене приобрела у Надьки-литовки), и джинсовая кепка на голове, под которую она прятала все волосы. Завершали имидж все те же черные очки, но их она снимала, когда становилась за прилавок.
И все же, невзирая на эти неприятности, несмотря на то, что за неделю работы Вероника страшно вымоталась и устала, она все равно была довольна. Галина была права: в атмосфере рынка, как ни странно, было что-то притягательное, зовущее. Он засасывал людей, словно бурный водоворот. Это была настоящая маленькая модель мира — со всеми его радостями и превратностями…
