В буддийских кругах слово «бодхисаттва» можно услышать часто. В китайском буддизме это слово используется как обращение в адрес члена Сангхи. Монахи могут применять его как почетное обращение к мирскому лицу. С другой стороны, небуддисты часто полагают, что бодхисаттвы — это статуи, помещенные на алтарях. Короче говоря, многие люди, как буддисты, так и небуддисты, не имеют представления об истинной сути понятия «бодхисаттва». Таким образом, разъяснение этого понятия существенно для нашего понимания того, что влечет за собой практика бодхисаттвы.

Составленное соединением двух санскритских слов бодхи и cammed, означающих «просветление» и «одушевленное существо» соответственно, это слово дословно означает «просветленное существо». «Просветленное» означает качество достижения, до определенной степени, просветления, пробуждения, понимания и внимательности. Это понятие очень богато смыслами и имеет множество нюансов. «Одушевленное существо» означает живое существо, которое воспринимает мир посредством чувств, ощущений и эмоций.

Понятие бодхисаттвы можно понимать как имеющее четыре уровня значений. Во-первых, это существо, которое стремится достичь высшей мудрости или просветления. Во-вторых, существо, которое стремится делать это для того, чтобы принести истинную пользу всем живым существам, чтобы они также могли достичь просветления. В-третьих, каждый бодхисаттва стремится полностью пробудить свою внутреннюю природу, природу будды. В-четвертых, достигая такого полного пробуждения, бодхисаттва старается также пробудить природу будды у всех неисчислимых живых существ. Рассматривая эти четыре смысловых уровня вместе, мы приходим к следующему определению бодхисаттвы: индивид, который стремится к состоянию будды, пытаясь подтолкнуть к просветлению всех живых существ на своем пути.

Не имея собственного опыта просветления, как могут последователи традиции Махаяны, а именно бодхисаттвы, решать кажущуюся невозможной задачу — помочь всем живым существам стать просветленными? Как последователи пути бодхисаттвы могут помогать другим достичь просветления, если они сами его еще не обрели?

Испугавшись таких вопросов, многие практикующие делают особый упор на культивировании веры и преданности Будде, другие же фокусируются исключительно на попытках реализовать пустоту, желая уйти от мучений и трудностей жизни.

Такие реакции понятны, поскольку мы все только люди. Если не уметь плавать, то как можно спасать других утопающих? А если, все-таки, научившись плавать и умудрившись добраться до безопасного берега, зачем прыгать обратно в ревущие волны и рисковать своей жизнью ради спасения других? Такое отношение заставляет некоторых практикующих стремиться побыстрее освободить себя от страданий. Чуждаясь сущего мира, такие люди хотят исключить себя из океана циклических существований. Особенно трудным и занимающим невероятно длительное время будет для них обретение ума бодхи[10].

Для того, чтобы спасать утопающих, человек не должен покидать воду и искать безопасность на берегу. Но если он не умеет плавать, то научиться можно только в воде, хочет он этого или нет. Сходным образом, путь бодхисаттвы можно практиковать только посреди страдания, в водовороте циклического существования. Для того, чтобы держать голову над водой, нужны сила и умение, поэтому нельзя полагаться исключительно на будд или дожидаться полного просветления. Проницательность, непоколебимая вера и обеты, постоянная культивация любви и сострадания, глубокое постижение природы пустоты — вот четыре основополагающие вещи. Поддержание баланса в этих четырех областях обезопасит и поддержит в трудные времена. Постепенно это усмирит волнения и болезненные эмоции, приведет нас к реализации пустотности, к пониманию взаимозависимости всех сущих и всех условий. Чтобы найти путь и твердо идти по нему, необходимо принять заповеди бодхисаттвы. Это первый шаг, который необходимо сделать, чтобы утвердить и удержать ясный курс, ведущий к состоянию будды.

Для того, чтобы практиковать обеты и дать ясный свод правил поведения, существует дисциплинарный кодекс. Санскритский термин для обозначения таких кодексов и систем — виная, который можно перевести как «дисциплина» или «ограничения». Согласно священному писанию, Будда Шакьямуни в течение первых 12 лет не утверждал такой кодекс поведения для своих учеников, потому что его ранние последователи достигли столь высокого духовного уровня и имели настолько сильную, глубокую и положительную карму, что они никогда не подвергались ни одному виду нездоровья или деструктивной активности. Так было, пока не возникли определенные проступки, угрожавшие целостности Сангхи и способности учеников практиковать путь освобождения. Тогда Будда утвердил правила поведения для своих последователей. Надо отметить, что эти заповеди возникли не в вакууме, как набор абстрактных символов; они прямо отвечают на определенные проблемы, возникавшие в первых общинах буддистов.

Поэтому замыслы, отразившиеся в учреждении винаи, заключались не в навязывании случайного набора дисциплинарных требований, но в определении реалистичных руководств, которые помогают стойко следовать учениям Будды и, в конечном счете, достичь освобождения. В писаниях говорится, что находясь при смерти, Будда поведал своему ученику Ананде, что только поддержание винаи гарантирует длительное существование Дхармы в мире. Он пояснил, что под этим он подразумевает основополагающие принципы винаи, выраженные в пяти главных заповедях, запрещающих убийство, воровство, разврат, ложь и употребление одурманивающих веществ. Что касается множества подробных более мелких обетов, которых придерживаются монашествующие, то Будда разрешил своим последователям при необходимости отказываться от них, поскольку изменяющиеся условия часто делают такие правила скорее обузой, чем помощью. Он также сказал, что кодифицированные требования ни в коем случае не должны препятствовать последователям выполнять полезные деяния в конкретных ситуациях. Если же появляются этические практики, которые согласуются с духом винаи и являются доказательно полезными, но о которых он не упомянул определенным образом, то не стоит колебаться в их применении.

Согласно заветам Будды, его последователи, принося Дхарму в иные земли и страны и продолжая следовать пути среди разных культур и в разные эпохи, должны быть гибкими в принятии обычаев и нравов каждого определенного времени и места, при условии, что они не нарушают фундаментальных принципов винаи. К несчастью, под влиянием эмоций от ухода Будды, Ананда не спросил его о том, какие именно второстепенные заветы Будда считает несущественными. Это упущение тревожило наиболее консервативных членов Сангхи, и на первом соборе, проведенном учениками после паринирваны Будды, было решено кодифицировать все заповеди и строго их придерживаться, чтобы не подвергать опасности Дхарму ошибочным отказом. По этой причине большая часть разнообразных запутанных правил монашества в буддийском мире были скорее результатом различных интерпретаций, чем инновациями.

Тем не менее, в истории буддизма существует большое число дисциплинарных кодексов, выработанных на основе винаи, данной Буддой, которые обращаются к меняющимся историческим, социальным и культурным условиям. Есть кодексы для практикующих мирян, для разных категорий буддийских монахов, а также направленные на обе эти группы. Некоторые из них универсальны и просты, такие как принятие Прибежища в Трех драгоценностях и практика Пяти заповедей, в то время как другие очень специализированы и сложны, например, кодексы для монахов и монахинь, содержащие сотни скрупулёзно описанных предписаний. Но все эти правила поведения служат одной цели — обеспечить длительное существование Дхармы на земле и дать возможность практикующим достичь просветления.