только, что еще не один месяц хохотали, вспоминая лица официантов-азербайджанцев из

паромного ресторана, когда они увидели, что мы намереваемся вернуть им пустые бутылки, получив взамен свои кровные копейки.

***

Несмотря на то, что календарь показывал конец сентября, город у красных вод встретил нас ярким

солнцем, 20 градусами тепла и горами дынь с арбузами, возвышающимися буквально на каждом

шагу. Что интересно: продавцы их не взвешивают. За самые крупные (не менее 10 кг) просят по

рублю. За остальные – еще меньше.

Поразили нас и продовольственные магазины.

– Вот это и есть коммунизм! – не удержавшись, воскликнула жена.

Что же нас, даже по сравнению с Киевом (снабжавшимся, если я не ошибаюсь, по первой

категории) удивило? Сплошь иностранные наклейки. Вина – десятки сортов! – сплошь

забугорные. Паштеты – говяжьи, свиные, куриные, из гусиной печени и т. д. и т. п. – бери не хочу.

Осетры свежемороженые занимают целые витрины – 5 рублей за кило. Балыки, кефаль, лещ.

Мешок вяленой воблы, которую мы тут же купили, потянул на 9 рублей. А еще через каждые 100

метров – шашлыки. Естественно, с пивом. На фоне заходящих в Красноводский залив

белоснежных паромов.

Не знаю, как бы было в Пржевальске, но, выбрав Красноводск, мы, похоже, не сильно ошиблись.

Смущает лишь одно – лунный пейзаж. Зелень на этих камнях и под тропическим летним солнцем

расти не может.

***

Первый неприятный сюрприз – полное отсутствие в овощных магазинах картошки, без которой я

не мыслю жизни. Вообще дурдом: мясо стоит 1.80 рубля и его полно, а килограмм бульбы на

рынке – 3 рубля. Впору не картошку с мясом тушить, а наоборот – мясо с крохотным добавлением

бульбы.

***

Поселились в гостинице «Красноводск» – в аккурат напротив редакции областной газеты «Знамя

труда». Заявление на работу я уже написал. С понедельника – выйду. Правда, редактор Эдуард

Гукасов (армянин по национальности), прежде чем поставить свою закорючку, строго спросил:

– А на русском языке грамотно пишешь?

– Думаю, да!

– Ну, а если бы анкету заполнял, какой бы язык назвал родным?

– Естественно, украинский!

Редактор недовольно поморщился. Но заявление подписал. Как объяснил мне тут же земляк

(родом из Львова), заведующий отделом промышленности и транспорта Степан Ч., редактор

просто устал от журналистской безграмотности.

На следующее утро – один из последних свободных дней – выхожу на балкон номера. И первое, что вижу, это сотрудник газеты Георгий Цура, направляющийся прямиком к входу в гостиницу.

Уж не до нас ли? Но зачем? Может, я раньше оговоренного срока понадобился? Так и есть, раздается стук в дверь. Открываю. Точно, Георгий.

– Заходи! – приглашаю. Ведь это первый наш гость в новом городе.

– Спасибо, некогда! Да я всего на минутку. Можешь выйти? – кивает мне заговорщицки.

– Конечно! – выхожу вслед за ним в коридор.

– Понимаешь, какое дело…, – мнется визитер. – Только ты не паникуй, ладно?!

«Все, – думаю я. – Брать на работу меня передумали, а парня направили сообщить».

– Давай, Жора, смелее!

– Вот, – неожиданно он протягивает мне какую-то бумажку.

– Что это?

– Телеграмма!

– Какая, к черту, может быть телеграмма, если ни одна душа в мире не знает, где я в данный

момент нахожусь?!

– У твоей жены отец умер!

Вот те на! Беру телеграмму. Точно.

– Хорошо, Жора! Иди! А я подумаю, как эту новость сообщить супруге. Впрочем, подожди

минутку! Я зайду возьму деньги, а ты мне покажешь, где поблизости можно купить вина.

– Ты куда? – интересуется ничего не подозревающая супруга.

– Да с Жорой на минуту выйду. Жди, я сейчас вернусь и будем завтракать.

Возвращаюсь с двумя 750-граммовыми бутылками «Сэхре».

– Режь колбасу! – командую, как ни в чем ни бывало.

Наливаю два полных стакана вина:

– Ну, давай!

– Чего это вдруг с утра пораньше?

– А что откладывать на вечер?!

Не успеваем сжевать по бутерброду, наливаю еще по стакану. И их опрокидываем. Но когда

набулькиваю по третьему, жена артачиться: к таким количествам и в таком темпе пить, несмотря

на студенческую закалку, не привыкла.

– Ну, хоть чуть-чуть! – уговариваю я.

Выждав минут пять, говорю ей жестокую правду. Вино, судя по реакции, подействовало слабо, если подействовало вообще. С супругой начинается истерика. Как могу, ее успокаиваю, хотя

опыта на сей счет у меня – никакого.

Больше всего запомнилось, как в распахнутую дверь номера (кто ее открыл, не знаю) то и дело

заглядывали любопытные постоялицы и злорадно улыбались. Я сразу понял отчего. Они

подумали, что ночью девушку лишили невинности и сейчас, осознав весь ужас произошедшего, та

льет слезы по утраченной девственности.

***

Боль болью, а нужно лететь на похорон. Увы, прямой рейс на Киев – только через два дня.

Единственный выход – добираться через Баку. По телеграмме без особого труда приобрел два

билета на Ан-24. К вечеру уже находились по ту сторону Каспия. Ближайший борт на столицу

Украины – рано утром. Билетов – нет. Всю ночь не отхожу от касс. На жену – страшно смотреть.

Тем более, как назло, возле уха у нее образовался какой-то непонятный нарыв, который здорово

таки досаждает.

Продать билеты по телеграмме мне обещают, но как-то неуверенно. А уже объявили посадку.

Вижу, как некий джигит сует через головы паспорт и деньги и получает желанный проездной

документ. Интересно, что ему нужно в Киеве?! Вкладываю в наши паспорта лишний червонец и я.

Видимо, мало вложил: билет до конечного пункта находится только один. Естественно, я прошу

оформить его на фамилию супруги. Мне достается билет только до Ростова – промежуточного

пункта посадки. Беру и его – все же ближе к Житомирской области. Вылетаем.

В Ростове мчусь в первых рядах и – прямиком к стойке. Билетов нет.

– Ну, слышу – вам по телеграмме! Однако если билетов нет, то предъявите хоть сто телеграмм, откуда они возьмутся?! – гневно вопрошает кассирша.

Бегу к администратору. На ходу слышу, что объявляют посадку на киевский рейс. Бред какой-то!

Умер самый дорогой человек, а его похоронить достойно нельзя. Как супруга в таком состоянии

будет там добираться одна? И когда на Украину попаду я?

Вижу удивленное лицо администратора: оказывается я свой гневный монолог произношу вслух.

Не знаю, то ли это на нее подействовало, то ли действительно кто-то уважаемый в последний

момент отказался лететь, но билет мне продают. В самолет сажусь последним, когда в кабине уже

заняли свои места и пилоты.

В Борисполь прилетаем в обед. Мчимся на «Полете» на площадь Победы, оттуда – на площадь

Шевченко. Выбор небогат. Если ждать три часа и ехать автобусом, отца похоронят без нас.

Остается такси. На которое… нет денег. Однако иного выхода нет. Иду к машине с шашечками и

начинаю договариваться. Мол, расплачиваемся сразу по прибытию в село, а сейчас в залог отдаю

обручальное кольцо.

– Оплата в два конца, это знаете? – вопрошает водила.

– Знаем!

И машина вихрем срывается с места.

С трассы на село такси сворачивает в начале четвертого. Вот там, за пригорком, и кладбище. Мы

видим, как его медленно покидают люди. Не успели совсем чуть-чуть. Машину видят издалека и

нам машут. Останавливаемся. Первым делом прошу одолжить мне денег, рассчитываюсь с

водителем, забираю назад кольцо. Оглядываюсь – супруги ряжом нет.

– Где она? – спрашиваю родственников.

– На кладбище. Пошли и ты!

Оказывается, гроб опустили в могилу, а яму накрыли досками и только слегка присыпали сверху