– Нет, нет, – запротестовал Сашка и резво направился к кровати.

– Алекс, – еще более покраснела княгиня. – Но мне тоже нужно туда, где ты побывал….

Глава седьмая. Мученья для рук, ног и попы под управлением дам.

С этого дня вечерние спевки и танцы в классной зале прекратились, так как княгиня и Сашка нашли себе на это время более увлекательное занятие. Уроки же продолжились, однако теперь Ксения пребывала не только в роли ученицы, но и учителя – для разлюбезного Алекса, которому мать решила «подтянуть» фехтование и выездку.

Княгиня была премного удивлена, узнав, что Алекс слабо владеет шпагой и боится лошадей, – и «Баснеплет» тотчас уверил ее, что с детства готовился принять сан священника, которым суетные занятия не рекомендованы.

– Но я хочу взять тебя ко двору императрицы, а там все отменные всадники и фехтовальщики. Или ты настаиваешь на своем духовном призвании?

– Что Вы, славная госпожа, я вынужденно ступил на этот путь, оставаясь в душе воином и эсквайром. Поэтому с жаром подучился бы таким необходимым навыкам….

– У кого? Ты ведь сам сломал ключицу де Пюи…. И не ври мне, что он поскользнулся, вашу схватку видел мой человек!

– Если позволите подсказать…. Ваша дочь уже уверенно фехтует и скачет на лошади. Думаю, ей приятна будет роль учителя….

– В самом деле, это возможно. Только захочет ли она? Ее ведь иной раз не переупрямишь….

Ксения, услышав предложение матери, действительно возмущенно фыркнула, но вдруг согласилась. И вот теперь она ежедневно издевалась над туповатым англичанином: то на уроке фехтования, где с удовольствием язвила его грудь шпагой, то в подмосковном поле, когда он, не усидев на лошади, летел в мартовский сугроб. В результате княгиня каждый день лечила Сашкины синяки и потертости и даже не позволяла проявлять излишней сексуальной активности. «Лучше полежи тихо, я сама на тебе поезжу. Не зря ж ты меня всему научил….

Незаметно за этими занятиями наступил апрель, спасительные сугробы быстро растаяли, но к этому времени Сашка уже подружился со своей гнедой кобылкой, оказавшейся вполне управляемой и даже мирной. Синяки на груди тоже больше не появлялись, ибо он наловчился отводить клинок княжны гардой или закручивать клинком своим. Стали проходить и его атаки, но он всегда придерживал руку, не позволяя острию достигать нагрудника Ксении жестко. При этом он осознавал дилетантский уровень своего фехтования, что ему вскоре и доказал де Пюи, ключица которого наконец пришла в норму. Впрочем, борзеть француз поостерегся и просто погонял его по всему диапазону защитных и атакующих приемов, пробивая или парируя каждый. Присутствовавшая на этом экзамене княгиня подозвала де Пюи, пошушукалась с ним и необычно мягким тоном попросила: «Возьмите его подготовку в свои руки и если к началу мая Алекс сможет против Вас и приглашенного мной бойца оборониться, я заплачу Вам премию в размере годового жалованья».

После этого дни Сашки насытились фехтованием чрезвычайно. К тому же француз осознавал важность общефизической подготовки, и «англичанин» стал ходить утиным шагом, делать растяжки мышц спины и ног (вплоть до шпагата!), укреплять кисти утяжелителями типа гантелей…. Да обе кисти, так как Антуан обязал научиться хоть как-то фехтовать левой рукой – по ходу дуэли переброс шпаги из руки в руку многим спасал жизнь.

Отдыхал теперь Сашка только в седле, галопируя рядом с Ксенией в течение двух часов по начинающим зеленеть лугам и лесным опушкам. «Боже, какое счастье!» – кричал он, выскакивая из ворот поместья, на что Ксения неизменно смеялась. При виде его мучений она немного отмякла душой, хотя обида на него продолжала тлеть и требовала объясниться. Как-то под вечер, когда они достигли лесной опушки и уселись на давно облюбованные пни, Ксения озвучила свое недоумение.

– Алекс! Как объяснить твое поведение с маман?

– Очень просто. Я перед ней преклоняюсь и ее обожаю. Почему, спросите Вы? Потому что она прекрасна, умна и добра.

– Но мне казалось…. Я думала, что мы…. Что ты считаешь прекрасной меня!

– Ты прекрасна Ксения – как утренняя заря, как алмазная росинка на лепестке цветка, как сам цветок в пору его распускания. А когда ты станешь полноценной женщиной, то красота твоя обретет новые краски, нальется живительными соками, и все окружающие будут тобой неизменно очаровываться. Но….

– Что за но? И когда я стану полноценной женщиной? После того как отдамся мужчине?

– После того как у тебя появится ребенок.

– Ребенок? О детях я еще не думала. Вернее, думала, но как-то понарошку: как о куклах, с которыми можно поиграть…. А еще я боялась, что он у меня появится. Потому что настоящие дети должны быть от мужа. А найти подходящего мужа у нас очень сложно. Рожать же бастардов…. Их у нас ведь ублюдками зовут, и они лишены всех прав. Мне их так жалко….

– Значит, ты все-таки добра, госпожа Ксения. Это тебе еще один плюс….

– Еще один? А, вспомнила, ты говорил, что совершенная женщина должна быть прекрасной и доброй…. А также умной! А я умная?

– Ты можешь стать умной и уже на пути к этому. Вспомни, твои учителя не раз говорили, что ум складывается....

– ….из природной сообразительности и приобретенных знаний! Так я много чего уже о мире знаю….

– Твои знания пока очень книжные, да и неполные. Теперь тебе предстоит познать, как теорию люди претворяют в практику – и начнешь ты в самой гуще императорского гадюшника.

– Как гадюшника? Почему?

– Я в нем, сама понимаешь, не был, но разум мне подсказывает: там, где сконцентрированы власть и деньги, бесхитростных отношений между людьми не бывает. Впрочем, простаки везде встречаются, но их быстро множат на ноль.

– Что значит «множат на ноль»?

– Если число помножить на ноль, то и получится ноль, то есть пустое место. В случае с простаками одних разоряют, других принуждают к подчинению, а третьи перерождаются и становятся тоже интриганами, хитрецами. Тебе, княжна, чья судьба больше нравится?

– Ничья! Но какое это имеет ко мне отношение?

– Думаю, прямое. Твоя душа искренна, молода, а значит проста. И мой прогноз: тебя там постараются принудить к подчинению. Например, выдать замуж к чьей-то выгоде. Но точно не твоей.

– Алекс! Тебе всего двадцать лет! Откуда ты это все знаешь?

– Я много читал и думал, госпожа. В истории Англии такое происходило сплошь и рядом.

– Ах, ты меня запугал. До этого я жила так легко и почти счастливо. Может быть, мне увильнуть от представления императрице, сказаться нездоровой?

– Как я понял, Елена Петровна связывает с твоим представлением много надежд?

– Да-а. Мы, Бельские, находимся с воцарением императрицы Елизаветы в опале. А все потому, что мой отец, Андрей Бельский, оказался верен присяге и не поддержал свержение законной императрицы Анны Леопольдовны. Благодаря вмешательству моего дяди, Алексея Петровича Бестужева, его не казнили и не сослали в Сибирь. Ему даже позволили воевать против Швеции в 1742 году, и если бы он отличился, нас бы реабилитировали. Но он утонул в море по пути на войну. А теперь дядя вновь подготовил указ о реабилитации – в связи с моим выходом в свет.

– Значит надо представляться. Когда?

– Я родилась 24 апреля, за день до дня коронации императрицы. Вот 25 и надо прибыть в Кремль, в Елизаветинсий дворец

– Мой срок будет, наверное, подольше: сначала княгиня должна повращаться в свете вместе с тобой, а уж затем поражать светских завсегдатаев диковинкой в моем лице.

– Ты часто поражаешь меня, Алекс, своими выражениями: прогноз, сконцентрированы, завсегдатаи…. Где ты их берешь?

– В основном, это переводы с английского, так как я не могу подыскать похожих русских слов. Ну что, светлая госпожа, наше время истекает. Пора скакать обратно?

– Пора…. А, вот еще: ты все зовешь меня госпожой, а сам уже мне тыкаешь, а не выкаешь….

– Простите, пресветлая, больше не буду.

– Нет! Приказываю продолжать тыкать, мне так больше нравится! Ну, хотя бы наедине?