Я должна выговориться, а для этого нужна Вал. Мы не спрашиваем друг у друга: «Как дела?». Никогда этого не делали. Зато косой взгляд от случайного ученика младших классов запросто выливался в трехчасовое обсуждение. С недавних пор время нашего общения сократилось благодаря Фреду, но она всегда рядом, когда мне нужна.

Как и я, конечно же.

Я заезжаю на подъездную дорожку около ее дома и облегченно выдыхаю при виде голубой сверкающей машины Вал. Она моет её не реже одного раза в неделю, а салон выглядит так, как будто никогда не покидал завода. Мой, к примеру, настолько завален бумагой и пакетами (в том числе от фастфуда), что даже бездомная женщина отругала меня на стоянке возле библиотеки (ладно, ладно, это был «Соник¹⁸»).

Отправляю Вал сообщение.

«Я возле твоего дома. Поехали в «Азукар»?»

Дом Вал прячется в глухом переулке между двумя улицами. Когда мы были младше, все симпатичные мальчики играли здесь летом в футбол. Мы выносили стойку и продавали лимонад, зарабатывая кучу, по детским меркам, денег. Вал всегда говорила, что лимонад – это так старомодно. В особо жаркие дни мы, затаив дыхание, ожидали, когда парни начнут снимать футболки.

Никакого ответа от Вал. Может, она в душе? Это единственная возможная причина, потому что она всегда носит телефон с собой. В прямом смысле этого слова. Вал даже спит, положив его рядом с ухом, чтобы ничего не пропустить.

Я стучусь в дверь, потом нажимаю на звонок.

– Бекка! – восклицает миссис Херст и крепко обнимает меня.

Энергичность – это фамильная черта семьи Херст. Так же как и прямые светлые волосы.

– Вал дома?

– Нет, она с друзьями.

– Правда?

Даже и не знала, что слова могут так ранить. Она с друзьями. Которые не я. Чувствую себя обманутой.

– Она скоро должна вернуться, – натянуто улыбаясь, говорит миссис Херст. Наверное, она тоже находит странным то, что я не была включена в число друзей Вал.

Сигнал телефона извещает о сообщении от «девушки часа».

«Встретимся там через двадцать минут».

– Они меня ждут, – говорю я ее маме, даже не знаю зачем.

***

Я нахожу Вал на плюшевом оранжевом диване. Она сидит и потягивает кофе из кружки в горошек. Заказав латте, я устраиваюсь рядом.

– С кем ты была до этого? – первое, что вылетает у меня изо рта. Попахивает ревностью. Сказав это, я издаю смешок, делая вид, что меня мало волнует ее ответ.

– С группой, с которой готовлю свою презентацию по истории.

– Странно, почему твоя мама не сказала «группа»? – с очередным смешком спрашиваю я.

Моя ревность, должно быть, так очевидна. Неожиданно Вал начинает смеяться вместе со мной. Значит, можно сделать вид, будто мы просто хорошо проводим время. Как иногда это делают друзья.

– Дотти такая Дотти, – говорит Вал о своей маме. – Она до сих пор называет смски «мгновенными сообщениями».

– Классическая Дотти.

– Классическая Дотти.

– Один большой тыквенный латте со специями. – Бариста с пирсингом ставит на столик мой кофе. Я узнаю одну из цитат на его татуированной руке. Это из поэмы, которую я изучала на уроках поэзии в прошлом году. Кажется, ее написал Джон Китс.

Наблюдая за тем, как бариста возвращается к стойке, я замечаю на соседнем диване целующуюся парочку из Ашлэнда. Они – не моя работа, поэтому я громко смеюсь, а сделав глоток кофе, вздрагиваю.

– Сесилия и тот младшеклассник все еще вместе? – спрашиваю я.

Несколько секунд я ожидаю от нее ответа, пока не понимаю, что она уткнулась в телефон. Он издает сигнал о новом сообщении, которое вызывает у нее смех. Чувствуя себя неловко, я потягиваю кофе и надеюсь, что она, в конце концов, вернется к нашему разговору.

Наконец, она вытягивает шею, чтобы посмотреть на упомянутую пару. Сесилия Родс целуется со своим парнем по имени... по какому-то имени. Я его не знаю, потому что он ученик младших классов. Я перестала запоминать их имена. Мой мозг не может удержать все сплетни Ашлэнда. К тому же, драмы младшеклассников скучны и незначительны. Неужели и мы были такими? Сомневаюсь.

Сесилия возвышается над ним на три фута. Он с трудом обнимает ее за плечи.

– Они такие милые, – говорит Вал, помешивая кофе.

– Ага, а она похожа на няньку-совратительницу. – Парень выглядит таким молоденьким. – Это гадко.

– Он вырастет.

– В конечно счете, да.

Сесилии, кажется, наплевать, что она слизывает взбитые сливки с пальца подростка, который еще десять лет назад ходил на горшок. Между ними разница всего в три года, но они кажутся существенными.

– Оставь их в покое, – взмахнув запястьем, говорит Вал. На нее это не похоже. Она ведь хихикала над сальными шуточками, которыми осыпали Лелайну Райдер в прошлом году. – Сесилия приятная девушка.

– И совратительница малолетних.

– Она не виновата в том, что они нравятся друг другу, – произносит Вал и напряженно замирает на секунду. – Сесилия счастлива. Разве это не самое главное?

– Думаю, да. – Я делаю глоток кофе и успокаиваюсь. – Надеюсь, она готова к насмешкам. Нет, я не собираюсь делать ничего подобного. Просто говорю. Поверь, так оно и будет.

– Кстати говоря, сожалеешь о Бари и Джеe? – спрашивает Вал, высыпая четыре пакетика сахарозаменителя в свою кружку.

– В этом не было вины Бари. Ее подставили.

– Ну а ты что? Собираешься очистить ее имя?

Хотелось бы, но это мало что поправит. Она – фанатка «Бостон Ред Сокс», и этого нельзя изменить. Я не знаю, что делать. Может, если мы докажем ее непричастность к виртуальному футболу, это положит хоть какое-то начало? Маленький шажок к примирению. В конце концов, она родилась в семье фанатов, тут уж ничего нельзя было поделать.

– У них все еще есть шанс, – говорю я.

– Бекка, скажу тебе откровенно. Джей бросил Бари не потому, что она болеет за «Ред Сокс» и не из-за футбольного аккаунта. – Помешав кофе, Вал делает большой глоток. – Он бросил ее потому, что она стерва. Можно принять все, но только не это.

Ее слова не относились ко мне, но все равно обожгли меня.

– Если она такая, то почему он тогда встречался с ней?

Динь. Телефон Вал снова ожил. Почему она не перевела его в бесшумный режим? Может, ей приятнее слушать этот звук, чем свою подругу.

– В конце концов, Бари покажет настоящую себя.

Я не привыкла к резкости со стороны Вал. Интересно, что из всего этого действительно касается Бари?

Динь. Динь. Два сообщения. Одно за другим. Вал пытается не обращать на них внимание.

– Прости.

Динь.

Это какая-то китайская телефонная пытка.

– Ты можешь ответить.

Вал поворачивается ко мне спиной, чтобы прочитать их. С каких это пор смс стали секретными? Это человек из ее «группы»?

– Все в порядке? – спрашиваю я.

Она пытается сохранять равнодушное выражение, но я замечаю, как слегка покраснело ее лицо – чего не было тридцать секунд назад.

– Дотти такая Дотти.

Я не стала допрашивать ее. Она все равно не скажет правду.

Несколько секунд мы сидим в тишине, которая кажется мне вечностью. Это ненормальное дружеское молчание. В этот раз мне приходится изо всех сил думать, что сказать.

– Как у тебя дела с парнем? – спрашивает Вал. – Ты не часто говоришь о нем.

Потому что не хочу, чтобы отношения между нами стали еще хуже.

– Хорошо.

– И все?

По идее, здесь мне стоит рассказать ей о признании и о поступлении Фреда в Бартлетт, после чего следующие три часа мы бы обсуждали и анализировали каждое сказанное слово.

Но я не могу ничего произнести. Мозг отчаянно желает это сделать, но рот лучше знает, как поступить. Между нами уже и так натянутые отношения. Я не хочу, чтобы Вал еще больше чувствовала себя третьей лишней. Не хочу, чтобы мы отдалились друг от друга в наш последний совместный учебный год. Мы должны закончить его на хорошей ноте, поэтому я не стану рисковать.