Лектор, похоже, к своему высокому воинскому званию относился с изрядной шутливостью. Он куда легче воспринимал обращение «профессор», чем «товарищ полковник».
Так к нему и обращался полковник Селиверстов, который вместе со своими собаками, кажется, вознамеривался прослушать лекцию. По крайней мере, он спокойно занял место за столом, самым дальним от лекторской кафедры. Его волкодавы видели это и смирнехонько улеглись рядом.
Конспектировать лекцию никто, естественно, не намеревался. Вообще-то, согласно положению о прохождении службы в частной военной компании, бойцы имели право писать на занятиях конспекты, но только в прошитых и опечатанных тетрадях, которые должны были храниться в секретной части. Такие тетради имелись у каждого волкодава. Но постоянно получать ее под роспись, потом таким же порядком сдавать прапорщику-секретчику на хранение, опять брать, если потребуется прочитать материал или просто что-то уточнить, – слишком много заморочек.
Гораздо проще было все внимательно слушать и запоминать. Память в секретную часть никто и никогда не сдавал. Да и большинство дисциплин, по которым проходили постоянные занятия, были прочно изучены и освоены каждым из волкодавов еще в бытность свою в армии. Потому на этой лекции тетрадей на столе просто не было.
Только Сергей Ильич Лесничий и Георгий Игоревич Селиверстов приготовили свои мобильники, чтобы записать лекцию на диктофоны и иметь возможность потом прослушать ее еще раз, если это вдруг понадобится. В положении о прохождении службы не упоминался запрет на использование диктофонов на занятиях. Значит, и сдавать их в секретку необходимости не было. Кроме того, сама лекция априори не носила секретного характера.
– Все уселись? – спросил полковник-профессор, вытащил из футляра очки, надел их на нос, осмотрел собравшихся, после чего снял и убрал назад.
Футляр он положил на стол.
– Люди уселись, собаки улеглись. Все готовы слушать, – за весь класс ответил снайпер Величко.
Он вообще был человеком легким на язык и любил говорить за всех.
– Тогда я приступаю, – сказал профессор Колыванов. – Говорю и для сидячих, и для лежачих. Кто лучше поймет, время покажет. Но давайте-ка я начну именно с собак. Вот, скажем, вы идете по улице, навстречу знакомая старушка с маленькой собачкой. Вы останавливаетесь, со старушкой разговариваете, потом наклоняетесь и гладите зверушку. Она на вас не лает, не бросается. Но вот рядом проходит какой-то крупный детина. Он вдруг шарахается от этой мелкоты, а она оскорбительно лает ему вслед. Почему, спрашивается, животина стала лаять не на вас, а на человека, который ее едва заметил в последний момент, можно сказать, чуть не наступил башмаком сорок последнего размера? Кто-нибудь сможет мне эту ситуацию объяснить?
– Собака хорошо чувствует отношение к себе. Доброе оно или нет, – ответил полковник Селиверстов, хорошо разбиравшийся в подобных вопросах. – Кроме того, есть и еще целый ряд факторов. Большие размеры человека вовсе не говорят о том, что этот субъект не боится собак. Может, его в детстве овчарка покусала, и с тех самых пор в нем живет постоянная боязнь этих животных, причем не только больших, но и самых мелких. Такое вполне реально. Один человек не постесняется собаку стороной обойти, а другой свои чувства показать не пожелает, пойдет прямо, но бояться будет. А когда человек испытывает страх, у него выделяется адреналин, называемый еще и гормоном трусости. Для человеческого носа он никак не пахнет, вот по собачьему просто бьет со страшной силой. Но этот же гормон выделяется и в момент агрессии. Собака не всегда бывает способна отличить от нее трусость. Поэтому она предпочитает себя обезопасить, проявляет ответную агрессию. У больших собак это выражается в повышенной настороженности, у мелких – в истошном лае и даже в нападении. Ведь агрессивность в психологии рассматривается, насколько я знаю, тоже как вариант трусости.
– С точки зрения психологии собаки вы, наверное, мыслите верно, уважаемый товарищ полковник, – сказал профессор Колыванов. – Это неудивительно, потому что собак вы любите и, видимо, очень даже неплохо знаете.
– Лестно слышать о себе такое, товарищ профессор, только это не мои мысли. Таково утверждение самого крупного зоопсихолога современности, лауреата Нобелевской премии профессора Конрада Лоренца. Тот человек, который плотно занимается собаками, не может его не знать.
– Тем более, – согласился профессор. – Да, с точки зрения собаки, это верные мысли. А вот с человеческой есть и другие соображения. Ими здесь пренебрегать никак нельзя. Все мы знаем, что между хозяином и собакой существует очень сильная невидимая связь, которая делает их даже внешне похожими. Собака всегда много берет от хозяина. Если человек возбудимый, агрессивный, то у него и собака такая же. И наоборот. Но в данном случае я хочу обратить ваше внимание на одну деталь, напрямую относящуюся к теме нашей сегодняшней беседы. Собачка, про которую я говорю, маленькая. Чтобы погладить ее, человек вынужден наклониться. Не только вы, но и кто угодно другой. У собаки вырабатывается условный рефлекс. Она знает, что после наклона человека последует ласка. Поэтому собака вас понимает и принимает за своего. Я возвращаюсь к теме нашей сегодняшней беседы. Собака распознала вашу позу. Вот главный вывод. Допустим, вы наклонились бы с дистанции и просто сделали бы вид, будто что-то поднимаете с земли. В этом случае собака была бы вправе подумать, что вы берете камень, чтобы бросить его в нее. Это пробудило бы ее агрессию. Так же точно и знающие люди умеют по позе или по походке распознать не только сиюминутное состояние человека, но и вообще составить о нем такое же четкое мнение, как после часовой беседы с глазу на глаз. Конечно, специалисты, составляя психологический портрет личности по ее внешним признакам, обычно утверждают, что труднее всего бывает анализировать позы и походку человека. Я соглашусь с тем, что эти элементы и в самом деле дают мало информации о характере личности. Тем не менее, внимательно присмотревшись к позе собеседника в какой-то конкретный момент, можно сделать вывод о том, насколько внимательно он относится к вашим словам и вообще к вам как к личности. Походка, соглашусь, чуть менее информативное понятие. Но она тоже может оказаться полезной для наблюдательного человека. Вот я и приглашаю вас вместе попытаться разобраться в некотором наборе поз и действий, которые для самого индивида естественны, а для вас могут оказаться источником информации. Или, наоборот, послужить причиной ошибки. Все зависит от ситуации и необходимости тех или иных действий. Но, повторяю, это умение, эти, скажем так, навыки, могут применяться и в том, и в другом случае. Давайте-ка я вам перечислю некоторые самые характерные признаки, по которым психологи стараются составить представление о том или ином индивиде. Если, предположим, человек всегда старается стоять, широко раздвинув ноги, это обычно означает, что у него проблемы с самоутверждением. Такой человек нуждается в повышении самооценки. Он стремится такой вот чисто внешней устойчивостью компенсировать чувство собственной неполноценности, переполняющее его.
Теперь такая ситуация. Допустим, кто-то из вас вернулся со сложного задания. Оно выполнено не самым лучшим образом. Есть возможность пойти еще раз, что-то доделать, исправить. Командир вправе по внешнему виду решать, послать ему снова того же самого бойца или подобрать замену. Это легко определить. Надо только подставить человеку кресло, если оно есть, или хотя бы стул и проследить, как он усядется. Стремление занять самую удобную и способствующую расслаблению позу всегда говорит о той усталости, которую сам человек даже не замечает и чаще всего будет отрицать. Но она есть обязательно и может подвести в самый неподходящий момент. Усталость уже начала накапливаться, грозится подойти к самому краю. Но когда это произойдет, может оказаться поздно искать замену. Организм человека заранее сообщал о своем не самом лучшем состоянии. Командиру необходимо было внимательнее присматриваться к этим сигналам. Организм всегда лучше своего хозяина знает собственное состояние и свои предельные возможности.
