Оринг не сразу приметил укромное местечко. Тропинка, что серпантином вилась по уступам камней, скрывалась за двумя вазами, в которых кто-то посадил ярко-розовые вьюнки, захватившие крошечный балкончик, где одна ступень служила входом в собственный маленький рай.

Стража несла караул по двое у входа, не тревожа уединение омеги. Впрочем, и остальные здешние обитатели быстро сообразили, что омега ищет тишины и постарались не докучать более, когда герцог отказался от всех приглашений кроме первого, где показался лишь чтобы соблюсти приличия.

Иногда в ранние часы омега прогуливался вдоль гавани, с любопытством взирая на происходящее. Торговцы спорили с рыбаками о стоимости улова. Ныряльщики за губками пытались продать свой товар подороже, часами обсуждая цвет и жесткость губки, говорившие о том на какой глубине она была сорвана. Самые отчаянные ныряльщики погружались на глубину более сорока! метров – эти смельчаки редко переживали свой сороковой год.

Заинтересовавшись, Оринг тоже приобрел себе парочку чудо-губок, скорее от любопытства и безделья, нежели соблазнившись обещаниями торговца вернуть молодость после нескольких купаний.

Пребывая в прекрасном расположении духа, омега вернулся домой, решив немного поплавать.

Оринг накинул легкую тунику и стал спускаться вниз. За очередным поворотом ему пришлось резко остановиться. На его песчаном пятачке развалился незнакомец, беспечно подставляя бронзовую кожу теплому, еще по-утреннему ласкающему солнышку.

Понять, к какому полу он принадлежал, было невозможно. Ветер будто нарочно избегал заглядывать в эту часть острова, являясь благословением и напастью одновременно. И сейчас омега сетовал, что не может определить, кто это. Омега – исключалось, скорее альфа или бета, судя по бронзовому загару подтянутых мышц и росту чужака.

«Все же альфа», – сделал вывод Оринг, оценив щедрый волосяной покров, украшающий торс, подмышки, ребристый живот и длинные ноги. На лице незнакомца покоилась соломенная шляпа с широкими полями. Такие носили крестьяне, прячась от испепеляющего солнца во время работы в поле.

Поймав себя на том, что рассматривает мужчину, герцог одернул себя и спешно развернувшись, попытался скорее покинуть пляж. В конце концов, он здесь просто гость, и если какой-то местный решил позагорать, будет неудобно беспокоить охрану и уж тем более злоупотреблять гостеприимством людей, временно приютивших у себя омегу, выгоняя незадачливого отдыхающего словно какой-то сноб.

Оставшись довольным собственным решением, герцог позволил незнакомцу отдыхать столько, сколько заблагорассудится, а поплавать можно и завтра.

Но и на следующий день чужак занял пляж раньше, заставив Оринга клацнуть челюстью и удалиться.

И на следующий.

Омега был раздражен, обнаружив наглого мужика на четвертый день.

- Скажите, милейший, – громко осведомился Оринг, пытаясь быть вежливым, хотя все же нотка раздражения улавливалась в тоненьком голоске. – Вы еще долго собираетесь занимать пляж? Мне бы тоже хотелось немного поплавать.

- Места много, – добродушно ответил чужак хриплым спросонья голосом.

«Нет, он еще и задрых!» – возмущенно подумал омега.

- Да, но… я бы предпочел отдохнуть в одиночестве.

- Как скажешь, парень, – незнакомец не сдвинулся с места.

«Он что, идиот?» – Оринг закусил губу и перешагнул с ноги на ногу.

- Простите, – вскипел вконец растерянный омега, – но это жилище временно занимаю я, как и этот пляж. Я был бы премного благодарен, если бы вы избавили меня от своего присутствия!

- Попроще, котик, – хмыкнул мужик и закинул ногу на ногу. Руки его были заложены за голову и казалось, что ничто в мире не способно пронять толстокожего осла.

- Я вам не котик! И если вы немедленно не уберетесь, я позову охрану.

- Ой, страшно!

Насмешка в голосе переполнила чашу терпения, заставив омегу слететь с лестницы вниз.

- Вы что, действительно идиот, или вам заняться нечем?

Мужчина вздохнул и, отняв шляпу от лица, сел, открывая герцогу широкую спину с вытянувшимися вдоль мышцами. Настоящий пловец, хоть и немолод.

- Нечем, котик.

«Да пошел ты!» – в сердцах послал его омега на раздражающее обращение.

Пришелец явно не представлял угрозы и вообще не делал никаких попыток разузнать об омеге побольше. Звать охрану было бы смешно. Просто вредный рыбак, облюбовавший местечко.

Герцог вздохнул поглубже и, не глядя на случайного знакомого, прошел к кромке воды. Волна набежала, касаясь белых, не успевших загореть пальцев и, пощекотав омегу приятной прохладой, отступила.

«Хорошо же», – подумал омега.

- Послушайте, – не оборачиваясь, начал он. Видеть наглую рожу не было никакого желания. – Давайте просто договоримся, какую часть дня вы занимаете пляж, а какую я.

Случайный гость молчал.

- Если вам нравится отдыхать здесь с утра, то я не буду вас тревожить, – продолжил омега. – А вечером вы сделаете мне такое же одолжение. Согласны?

В ответ тишина.

- Что вы молчите? – не выдержав, обернулся герцог.

И умер.

Сердце замерло в груди. Тело окаменело.

На него смотрела пара карих ласковых глаз. Точно таких же какими он их запомнил. Хоть и видел всего однажды.

Высокие скулы, густая щетина и выгоревшие от времени и солнца ресницы.

- Юлий, – так тихо, что нельзя расслышать, произнес омега.

Альфа встал, сделал несколько осторожных шагов к призраку с серебристыми волосами.

- Зачем ты обманываешь меня, жестокий бог? – ошеломленно произнес он. – Это слишком жестоко.

Ноги омеги затряслись. Он наклонился чуть вперед и с натугой втянул воздух. Так много, как смог. Словно это был последний вздох в его жизни.

«Юлий.»

Омега не шевелился, боясь поверить. Боясь даже допустить мысль, что, казалось навсегда потерянный альфа – перед ним.

Вытянув руку, мужчина коснулся длинных, светлых волос, доходивших омеге до пояса.

Секунды тянулись мучительно медленно.

- Оринг… это действительно ты?

Голос пропал, и омега кивнул.

Темные пальцы альфы все еще касались волос, а сердце омеги еле трепыхалось в груди. Юлий осторожно дотронулся до его лица. Миниатюрный изгиб скул, белоснежная щека и бледно розовые губы...

- Ты стал еще красивее. Оринг! – Юлий порывисто сжал свою пару в объятьях. Дышать обоим было нечем, но омега не желал, чтобы сильные руки отпускали его.

Боги! Его альфа! Его пара!

Слезы хлынули из затуманенных глаз.

- Любимый, – трепет в голосе Юлия лишал воли. – Не плачь, хороший мой!

Поцелуи на веках, лбу, щеках. Альфа целовал все, до чего мог дотянуться, нежно шепча как соскучился, как любит…

Обжигающее солнце, занявшее высшую точку на лазурном небосводе, было лишь жалким огоньком по сравнению со страстью, поглотившей два давно потухших углями сердца.

- …Мой супруг никогда бы не принял другого омегу – сжимая в объятиях жестоко покусанную пару, тихо рассказывал Юлий следующим вечером, когда речь вернулась к обоим. – Я знал это, когда наши отцы договаривались о браке. Его род был самым уважаемым и брачный союз сулил много выгод. Потому было условлено, что я никогда не приведу в дом второго омегу. Во многом благодаря его семье отец добился власти и возглавил Империю. Но когда я встретил тебя… – Юлий крепче сжал восхитительное тело, прижимаясь горячей кожей к омеге. – Все потеряло значение. После сражения я вернулся в Рим и первое, что сделал, сообщил супругу о том, что встретил пару… Я был идиотом, прости меня.

Что случилось позже, оба знали из письма Торциуса.

Дий, супруг Императора и папа Тора, решил обмануть мужа и привел доказательства того, что герцог Оринг погиб в Лотарингии во время последнего сражения, в котором Юлий принимал участие, и после которого так и не возвратился. То же самое было сказано юному герцогу.

Оринг легко поверил в услышанное – в смерти легионера не было ничего необычного – и это объясняло, почему альфа так и не вернулся к паре.