Начинало светать. Бандиты, захватившие меня и Вирджинию, недаром выбрали это время. Самое подходящее. Под утро наиболее крепкий сон и немудрено, что мы их не услышали.

Я открыл ящик стола и вынул бумажник. Проворный подручный бесцеремонно выхватил его из моих рук и вытащив деньги, передал главарю. Тот, поплевав на пальцы, по-хозяйски принялся пересчитывать банкноты. Потом показал жестом отойти к стене и стал шарить по ящику сам. Он очевидно, рассчитывал на сумму позначительней и теперь, не обнаружив ничего более, свирепо взглянул в мою сторону.

- Мани, - снова, но гораздо спокойнее проговорил этот ублюдок и уже в свою очередь, недвусмысленно кивнул в сторону каюты, где оставалась Вирджиния. Других слов на английском он наверняка не знал. Его подручный, ни на секунду не спускавший с меня глаз, проворно запихнул в карман своих джинсов бумажник, в котором оставались кредитные карты. Туда же незамедлительно переместились и наши паспорта. Потом главный что-то крикнул третьему, который тут же поднялся в рубку. Они о чём-то посовещались вполголоса, не обращая внимание на моё присутствие, после чего молодые схватили меня и повели вниз на корму. Оставалось лишь гадать о намерениях этих бандюг и надеяться на неизвестно кого и что. И уж, конечно, не приходилось рассчитывать на их милосердие. Сзади я чувствовал ствол, упёртый в спину - маленькую, но страшную вещь, сужающую пространство многообразного и абстрактного мира до единственного и конкретного желания остаться в живых...

На корме мои сопровождающие приказали лечь на палубу. Я не понял требования и в недоумении пожал плечами, как вдруг получил удар по печени, заставивший меня согнуться от острой боли. Один из них что-то нетерпеливо крикнул и приставил пистолет к моей голове. Пока я с трудом соображал чего они добиваются, второй пнул меня ногой и повалил вниз. Подошёл главный и, не став особо рассусоливать, открыл крышку лазарета. Потом спустился туда и начал выкидывать на палубу его содержимое. Только теперь до меня дошло, что это тесное помещение они собираются использовать в качестве импровизированной тюремной камеры. Я не ошибся. Все острые и тяжёлые предметы немедленно полетели в воду, даже огнетушитель. Наконец, удостоверившись, что их пленнику там будет нечем воспользоваться для своего спасения, меня как мешок столкнули вниз. Глухо стукнула крышка, через вентиляционное отверстие которой едва пробивался свет. Я оказался в полумраке, предоставленный мрачным мыслям и нехорошим предчувствиям.

Какие цели преследуют эти подонки и зачем я им нужен? Как заложник? Как человек за которого и его жену они смогут получить выкуп? Вероятно, те деньги и случайные ценности, чем они сумели разжиться им показались недостаточным трофеем?

Я с тоской осмотрелся вокруг, понимая в глубине души, что так просто бандиты нас не отпустят. Так прошло несколько томительных часов. Никто не подавал признаков жизни и я мучительно соображал, насколько станут жестокими испытания, ожидающие нас дальше. Внезапно меня осенило! Невероятная по своей простоте мысль, молнией пронзила сознание и я даже удивился, что не мог подумать об этом раньше.

"...А вдруг!.. - затеплилась надежда, слабая и едва различимая, как пульс умирающего больного. Она засвербила в мозгу, неожиданно придав силы.

"...Чем чёрт не шутит? - промелькнуло сомнение и когда в страхе разочароваться, я сунул руку под дно рундука, то в глубине пустого пространства нащупал "Кресси". Ружьё лежало на прежнем месте, не замеченное этим ублюдком. Ёкнуло сердце и хотя, я ещё слабо представлял, насколько эта находка будет полезной, тем не менее, вид взведённого острого гарпуна меня воодушевил. По сути дела, ружьё не то чтобы меняло расстановку сил, но уж точно давало некоторый шанс. Я чуть не ошалел от радости, если можно было применить в тот момент такие слова к нашему незавидному положению.

Не знаю, сразу ли ко мне пришло решение им воспользоваться, но стоило мне услышать голос Вирджинии, как исчезли все последние сомнения. Откуда то сверху донеслись её истеричные крики. Они то затихали, то вдруг звучали с новой силой. Догадаться, что эти негодяи с ней вытворяли, было нетрудно. Скотство светилось на их рожах как тавро и пёрло из их нутра как запах гнилых зубов. Я лишь в бессильной ярости ударился головой о стенку переборки, проклиная всю несправедливость жизни и те обстоятельства, в которых мы оказались. А крики всё продолжались. Невыносимые и жуткие, выворачивая меня наизнанку.

"...Господи! - думал я, содрогаясь всем телом, - Когда же они оставят её в покое?..."

В ушах шумело и в висках уже бешено стучала кровь. Вирджиния не прекращала кричать и я уже находился на той последней грани отчаяния, что, казалось, вот-вот потеряю сознание. Наконец, всё стихло и через какое-то время до меня донеслись обрывки разговора бандитов. Судя по всему, они стояли у борта, там, где была привязана их лодка. Потом начали ходить взад и вперёд, обсуждая что-то между собой. Вдруг раздался звук упавшего предмета и судя по тому, как задрожала палуба, вероятно тяжёлого.

"...Что это? - пронеслась тревожная мысль. Думы о Вирджинии меня не оставляли ни на минуту.

Обо всём приходившем там наверху, над моей головой, я соображал автоматически и уже подсознательно проигрывал в воображении окончательно созревший план. Он родился сам собой, как единственно правильный в сложившейся ситуации. О каком-то ином развитии событий я даже и не помышлял. И хотя, плохо представлял как ЭТО! произойдёт, внутренне был уже готов нажать на спусковой крючок "Кресси"...

Лишь нервная дрожь время от времени покрывала мою кожу пупырышками да подкатывал к горлу ком от предчувствия чего-то страшного. А разговор между бандитами тем временем перешёл очевидно, в спор. Я старался понять его смысл, но даже с моим относительно неплохим знанием испанского, не мог уловить, что именно они собираются делать. Как мне показалось, кого-то отправляли на берег.

-Баста! - прозвучали слова главаря, словно, прекращая возникшую ненужную ему дискуссию. И вдогонку полетел поток ругательств, известных мне из народного фольклора, которым охотно делится всякий сброд на американо-мексиканской границе.

Так оно и случилось Кто-то покидал яхту и буквально через минуты послышался шлёпающий плеск вёсел.

"...Значит, на борту из этих троих негодяев на одного меньше. Или остался только один? - я мысленно благодарил судьбу, щедро даровавшую мне уникальный шанс. Да и сколько бы их не находилось на яхте: один или два, не воспользоваться представившейся возможностью было бы непростительно. У меня продолжала безумно ныть вывихнутая рука, которую они заломили во время встречи и я с трудом мог её поднять, не сморщившись от боли. Другая, с перевязанной кистью, слава Богу, немного отошла, чтобы напрячь мышцы и сделать единственный выстрел.

"...Подонки, - убеждал я себя, втайне опасаясь в последнюю секунду не решиться послать гарпун в человека.

"...Мне нужно сделать это! Необходимо! - мой внутренний голос противился едва мерцающей слабости, заставляя крепче сжать цевьё ружья.

- Эй! Мне нужно выйти! - крикнул я в закрытое пространство лазарета, пытаясь привлечь внимание того, кто остался на борту. Ответа не последовало и лишь подозрительная тишина да лёгкое хлюпанье воды под днищем ответили мне полной неизвестностью о происходящем на яхте.

- Мани!

Заорал я что мочи, чувствуя как начинаю задыхаться от духоты и ненависти к своему беспомощному состоянию. Наконец, на палубе раздались шаги. По мере того как они приближались, у меня всё сильнее колотилось сердце. Тот, кто находился на палубе потоптался с минуту, вероятно прикидывая, как ему поступить. Теперь я знал совершенно точно, что он здесь один. Наверное, его подельники оба повезли на берег то, чем уже успели поживиться и будут здесь скоро.

"...Ну, открывай. Давай. Давай, - я считал каждую секунду и только нервничал об одном, что не успею выполнить задуманное до их возвращения.