Шайс не стал спорить, отцепил от пояса флягу и сделал пару глотков. Отвернулся почти сразу, не замечая озабоченности на лице сержанта.
Первый джип стал скидывать скорость, за ним остановился и второй.
Поправив накидку, оставлявшую прорезь для глаз, скрытых тёмными линзами, Диерт выбрался из машины и подошёл к Дану. Тот почти непрерывно прикладывался к биноклю, находясь в дозоре. Они перекинулись несколькими словами и сержант вернулся обратно.
— Подъезжаем к Теорду. Там обычно тихо, но рисковать не будем, объедем с восточной стороны. Смотрите в оба. Заметите что необычное, говорите. Даже если показалось. — Последние слова предназначались Шайсу — приходилось только догадываться, услышал ли их тот вообще.
Теорд, небольшой городок, развалины которого всё отчётливее вырисовывались на горизонте поломанной линией, когда-то попортил Холделцам немало крови.
Ещё приёмный отец Диерта нарвался здесь пару раз на засаду. Схватки были кровавыми, но осевшие здесь альфы никогда не пытались преследовать. Объезжать городок по дальней дуге было тоже рискованным — редкие зыбучие пески и скрытые песком разломы по праву наградили место репутацией гиблого.
Машины петляли, огибая возникавшие на пути препятствия, затем набирали ход, двигаясь дальше. Небольшая команда держалась окраин, откуда прекрасно просматривалось пространство на много миль вокруг. Всё та же пустыня, сменившая мягкий подъем невысоких волн на беспорядочные ухабы, топила уродливые останки погибшего монстра.
Всё это время Шайс рассматривал скелет давно тлеющего левиафана, кости которого изгибались углами поваленных зданий. Дыры окон и разрывов, расползающихся во все стороны, казались изъеденной плотью. Искусственные нагорья завершили свой век, медленно погружаясь в зыбкий туман прошлого.
Было легко представить высокие шпили башен и огромные массивы застроек, расчерченные ровными дорогами и просторными площадями, на которых когда-то бурлила жизнь. И вот, всё, что от неё осталось — горы камней и зияющих чёрной пустотой отверстий, назначение которых уже давно никто не помнил. И тишина. Мёртвая тишина, не тревожимая ничем кроме свиста ветра.
Город остался позади. Потянулись новые часы однообразного пейзажа жёлтой смерти, пока на исходе дня сержант не отдал приказ остановиться.
Небольшой лагерь разбили между машинами. Разгребли в песке яму, развели огонь. Вещи остались в джипах, на случай, если придётся уносить ноги. По мнению Диерта, тех, кто мог действительно представлять опасность, осталось не так уж много, но забывать об осторожности не следовало никогда, если они хотели вернуться в Холделу.
— Уже, наверное, танцы начались, — заметил один из бойцов, когда с ужином было покончено и часовой забрался в одну из машин, готовый первым нести караул.
— Что, запал на кого Азекс?
— И не на одного, — ответил альфа, убирая миску в рюкзак.
Пара смешков полетели вдогонку.
— Да, у них там сейчас потеплее, чем у нас.
— И не говори.
Ночью в пустыне стало зябко, температура продолжала падать, поэтому оставшиеся разбрелись по разным сторонам, ложась рядом с разгорячёнными за день машинами по окружности — это в случае опасности увеличивало шансы услышать или увидеть врага.
Забравшись в спальный мешок, Диерт уставился на небо — единственное красивое место на Огероне.
Тысячи, миллионы бриллиантов моргали сержанту тихим светом, заставляя скучать о незнакомой жизни, похороненной под толщей песка. Если бы только пращуры сумели придумать способ забрать всех с этой мёртвой планеты до того, как случилось непоправимое. Если бы технологии развивались быстрее, то вместо того, чтобы гнить здесь, они могли бы осваивать новые земли, строить города, возводить дома и заводить семьи, а не прятаться от палящего солнца в пустыне, где уровень радиации оказался приемлемым для того, чтобы протянуть лет до пятидесяти. А потом перед каждым ставился выбор: добровольный уход из жизни либо ежедневные лекарства, пока боли, непрерывно раздирающие тело не становились нестерпимыми.
Ещё более невыносимой сержанту казалась мысль, что та же участь ждала Гинтами… Те, кто сегодня шутил о омегах, наверное, не испытают того, что однажды суждено пережить ему.
Диерта разбудили в условленный час — подошла его очередь нести караул. Альфа поднялся, пару раз глубоко вдохнул и, не сворачивая свой мешок, пошёл к джипу. Проходя мимо Серка, он едва задел носок его ботинка; зная, насколько чутко спит альфа, он не собирался будить его, тот и так, наверное, проснулся. Диерт просто давал знать, что настала его очередь дежурить.
Пара далёких спутников освещали затихшие воды пустынь достаточно, чтобы заметить приближение врага. Каждые пять минут сержант поднимался и поворачивался на сто восемьдесят градусов, всматриваясь в противоположную сторону. Спустя какое-то время в обозреваемое пространство попала пара, удалившаяся от лагеря на достаточное расстояние, что бы их не было слышно. Жаль, скрыться им было негде, и сержант явился невольным свидетелем чужой близости.
Диерт знал, что Серк является ведущим в паре. Во всех отношениях. Старше и мощнее, он сразу взялся опекать Дана, стоило тому возникнуть на пороге их отсека. Дан не был слабаком, но выглядел более стройным, что ли. И его длинные ресницы мало подходили суровому вояке. Может, это, а может, что ещё стало причиной того, что…
Сержант видел, как Серк наваливается сзади, мощными размеренными толчками, опираясь на одну руку, чтобы удерживать вес собственного тела — так делал и сам, Диерт боясь придавить Гинтами, — второй рукой закрывая Дану рот.
С такого расстояния сержант не мог видеть лиц, но то, как глубоко прогибался Дан, откидывая голову назад, то как настойчиво работал ягодицами Серк, не оставляло сомнений в том, что этим двоим не хуже чем оставшимся на Холделе.
Диерт поднялся и развернулся в противоположную сторону.
Им будет так же плохо, как и ему однажды…
Сдав караул Нерну, сержант побрёл к своему мешку. Солнце скоро должно было окрасить горизонт, но два часа сна ещё имелось в запасе.
Проходя мимо Шайса, альфа поймал отблеск глаз.
— Ты бы поспал, — тихо бросил он, зная, что больше никто не услышит.
Шайс не ответил и не пошевелился.
— Знаешь, если он тебе действительно так дорог, то может, это и к лучшему, что вы не вместе.
Он глубоко вздохнул, положил голову на согнутый локоть.
— Не было ни дня, чтобы я не представлял Гинтами, мучающимся от радиации. Омеги слабые, они плачут. Будет плакать и он. Гинтами не выносит боли. Видел бы ты, сколько слёз было над порезанным пальцем. — Диерт вспомнил случай полгода назад: омега так стонал, что явившись в палату впервые и не зная, в чём дело, у альфы чуть не прихватило сердце. Пришлось пить какие-то капли. — Но я ничего не смогу сделать, — вернулся в настоящее сержант. — Кроме как лишить его жизни своими руками. У него ведь не хватит смелости. Он попросит. Попросит меня однажды. Я знаю.
========== Секрет ==========
Гинтами откровенно скучал на вечере. Отказаться от танцев омега мог трижды по самочувствию и пользовался этим без зазрения совести, улизнув уже от двух партнёров.
Это отнюдь не добавило радости приглашавшим его альфам, судя по выражению их лиц, но Гинтами было плевать — все и каждый знал, что он с Диертом, и нечего было катить свои яйца в его направлении.
— Алияс, — подскочил он к омеге, завидев того в стороне от танцующих пар. — Филонишь? — спросил довольно, гордясь, что об этой уловке рассказал ему самолично.
