С тех пор всё о чём он мог думать — Гинтами.

Тому действительно оказалось четырнадцать, а значит, до совершеннолетия Диерту приходилось ждать. Справляться с собственными потребностями три года оказалось непросто, уже не говоря, что немногие поняли странное поведение альфы, вдруг превратившегося в святого. Обвинения в импотенции и слабосилии оказались в списке приписываемых грехов самыми невинными.

Альфе не обязательно было отказываться от удовольствий, но Диерт ждал, наведываясь в оранжерею, куда был приписан омега, при каждой возможности. Иногда ему казалось, что Гинтами тоже смотрит на него с интересом. Чем старше становился парень, тем отчётливее намекал его запах, что Диерт не страдает параноидальным бредом.

Как же он сходил сума в последний месяц до совершеннолетия Гинтами. В тот вечер танцев его едва держали ноги. Но омега выбрал его и…

Сказать, что жизнь превратилась в сказку, Диерт не мог. Омега не давал ему расслабиться, частенько подозревая в изменах, хотя о каких изменах могла идти речь, альфа понятия не имел. Иногда обижался на что-то и придумывал очень жестокую месть. Не разговаривал с Диертом во время единственного танца, зная, что альфа так этого ждёт. А потом не позвал его с собой в комнаты.

Только сейчас сержант вспомнил, что, как и Шайс, рванул тогда к отсеку пар, боясь верить, что омега предал его… Как и Шайс, ошибся, и только позже понял, что запаха действительно не ощущалось в воздухе.

За нарушение он получил неделю карцера.

С тех пор Диерт ни в чём не был уверен…

— Ты не понимаешь! — вышел из себя сержант в мгновенье ока. — Он мой. Мой!

Глаза Диерта горели нездоровым блеском.

Шайс пристально смотрел на альфу.

— Понимаю.

Сержант смачно выругался, припоминая покровителей этого мира.

— Найди способ загладить свою вину. Извинись. Ведь он ушёл один, так? — Шайс кивнул. — Значит, не всё потеряно. Может, он тебя так наказывает?

— Не думаю, — нахмурился дракон. — Он сказал, что всё кончено.

Диерт задумался.

— Думаешь, он говорил искренне?

После некоторого колебания Шайс пожал плечами.

Он слышал то, что слышал. Сомневаться в том, что Алияс имел все основания послать его на все четыре ветра, не приходилось… Но может всё же… может быть…

— Шайс, — Диерт положил руку на плеча новобранца. — Ты не можешь вести себя как вчера. За нарушение полагается карцер. Судя по твоим выходкам, там ты и поселишься.

Не имело смысла спорить с очевидным — Диерт был абсолютно прав.

— Послушай, я попытаюсь помочь всем, чем смогу, правда, не так уж и много можно сделать, — сержант с досадой запустил пятерню в волосы. — Но только если ты не будешь создавать проблем.

— Торгуешься? — печально фыркнул Шайс.

— Не собираюсь тратить усилия даром, — ответил Диерт, поднимаясь на ноги и протягивая Шайсу руку.

Тот согласился на помощь, понимая, что терять ему всё равно нечего.

***

— Ну что, Эркин, спустили тебя с небес на землю? — насмехался Кризбин в общей комнате, до отбоя оставалось около получаса.

— Заткнись, чучело. Смотрю, у тебя много сил, чтобы трепаться зря. Хреново трахнулся?

— Завидуй молча.

— Чему завидовать? — Эркин окинул товарища по трудовому отряду презрительным взглядом.

— Тому, что на чьи-то приглашения альфы ещё соглашаются. — Кризбин подошёл к Эркину вплотную.

Омеги всегда соперничали за внимание альф, но Кризбин чувствовал, что, что бы он не делал, ему не удастся отправить Эркина на вторые роли. Тот всегда оказывался на шаг впереди.

Вчера вечером он снова хотел обставить его, выбрав новоприбывшего альфу.

Кризбин видел, как соперник пригласил новичка на танец, но не придал этому значения. И только позже понял, на что именно тот рассчитывал.

Появление нового омеги стало неприятным сюрпризом. Тот оказался красив. Слишком красив. Все только и делали, что говорили о Алиясе, о его чудесных светлых волосах и небесно-голубых глазах.

Эркин собирался показать, что, видимо, не так уж новичок был хорош, если его друг поспешил выбрать другого омегу, как только появилась такая возможность. И если манёвр поняли не все альфы, то омеги сделали бы правильные выводы и продолжали восхищаться независимым Эркином, которому не может отказать никто.

Расчёт не сработал — молодой альфа отказался.

— Тебя уделал беженец не первой свежести, — сладко пропел Кризбин, тщательно контролируя высоту голоса, чтобы каждый из двадцати омег в отсеке его услышал.

Этот разговор стоил Кризбину вырванных волос и разбитого носа.

Эркина отправили в карцер.

========== Любит - простит, не любит… ==========

— Э, нет, — омега вынул из рук новичка тяжёлый ящик, опуская его обратно на пол. — Нам не положено таскать тяжёлое, Алияс. Для здоровья плохо. Старший будет сердиться, если увидит.

— Но ящики сами себя не донесут.

Гинтами согласно кивнул.

— Вот поэтому даже в подсобных помещениях есть коммутаторы. — Омега приблизился к стене, снял прямоугольный кусок пластика и нажал на кнопку. — Дежурный? — Из динамика раздались хрипы. — Говорит Гинтами. Нужен альфа, блок семь, пятый этаж, — снова хрипы. — Спасибо, ждём.

— Вот и всё, — улыбнулся Гинтами, с любопытством рассматривая напарника, пока тот усаживался на мешки — другой работы в этой подсобке не было. — Я давно говорю, что нужно проверять вес и габариты заранее, чтобы вот так не терять время. Но молодых разве ж кто слушает, — всплеснул он руками, присаживаясь рядом.

Таких красивых омег Гинтами ещё не встречал. И возраст, который было принято считать уважаемым, ничем не портил привлекательность Алияса… а если быть до конца справедливым то, наверное, годы добавляли очарования. Чем ещё объяснить эту завораживающую манеру держать себя? Смотреть с величием…

Гинтами бы, наверное, влюбился, если бы Алияс был альфой. Омеге казалось, что неожиданный гость сошёл со страниц старых романов, которые не одобряли старшие.

А ещё никогда его так не интересовала чужая личная жизнь.

— А-м-м, Алияс, а можно тебя спросить?

Омега, размышлявший о чём-то своём, вернул в пространство потерянный взгляд.

— Спрашивай, конечно. Постараюсь помочь.

— Да мне не помощь нужна, — замялся Гинтами, чувствуя себя не в своей тарелке, вести задушевные беседы он не умел, но и любопытству сегодня с треском проигрывал. — Я хотел кое-что спросить про вечер.

Алияс ожидающе смотрел на него.

— О танцах, — тут же добавил Гинтами и, пока храбрость ему не изменила, продолжил: — Ты отшил своего друга, чтобы позлить, да? Я всегда так делаю, когда мой меня выводит. А то думает, ему всё можно. Думает, я не замечаю, как он на других поглядывает, а ещё в любви мне клянётся. Придурок!

От своей короткой, но пламенной речи Гинтами вдруг расстроился и на глаза его навернулись слёзы. — Ой, прости, — потянул он носом.

И не сразу сообразил, что происходит, когда тёплая ладонь опустилась ему на макушку.

— Я не сомневаюсь, что твой альфа тебе верен.

Гинтами поднял полные слёз глаза.

— Откуда тебе… вам знать?

— Можно на ты, — улыбнулся Алияс и добавил: — У меня есть некоторый жизненный опыт.

— Значит, наказывал своего. Я был прав, — удовлетворённо кивнул омега, чувствуя себя получше.

— Шайс мне не принадлежит.

***

Гинтами занимался тем, что пытался привести себя в порядок с помощью маленького зеркальца, припрятанного в кармане.