Annotation

Откровения

Скарлет

Скарлет

Шах белой королеве, мат черному королю...

Высокомерная, тщеславная, мстительная сволочь!

Думает, что загнал ее в угол.

Перехватил все контракты. Она почти банкрот. И это почти - единственная возможность отыграться.

Сома-Лила шла на встречу с человеком, который желал лишить ее всего. В зеркальной стене лифта она смотрела, как расступились по сторонам, все эти белые манжеты в черных костюмах и она осталась одна, под прицелом удивленных взглядов. Простое белое платье и невинное лицо у окруживших ее мужчин вызывали ассоциации с изысканным цветком. Это было первое впечатление. От второго прошибало холодным потом, стоило пристальнее приглядеться к тому, о чем кричали ее глаза.

Выступив из лифта она проплыла по коридору и вошла в одну из дверей. Невозмутимо прошествовала мимо девчушки за столом секретаря. Та только успела чуть привстать и опуститься обратно.

Он был все так же красив. Сома-Лила надеялась, что за эти годы он подурнеет, постареет, что ли. Но он оставался таким же - чертовски привлекательным. Аппетитным, до головокружения.

За ее спиной щелчком захлопнулась дверь и звука оказалось достаточно, чтобы головы присутствующих разом повернулись в ее сторону.

Одно мгновение, еще не сумев совладать с собой, она позволила себе смотреть на него так, как хотелось. И встретить такой же пьяный и счастливый взор. Потом веки захлопнулись, как створки у объектива и открылись вновь. Два хищных взгляда столкнулись.

В кабинете ощутимо похолодало.

-Все свободны,- пророкотал голос.

Слова предназначались не ей, но интонации звучали как то...так: не оставляя сомнений у присутствующих и кто здесь хозяин положения, и что оставаться здесь уже никак нельзя, потому что произойти может что угодно, и это "что угодно" не для посторонних глаз.

-Желал, чтобы я приползла на коленях?- она не спрашивала, утверждала, словно все очевидно,- И что теперь?

Эдуард ждал встречи с ней семь лет. Все эти чертовы семь лет! И он был бы не он, если бы просто ждал.

Шаг за шагом приближался. Представлял их встречу. И оказался не готов.

"И что теперь?".

Он мог ожидать все - скандала, истерики, даже пощечин. Видит Бог, все это он заслужил. Все, кроме презрения.

Конечно, на нее у Эдуарда было досье. Пухлая папка. Он знал о ней все, даже бренд нижнего белья. И сотни фотографий, во всех ракурсах. На всех ей удавалось быть потрясающе красивой. Но не настолько ослепительной, как в реальности. И к этому он тоже был не готов.

-Если ты здесь, то твои дела совсем... плохи?

-Не совсем.

-Тогда, может, отложим разговор? Займемся чем-то более приятным?

-Не может и нет, Эдик, не займемся.

От того, как она произнесла его имя, в голову полезли всякие глупости.

Ее терпкий взгляд из-под полуопущенных ресниц. И то, как маленькие пальчики затрепетали оказавшись в его руке, из-за одного прикосновения. Как доверчиво прильнула и позволила ему вести в танце, как прогнулась спина под его вдруг вспотевшей ладонью.

Жар от прижавшегося бедра и холод, когда навязанный извне ритм разбил нечаянную близость. И он потянул к себе, за собой, все ближе, удерживая уже обеими руками. Она поддалась, всеми изгибами впечатываясь в него, только ресницы со вздохом вспорхнули.

Все эти глупости, что он позволял иногда лениво перебирать в памяти, которые однажды чуть не разрушили его жизнь.

Поэтому он засунул их подальше. Перед ним была расчетливая хладнокровная стерва и не важно, что от того, как она изогнула губы в улыбке, хотелось их зацеловать.

-Пусть так,- сказал он и оскалился в ответ.

Сома-Лила села за стол, на противоположной от него стороне. Собственно, присела там, где стояла, на краюшек стула, положив руки на колени. Она немного боялась. Конечно не его - себя. Она стала опасаться себя с того самого момента, когда их глаза впервые встретились, взглядами. Потому и пыталась возводить барьеры. Непреодолимые. Как ей казалось.

-Что ты хочешь от меня, чего добиваешься?

-Ты сама сказала.

-Поставить на колени. Зачем?

-Зачем?

Он рассмеялся. Сухо и коротко.

-Я отвечу. Только сначала задам тебе один вопрос. И ты скажешь правду.

Теперь смеяться хотелось ей. Или плакать, или все вместе.

-Правда, Эдик, понятие относительное. Какую правду ты хочешь услышать? И ты уверен, что действительно хочешь ее знать?

Было время, когда правду он мог читать в ее глазах. В отражении черных зрачков. Тогда они понимали друг друга без слов и обходились без вопросов.

-Почему ты сбежала от меня, ничего не объяснив? Кем я был для тебя?

"И почему так быстро вышла замуж, а теперь сидишь тут в белом платье, как невеста и у меня препротивное ощущение, что именно меня сейчас... ставят на колени и более того: все это мне безумно нравиться?".

-Это два вопроса. Я отвечу на них. Ты прекратишь преследовать меня?

Солнце падало на ее волосы, лицо, скатывалось, лаская плечи. От бьющего света или от чего еще, ее зрачки сузились и кололи иглами, а радужка приобрела злой платиновый оттенок.

-Может быть,- ответил он, сокращая расстояние, облокачиваясь на стол так, чтобы укрыть ее своей тенью. Стереть грань и смотреть так, как привык на всех - сверху вниз.

-С кем ты хочешь разговаривать? С Лилой? Сомой? Большая разница, у каждой из них своя правда.

-Что значит Сома, Лила? У тебя раздвоение личности?

-Не совсем. Попытаюсь объяснить.

Она сама толком не понимала как это произошло. Как получилось однажды посмотреть на себя со стороны и почувствовать отвращение. К безвольно распластанному на кровати телу. Все бы ничего, если бы оно просто плакало, обычным, нормальным способом перерабатывая обиду. Тогда можно было бы сказать, что переболеет и пойдет на поправку. Все было гораздо хуже, совсем никуда не годилось. Тело скулило от тоски, каждой клеточкой, неслышно так, и все звало кого-то. И никакие доводы рассудка не помогали. А потом глухой шепот: "Не могу больше...пожалуйста...не могу без тебя...Эдик...забери...". И опять, раз за разом, по кругу. И это было уже страшно. Отдавало безумием. А времени оставалось все меньше. Со всем этим надо было что-то делать. И Лила знала - что. Она отделила ту часть сознания, которую определила как Сома, уговаривая; постепенно отодвигала подальше, изолируя. "Тебе надо отдохнуть, поспать немного...". "Как принцессе?". "Да. Хрустальный гробик хочешь?". "А я когда-нибудь проснусь?".

Если бы могла, убила бы эту часть себя. Но Сома согласилась заснуть и ждать, и видеть свои дурные сны. Дальше пришлось справляться с телом, оно уже сорвалось и по инерции катилось вниз, теряя вес и почти не реагируя на раздражители.

-У человека имеется два полушария мозга. Левое, я назвала его Лила, мыслит рационально, последовательно и практично. Правое, Сома - интуитивно, эмоционально, опираясь на органы чувств.

Видишь ли, однажды, по ряду причин доминирование правого полушария в моей личности оказалось опасным. Пришлось его изолировать. Сейчас ты разговариваешь с Лилой. Сома... вряд ли захочет с тобой говорить. В любом случае, она спит.

-Почему?

Ему вдруг стало неловко, словно подглядываешь в щелочку. И желание узнать правду как-то поубавилось.

-Ей было шестнадцать лет, когда она встретила тебя. На тот случай, если забыл: она была наивна и невинна. Когда вы расстались, она впала в депрессию, не совсем обычную. Просто отказалась жить, потому что без тебя не хотела. А с тобой...