– Тебе чего, баб мало, Юрок? – ответил сидящий за рулем вымогатель. – Видел, как девка от первого же намека обосралась? И кровью захаркала, и про легавых заголосила. Раз групповухи боится, значит, надо ее этим прижимать, и пусть платит. По кругу пустить – дело нехитрое. Вот только потом ни страха не будет, ни бабла. Пять минут удовольствия, вот и весь доход.

Машина выкатилась на проспект Конституции и разогналась почти под сотню, мягко покачиваясь на низкопрофильных шинах в левом ряду.

– Откуда у этой соски такое бабло, Димон? Десять косарей за неделю! Наврала она про деньги. А сама небось уже лыжи смазывает.

– Не бойся, не соскочит, – ответил водитель. – У нее квартира не съемная, купленная. Тут и прописки все, и страховки, и документы, и даже машина местная. Так что сорваться с места ей не так просто. Быстро в базах данных всплывет.

– И чего мы тогда ее не поимели? – не понял Юрок. – Раз она один хрен «на поводке»?

– Смотри!!!

Поперек проспекта, чуть не под самые колеса BMW, вдруг рванула старая бабка в цыганской юбке и вязаной кофте, да еще и с ребенком за руку. Уходя от наезда, бандит торопливо рванул руль влево, вылетая на встречную полосу, и лоб в лоб вошел в такой же стремительный, но куда более тяжелый и прочный «Геленваген». От страшного удара легковушка встала на дыбы, несколько раз перевернулась, шумно рухнула на асфальт и, наконец, застыла на ободах поперек проспекта.

Вскоре подушки безопасности опали, перестал урчать оставшийся без топлива двигатель, отстучал свое и остановился вентилятор обдува. Наступила слабо похрустывающая стеклянными осколками тишина… И тут в разбитое окно автомобиля заглянула, крутя на пальце ключи от машины, так и не трахнутая «спиритка». Весело подмигнула:

– Привет, мальчики! Соскучились?

Ответом стал болезненный стон вяло шевелящихся, окровавленных парней.

– Та-а-ак, и что это тут у нас? – осмотрелась девушка. – Вижу-вижу, одна тушка, двое недобитков. И одному из вас жить ну совершенно незачем. Так что этот недочет мы сейчас исправим…

Быстрым движением руки она проникла в грудь Юрка, вырвала кулак наружу, посмотрела в лицо парня, теперь уже без улыбки.

– Значит, говоришь, тебе нравятся минеты? Могу предложить более яркие впечатления… – Спиритка внезапно вогнала пальцы жертве в глаза и подняла трясущееся тело на вытянутой руке. – Нравится?

Димон, ноги которого были зажаты где-то под рулем, вдруг понял, что Юрков стало двое. Один сидел в пассажирском кресле с разбитым в кровь лицом и неестественно вывернутой левой рукой, второй – выл и брыкался в руках темноволосой, коротко стриженной девки.

– Понравилось? – Спиритка отпустила жертву, и вымогатель упал на асфальт. Поднялся, покачиваясь, затряс головой. – Удивлен, что чего-то видишь? Так ведь в этом весь кайф! Можно пытать тебя снова и снова… – И девушка опять вогнала пальцы в его глазницы на всю длину. Выдернула, вогнала, выдернула, снова вонзила, а потом вдруг смяла, скрутила тело в жгут, словно тряпку, рванула в стороны, подула… И второго Юрка не стало. Развеялся, как растертый между пальцами жженый пергамент.

Мужчина невольно сглотнул. Девушка резко повернула лицо к нему, злорадно оскалилась:

– Да, приятель, с уродом я погорячилась. Собиралась пытать его вечно, но как-то вдруг представила перед собой его вонючие причиндалы… И не удержалась. Но ты, крысеныш, так просто уже не отделаешься. Из тебя я стану тянуть жилы медленно и с удовольствием, пока о развеивании сам просить не станешь. И из тебя, и из еще одного… – Спиритка распрямилась, закрутила головой. – Чуть не забыла про третьего гаденыша. Ладно, ты тут пока полежи, а я дружка твоего в мире мертвых привечу. Здешний минет ему страшно понравится, не сомневайся.

– Как?.. Мертвых?.. – прохрипел водитель. Однако девушка уже шла куда-то в сопровождении странной свиты из бабушек, женщин, мужчин и нескольких детей. – Вот черт!

Откуда-то издалека послышался звук сирены. Он нарастал и нарастал, пока возле перевернутой машины не появились несколько человек в синих халатах.

– Как вы себя чувствуете? – присел рядом с левой дверцей молодой медик. – Как голова, руки? Ступни ощущаете?

– Мне кажется, доктор, у меня галлюцинации, – пробормотал мужчина.

– У вас болевой шок. Спасатели говорят, чтобы освободить ноги, машину придется резать. Сейчас мы введем вам успокоительное, и вы ничего не почувствуете, – говоря это, медик снял колпачок с иглы одноразового шприца и вонзил пострадавшему в плечо.

Сразу после этого мир вокруг расплылся – и в себя пострадавший пришел уже в тихой, маленькой, но светлой палате, в которой мерно пикали сразу несколько невидимых с подушки приборов. Ноги ныли, плечо болело, голова гудела – но в общем Дмитрий чувствовал себя достаточно бодро. Сознание казалось ясным и чистым, как после недели отдыха в деревне у бабушки.

– У бабушки… – вслух пробормотал он, вспоминая невесть откуда взявшуюся посреди проспекта старуху с ребенком.

– Дмитрий Никишин, – остановилась перед койкой пожилая женщина с явно крашенными, редкими рыжими волосами, в роговых очках и в белом халате. – Переломы двух голеней, тупая травма живота, бедра, множественные трещины голеностопа, подозрение на сотрясение мозга.

– Это серьезно, доктор? – неуверенно спросил Никишин.

– Валя, он выживет почти наверняка, – ответила женщина, и из-за изголовья койки внезапно возникло лицо коротко стриженной спиритки с двумя серьгами в носу.

– Привет, Димок! – оскалилась она. – Ты же не думал, что я про тебя забыла?

– Черт! – Мужчина вздрогнул и попытался приподняться, однако руки оказались привязанными к поручням. Видимо, чтобы не выскочили уходящие в вены иглы капельниц. – Откуда ты взялась?!

– Обожаю больницы, Димуля! – Спиритка с непостижимым нахальством подтянулась за поручни и уселась на постель, почти на ноги раненого. – Здесь всегда столько свежих мертвецов! Обязательно найдется чем поиграть. Хочешь, фокус покажу?

Она положила ладонь Никишину на грудь, и мужчина вдруг ощутил, что у него перехватило дыхание, лицо покрылось холодным потом, а судороги пробили конечности. Приборы сорвались на безумный тревожный писк, что-то часто-часто запыхтело.

Но девушка убрала ладонь – и звуки стали возвращаться к размеренному писку, а пострадавший смог наконец-то сделать глубокий вдох. И тут же ладонь опустилась обратно, сводя с ума медицинскую аппаратуру и выжимая из человека холодный пот.

– Кто… ты? – сдавленно простонал мужчина.

Девушка резко наклонилась, заглянула ему в глаза:

– А к кому вы сегодня пришли, кретин?! Вы что, не знали?!

Валентина выпрямилась, зябко поежилась, кивнула женщине:

– Спасибо, Анна Васильевна.

– Конечно, Валечка… – Врачиха отступила и скрылась прямо в стене.

Спиритка повернулась к больному, подмигнула ему и похлопала ладонью по щеке.

– Когда собираешься насиловать и грабить ведьму, Дима, нужно быть готовым к тому, что она обидится. Особенно если ведьма дружит с мертвецами.

– Ты?!. – выдохнул мужчина.

– Я-а-а… – передразнивая его, выдохнула девушка. – С самого-самого детства.

Она забросила руки за голову, откинулась назад, нимало не беспокоясь о том, что при этом чувствует раненый.

– Души мертвых я видела всегда, – поведала юная ведьма. – И они всегда мне подчинялись. Малым ребенком я очень пугалась странных дяденек и теть, приходящих невесть откуда, и гнала их. Они, естественно, подчинялись. Может, так бы все и обошлось, привыкли бы покойнички стороной меня обходить. Но когда умерла бабушка, то прогонять ее мне не захотелось. Так и повелось. Бабуля рядом была, заботилась, часто советы давала, как в неприятности не влипнуть, учила не хвастаться. Я заботилась о ней и многих других. Я ведь могу сотворить с мертвецом абсолютно все. Изменить его облик или развеять, словно дым, внушить любые чувства, или успокоить, могу принудить делать все, что пожелаю, или дать утешение некими подарками. Могу хоть цветок сотворить, хоть самолет. Не настоящий, понятно. Но зачем душе настоящий? Я могу сохранить душу в умирающем теле или вырвать ее из живого. Правда, лишить жизни здорового человека для меня практически невозможно. Слишком уж крепко душа за тушку держится. Но если тушку слегка покалечить, ослабить, травануть. Подстроить столкновение… То запросто!