Невольно мой ум наполнился воспоминаниями о ее запахе, о том, какая она на ощупь. Гортанный смех, приносящий радость и огненно–вспыльчивый характер, перевернувший мой мир, всплыли изнутри. Все во мне пробуждалось к жизни, прилив энергии и сознания, которые я не испытывал до встречи с ней.

  Коринн заговорила первой.

– Привет, Ева.

  Я ощетинился. Стремление оградить и защитить самое ценное в моей жизни не дало возможности подробно расценить ситуацию.

  Выпрямившись, я бросил фотографию обратно в коробку и пошел к моей жене. По сравнению с Коринн, она была одета скромно: черная юбка и в тонкую полоску шелковая блузка без рукавов, которая сверкала жемчужным блеском. Волна тепла дала мне все доказательства, что сексуальней та женщина, которую я желаю.

  Ева. Сейчас и навсегда.

  Притяжение заставило меня пройти быстрым шагом через всю комнату.

  Ангел.

  Я не сказал этого слова вслух. Не хотел, чтобы его слышала Коринн. Но видел,   Ева почувствовала. Потянувшись к ее руке, я почувствовал глубокое покалывание ее одобрения и усилил хватку.

  Она подвинулась, чтобы посмотреть на женщину, не являющуюся ей соперницей.

  –Коринн.

  Я не обернулся.

  – Я должна бежать, – сказала Коринн позади меня. – Эти копии для тебя,  Гидеон.

  Не оторывая взгляда от Евы, я произнес через плечо:

–   Забери их с собой. Они мне не нужны.

  – Ты должен просмотреть их все, – возразила она, приближаясь.

  – Зачем? – начиная злиться, я взглянул на Коринн, когда она остановилась рядом с нами. – Если у меня возникнет интерес к их просмотру, я всегда могу пролистать твою книгу.

  Ее улыбка стала более натянутой.

– До свидания, Ева. Гидеон.

  Когда она ушла, я сделал еще один шаг к моей жене, преодолев, наконец, оставшееся между нами расстояние. Я схватил ее за другую руку, склонился над ней, чтобы вдохнуть запах ее духов. Спокойствие накрыло меня.

  – Рад, что ты пришла, –  прошептал ей в лоб, нуждаясь в каждом прикосновении, которым я мог управлять. – Я очень сильно по тебе скучаю.

  Закрыв глаза, она склонилась ко мне, вздыхая.

Почувствовав застрявшее в ней напряжение, я стиснул ее руки.

– Ты в порядке?

  – Да. У меня все хорошо. Я просто не ожидала ее увидеть.

  – Как и я, – я ненавидел разрывать с ней объятий, но мысль о фотографиях ненавидел еще больше.

  Вернувшись к столу, я закрыл коробку крышкой и выбросил все это в мусор.

  – Я ушла с работы, – сказала она. – Завтра последний день.

  Это было одно из тех решений, которые я хотел, чтобы она приняла. Я полагал, это будет лучшим и самым безопасным шагом из всех.  Но знал, что ей будет сложно. Ева любила свою работу и людей, с которыми работала.

  Зная, насколько хорошо она могла читать меня, я держал нейтральный тон.

– Правда?

  – Ага.

  Я внимательно посмотрел на нее.

– И что на очереди?

  – Планирование свадьбы.

  – Ах, – я улыбнулся. После нескольких дней, опасаясь, что у нее другие мысли насчет брака и она хочет развестись, стало облегчением услышать иное.   – Приятно это узнать.

  Я поманил ее ближе к себе.

  – Встретимся на полпути, – парировала она, с блеском вызова в глазах.

  Как я мог устоять? Мы встретились в середине комнаты.

  Именно поэтому мы собирались пройти это и все другие препятствия, с которыми столкнемся. Мы всегда шли навстречу друг другу.

  Она бы никогда не стала послушной женой, какую мне желал друг Арнольдо Риччи. Ева была слишком независимой, слишком жестокой. Ее ревность была шириной в милю. Она была требовательной и упрямой, и она бросала мне вызов, сводя с ума.

  И подобное не срабатывало ни с одной другой женщиной, потому что Ева была предназначена для меня. В этом я был уверен, как ни в чем другом.

  – Ты этого хочешь? – спросил ее тихо, ища ответ в ее лице.

  – Я хочу тебя. Все остальное – второстепенно.

  Во рту внезапно пересохло, а сердце забилось слишком часто. Когда она подняла руку, чтобы зачесать мои волосы назад, я схватил ее за запястье и прижал ладонь к моей щеке. Закрыв глаза, я поглощал ее прикосновение.

  Прошлая неделя растаяла. Дни, что мы провели порознь, часы молчания, парализующий страх… Целый день она показывала мне, что готова двигаться вперед, что я принял правильное решение поговорить с доктором Петерсеном.   Поговорить с ней.

  Мало того, что она не отвернулась, она хотела меня еще сильнее. И это она называет меня чудесным?

  Ева вздохнула. Я почувствовал, как ушла оставшаяся напряженность. Мы стояли, заряжаясь друг с другом, черпая необходимую силу. Меня потрясло до глубины души, что я был в состоянии дать ей частичку умиротворения.

  А что она дала мне?

  Все.

То, как прояснилось лицо Ангуса, когда Ева вышла из Кроссфайр Билдинг тронуло меня необъяснимым образом. Ангус Маклеод был тихим по своей природе и по воспитанию. Он редко выказал какие-либо эмоции, но сделал исключение для Евы.

  Или, ничего не мог с собой поделать. Видит бог, как и я.

  – Ангус, – Ева одарила его своей яркой, открытой улыбкой. – Сегодня ты выглядишь особенно нарядным.

  Я наблюдал как человек, которого любил, словно отца, коснулся краев шофёрской фуражки и улыбнулся в ответ с забавным оттенком смущения.

  После самоубийства отца, вся моя жизнь перевернулась с ног на голову. В последующих запутанных годах существовала лишь одна единственная точка стабильности – Ангус, которого я нанял в качестве водителя и телохранителя, но он оказался вместо этого настоящим спасательным кругом. В то время, когда я чувствовал себя изолированным и преданным, когда даже моя собственная мать отказывалась верить в то, что меня неоднократно насиловал терапевт, который должен был мне помочь прийти в себя после случившегося, Ангус был для меня якорем. Он никогда не сомневался во мне. И когда я зачеркнул прошлую жизнь, он пошел со мной.

  Когда гладкие, загорелые ноги моей жены пропали из поля зрения на заднем сидении Бентли, Ангус произнес: