- И нечего себе светлую голову морочить! Известно, всякий план действует только до первого столкновения с суровой действительностью!

  - Да уж. Гладко было на бумаге, да забыли про овраги!

  - Ну, это не про нас с тобой! Конечно, какие-то неожиданности вылезут с неизбежностью, ну да, подготовились мы солидно. Отобьемся!

  Подбодрив друг друга, командиры разошлись. Гаврилову на месте не сиделось, и он решил пройтись по позициям артиллеристов Иваницкого. Раньше все как-то было не до них. Свои заботы все время поглощали. Пока обошел все артиллерийские казематы, позиции минометчиков и зенитчиков, солнце приблизилось к горизонту. В 22-00 пошел на КП, принял доклады о готовности от всех подразделений. Проверил связь с дивизией и корпусом по проводам и по радио. Без трех четвертей полночь вышел из бункера КП наверх и пошел по ходу сообщения на НП.

   2.7. Ночь.

  Ласковая летняя ночь накрыла землю своим теплым крылом. Вся полутора тысячекилометровая западная граница СССР погрузилась во тьму. В Бресте не было видно ни огонька. Горели только фонари на железнодорожном мосту через Буг правее крепости и на автомобильном мосту левее неё. Ввели светомаскировку, подумал Иван, оглядев окрестности с колокольни крепостной церкви. Теперь немцы, наверняка, поняли, что мы готовы.

  Последние отсветы долгой вечерней зари уже покинули небосвод. Стемнело сначала в Молдавии и Румынии, затем на Украине и в Венгрии, потом в Белоруссии и Польше. Дольше всего заря задержалась в Прибалтике и Восточной Пруссии. Безоблачный небосклон усеяли яркие перемигивающиеся звезды. Трещали сверчки, в тиши далеко разносились трели соловьев.

  Наступила роковая ночь - ночь накануне Второй Отечественной войны русского народа. К западу от советско-германской и советско-румынской границы все было также, как и в нашей реальности перед началом Великой Отечественной войны.

  Прогревали моторы боевые самолеты, загруженные бомбами и заправленные топливом. Ревели танки, выходящие на исходные позиции. Артиллеристы еще раз выверяли установки прицелов и пересчитывали снаряды, заскладированные на боевых позициях. Пехотинцы тащили к лесным опушкам надутые резиновые лодки и плотики. Все было готово. Последняя пуговица последнего солдата заняла свое место на лацкане мундира.

  Рейхсканцлер Адольф Гитлер, несмотря на неоднократные доклады войсковой и агентурной разведки упорно не желал вносить какие бы то ни было поправки в план 'Барбаросса'. Конечно, ему было известно, что Советы отвели большую часть полевых войск на линию старой границы, а основную часть танковых и моторизованных соединений - даже за линию Сталина, что на новой границе осталось только относительно слабое пехотное прикрытие. Несмотря на настойчивые попытки генералитета внести поправки в план нападения, Гитлер продолжал настаивать на неукоснительном выполнении плана ' Барбаросса'.

  Он полностью доверял своей интуиции и был убежден, что 'озарение' послано ему свыше. Свое политическое чутье он считал абсолютным. Это чутье говорило ему, что после первых же неудач советская система рассыплется как карточный домик. Могучие танковые клинья Вермахта пробьют насквозь вся приграничную оборону русских и без задержки прорвут укрепления линии Сталина. Нордическая твердость и несокрушимый боевой дух германского солдата в очередной раз покажут свое полное превосходство над славянскими 'унтерменшами'. Талантливые генералы Вермахта переиграют на полях сражений полуграмотных русских недоучек.

  Ну и что с того, что русские отвели большую часть войск за старую границу. Значит, они будут окружены не за новой границей, а за старой, лишь на несколько дней позже. Оказавшись в котлах, рядовые солдаты, недовольные большевистским режимом, тут же перебьют командиров, побросают оружие и разбегутся.

  Из донесений агентурной разведки он знал, что Сталин выпустил уцелевших в лагерях офицеров и вернул их на службу, но совершенно не придавал этому значения. Во-первых, вернулось не более трети, да и то, не из самых лучших. Самые лучшие, благодаря абверу, поголовно расстреляны.* Во-вторых, какой может быть боевой дух у замордованных, униженных, втоптанных в лагерную грязь людей? Офицер силен своим гордым духом, чувством собственного превосходства и своей незаменимости. Ничего этого нет, и не может быть у бывших лагерников.

  Никаких корректировок в план 'Барбаросса' внесено не было.

  Даже на сообщение войсковой разведки о приведении русскими своих войск в полную боевую готовность, поступившее в 22 часа 15 минут по берлинскому времени, Гитлер не прореагировал. Пришедшему к нему с докладом об этом начальнику генштаба сухопутных войск Гальдеру он сказал:

  - Ну что же, значит, тактической внезапности у нас не будет, но это и не слишком важно, поскольку русские отвели свои войска в глубину территории. Зато все остальные факторы нашего превосходства остаются в силе. Приказ о наступлении отменять или корректировать не будем. Машина запущена!

  К востоку от границы обстановка радикально отличалась от имевшей место в нашей реальности.

  Все войсковые части передового рубежа и предполья с 16 часов заняли подготовленные позиции в полном боевом снаряжении. В городах и населенных пунктах введено затемнение и комендантский час с 22 часов московского времени. Авиаполки рассредоточили свои самолеты по полевым площадкам и замаскировали. Силы ПВО приведены в полную боевую готовность. Танковые и моторизованные соединения покинули свои городки и рассредоточились в окрестных лесах.

  Никто в Красной Армии в эту ночь не спал. Гарнизон Брестской крепости не спал тоже. К бою всё было готово.

  Примечание. Большую роль в развязывании репрессий против армейского руководства, имевших место в предвоенные годы, сыграли сфальсифицированные компрометирующие материалы, переданные немецкой контрразведкой руководству НКВД. В этих материалах ряд военачальников во главе с Тухачевским обвинялись в сговоре с германским командованием. Немцы приписывали себе 'лавры' инициаторов репрессий в РККА.

   3. И грянул бой!

   3.1. 22 июня.

  Соснуть удалось часа полтора. В полчетвертого Ивана поднял посыльный и вызвал на КП. Дежуривший Каменев сообщил, что с НП докладывают о прохождении с запада большой группы самолетов. Комполка рысью двинулся на главный НП*. Прошел по потерне, по ходу сообщения, через пролом в фундаменте вошел в подвал церкви и единым духом взлетел на верхний этаж колокольни. Огляделся. Еще не светало. Прислушался. Где-то очень далеко и очень высоко гудели самолеты. Много самолетов. Слабый, но отчетливый, низкий гул, казалось, наполнял все вокруг. Кажется, все-таки, что-то начинается, - подумал Гаврилов.

  Минут через десять гул самолетов затух. Вместо него на западе по всему горизонту возник отдаленный тарахтящий звук множества запускаемых дизельных моторов. На востоке засветлело. Без десяти минут четыре все звуки перекрыл стук подходящего с запада по железной дороге состава. Это что за хрень? - удивился про себя Иван.

  Поезд приблизился и застучал стыками рельс уже на мосту. Войдя в полосу света фонарей, состав вдруг засверкал частыми яркими огоньками и вспышками. На брустверах опорного пункта перед мостом ослепительно сверкнули разрывы снарядов. Спустя секунды донесся характерный треск пулеметов, грохот выстрелов и разрывов.

  - Боевая тревога! Врубайте сирену! - схватив телефонную трубку, прокричал в нее командир полка. Всё накрыл леденящий душу вой мощной крепостной сирены. В опорном пункте рядом с мостом засверкали вспышки ответных выстрелов. Бронепоезд, громыхая на стыках, головным вагоном уже въехал на советскую сторону. И тут рвануло! В блеске пламени вверх полетели бронеплощадки и мостовые конструкции. Колокольня пошатнулась. Наблюдатель пнш Ерохин, не отрываясь от телефона, докладывал на КП изменения обстановки.