Сэймэй улыбнулся.

— Спасибо, — он оборвал листья с кудзу, измельчил их ногтями и покрошил в воду. Из седельной сумки достал мешочек с сушеными травами и бросил пару щепоток в чашу.

Хиромаса сморщил нос:

— Странно пахнет. Что это?

— Чай, — Сэймэй перемешал воду в чаше, ожидая, когда она закипит. — Лекарственный. Он должен остановить яд теневого лиса.

— Ты какой-то бледный. Будто всю ночь не спал, — Хиромаса стоял и смотрел, как на поверхности воды образуются пузырьки. — Ты не собираешься вскрыть письмо?

Сэймэй даже не взглянул на послание. Оно лежало рядом с ним на полу. Еще два кленовых листа, скрепленных на этот раз желтым камышом.

— Мне не нужно читать его. Я и так знаю, что там.

Хиромаса вздохнул.

— Хозяин гостиницы сказал, что его доставили только что. Откуда ты можешь знать, что в нем?

— Просто знаю, — Сэймэй взял маленькую фарфоровую чашечку и зачерпнул кипящий чай. Он был слишком горячим, и Сэймэй подул на него, но все равно первый глоток ошпарил язык, а потом он почувствовал, как жар заваренной травы согрел его, возвращая немного утерянных сил.

— Ну почему ты всегда такой непостижимый! — Хиромаса зашагал по комнате, и его накидки, волочась по полу, задел изголовье Сэймэя. Из-под него выскользнуло первое послание и порхнуло по полу. Хиромаса прижал письмо ногой и пораженно уставился на него. — Еще одно. Кто тебе пишет?

Сэймэй облизнул край чашки.

— Никто.

— Письма не могу писаться сами по себе, и доставляться сами тоже не могут!

— Могут, — пар из чашки затуманил зрение Сэймэя. Он моргнул, отгоняя этот туман, и посмотрел на Хиромасу. — Хочешь, покажу?

— Сэймэй, — Хиромаса устало сел на колени. — Я ничуть не сомневаюсь, что ты способен превратить солнце в луну и заставить реки течь вспять, но письмо не может написать само себя. Потому что всегда должна быть какая-то причина, какая-то цель со стороны того, кто пишет письмо. Даже если его написал демон, должна же быть какая-то причина, чтобы он сделал это.

— Это письмо написал не демон.

— А кто? — Хиромаса требовательно указал на первое послание.

Сэймэй улыбнулся.

— Они не от демона.

— Тогда от кого же?

Обхватив руками чашку, Сэймэй снова принялся пить чай. Он кивнул в сторону чаши, стоявшей на жаровне.

— Ты не будешь так добр…

Хиромаса шумно вздохнул и поднялся.

— Я принесу еще воды. И прикажу подать завтрак. Если у тебя достаточно сил заниматься перепиской, значит, у тебя хватит сил и поесть.

— Спасибо, — Сэймэй помолчал и добавил:

— Я еще не ответил. Так что это не переписка.

— Так это односторонняя переписка? — на лице Хиромасы промелькнуло раздраженное выражение, смешанное с каким-то другим чувством — возможно, с облегчением или удовлетворением. Но продолжал он ровным тоном:

— Это как-то нечестно.

Сэймэй рассмеялся.

— И ты говоришь это, даже не зная, кто мне пишет.

Хиромаса посмотрел на него без улыбки.

— Я тебя спросил. Ты не ответил.

Он развернулся на пятках и покинул комнату, грузно ступая по лестнице, словно его что-то тяготило.

Он не появлялся все оставшееся утро. Сэймэй успел соскучиться по нему и начал жалеть о своих уклончивых ответах, но оправдывал себя мыслями о том, что Хиромасе лучше было бы не знать правды. В полдень прислужница принесла рис и овощи. Сэймэй ел, не чувствуя вкуса. Он спросил, куда ушел Хиромаса, и прислужница ответила, что благородный господин сидит внизу и кушает в одиночестве.

Сэймэй поблагодарил ее. Он подтащил жаровню к окну и провел весь день, глядя на медленное течение реки.

С приближением вечера небо сменило свой цвет. Хиромаса вернулся в комнату с третьим письмом. Обреченно он уронил письмо Сэймэю на колени.

— Еще одно. Если ты не желаешь общаться, ты должен написать и прямо сказать об этом.

Задумавшись, Сэймэй поднял кленовые листья.

— Что ты видишь, Хиромаса?

— Письмо, — Хиромаса сложил руки на груди и прислонился к оконной раме, глядя, как снаружи заканчивается день. — Бледно-оранжевая корейская бумага с красной окантовкой, перевязанная длинными стеблями сухой травы.

Сэймэй подковырнул ногтем стежки травы и разорвал стебли. Открыв кленовый лист, он протянул его Хиромасе.

— А теперь что ты видишь?

Хиромаса бросил на него взгляд, в котором боролись нежелание смотреть и любопытство.

— Я вижу стихи, написанные весьма изящным почерком, а под ними сообщение.

— А-а, — Сэймэй разложил листья на коленях и разгладил их. На мгновение он почувствовал магию — шорох сухих листьев превратился в шорох его пальцев по бумаге, а пятна мутной туши обратились в строки текста, и Сэймэй вздохнул, восхищаясь тем, что нечто настолько простое сделано столь изящно.

— От кого они? — в голосе Хиромасы проскользнули умоляющие нотки. — Сэймэй, ведь это же чистая случайность, что мы остановились здесь. Или?… Ты это задумал раньше?

Сэймэй удивленно посмотрел на него.

— Уверяю тебя, это простое совпадение.

Хиромаса, казалось, поверил.

— Ты ведь не выходил из этой комнаты с тех пор, как мы сюда въехали, так как?.. — он запнулся. — Ты сказал, что эти письма не от демона.

— Не от демона, — Сэймэй сложил листья вместе и отложил их в сторону. — Есть и другие существа помимо демонов, Хиромаса.

— И ты так и не скажешь мне, что это за “другие существа”?

Сэймэй улыбнулся ему.

— Тебе не нужно этого знать.

В глазах Хиромасы сверкнул гнев, он оттолкнулся от оконной рамы, но трепетание шелковых складок смягчили его резкие движения.

— Прекрасно. Можешь ничего не говорить. Храни свои секреты и дальше.

— Хиромаса…

— Нет, — голос Хиромасы задрожал, и он встряхнулся, словно направил свой гнев внутрь себя, не позволив ему вырваться наружу, как будто в этом таилось проявление слабости. Он прошагал через комнату и повернулся лицом к Сэймэю, глядя на него пронзительным взглядом. — Какая разница, что я с ума сходил от тревоги о тебе все эти последние дни? Какая разница, что я унизился до того, чтобы собственноручно возиться в грязи, как простолюдин, чтобы накопать каких-то сорняков для твоего чая? Какая разница, что я волнуюсь?

Сэймэй склонил голову.

— Прости.

— Я ухожу, — Хиромаса снова резко развернулся и направился к двери.

— Куда ты собрался?

На мгновение Хиромаса остановился, но даже не обернулся.

— Вряд ли это для тебя важно, но я собираюсь отужинать с господином Масакадо и его семьей.

— С господином Масакадо? — нахмурился Сэймэй.

— Новый знакомый, — Хиромаса наконец бросил взгляд на Сэймэя, и в нем читался вызов пополам с просьбой о понимании. — Я случайно встретил его утром, когда вышел нарвать кудзу. Невероятно утонченный господин, вежливый и обаятельный.

Все те качества, которыми не обладал он сам, догадался Сэймэй.

— Я так понимаю, его поместье находится неподалеку?

— Да, немного вглубь леса. Я видел его раньше. Приятная усадьба.

Сэймэй оставался безразличным.

— Стало быть, этим вечером ты ужинаешь там.

— У господина Масакадо есть дочь, — Хиромаса смущенно переступил с ноги на ногу, чувствуя себя неловко. — Он сказал, что она красавица и очень способна в пении и поэзии.

— А, — Сэймэй достал из-за пояса веер и раскрыл его, пересчитывая спицы планки, закрепленные под крапчато-золотой бумагой. — Тогда не смею тебя задерживать.

— Сэймэй, я бы… — Хиромаса снова запнулся. — Впрочем, неважно.

Он раздвинул двери и покинул комнату.

— Приятного вечера, — произнес ему вдогонку Сэймэй.

Хиромаса не ответил. Сэймэй слышал его шаги по ступеням, слушал, как Хиромаса пересек зал при входе и вышел во двор.

Он подождал, пока не услышал топот копыт снаружи, и со вздохом щелкнул пальцами, притушив жар углей в жаровне. Он сам хотел этого, хотел создать ситуацию, в которой Хиромаса не стоял бы на его пути, но он чувствовал — тут что-то было не так. Сэймэй и сам не знал, была ли это ревность или одиночество, или просто мертвенное онемение его руки вселяло в него беспокойство и уныние.