Превозмогая ужас и стараясь не привлекать внимание подружки, Андрей оглянулся. Однако его движение не осталось незамеченным. Юлька фыркнула и замолчала. После ее непрекращающейся трескотни наступившая тишина еще более напугала Андрея. Но он не должен был выдавать себя. Иначе тени, поняв, что их раскрыли, наверняка набросились бы на него.

– Что? – изо всех сил стараясь выглядеть если не веселым, то хотя бы доброжелательным, спросил он.

– Что «что»? – надув губы, бросила в ответ Юлька. – Я не понимаю. Что с тобой сегодня происходит? Ты даже не хочешь делать вид, что тебе интересно, как я провела день. Ты не понимаешь, как мне обидно.

– Прости, – выдавил из себя Андрей, – показалось. Вроде что-то стукнуло за спиной.

– Где? На балконе? – огрызнулась Юлька. – Карлсон прилетел? Или этот, как его, Пров?

– Пров? – Андрей невольно вздрогнул и, ненавидя себя за это, но не в силах сдержаться, вновь нервно оглянулся.

– Тебя, я вижу, этот Пров больше интересует, чем я! – рявкнула Юлька, и ее взгляд скользнул по Андрею, точно скальпель.

При других обстоятельствах тот факт, что Юлька вдруг приревновала его к яростно ненавидимому им Прову, мог бы развеселить Андрея. Но теперь он чувствовал себя настолько плохо, что не смог оценить комизм ситуации. Его серьезность только подлила масла в огонь. И Юлька разразилась жалобами о своей несчастной доле и испорченном вечере.

– Прости, я просто устал, – выдавил Андрей.

Неожиданная капитуляция противника смутила Юльку. Она по инерции бросила ему в лицо еще несколько упреков. Но продолжать конфликт было бы в высшей степени глупо. Поэтому Юлька, все еще недоверчиво поглядывая на своего избранника, встала из-за стола и полезла целоваться.

Впрочем, женские ласки не доставили сейчас Андрею никакого удовольствия. Гораздо больше его бы обрадовало, если бы Юлька включила свет. Все, что было в комнате: люстру, торшер, бра. И еще в коридоре. В коридоре тоже обязательно нужно было включить. Чем больше света – тем лучше.

Уже несколько минут Андрей напряженно вглядывался в то, что творилось в дальнем от него и самом темном углу комнаты. Тени, что плясали по стенам от театральных жестов, которыми его подружка сопровождала свою недавнюю тираду, в том углу вели себя как-то нехорошо. Их движения явно не совпадали с Юлькиными. Встать и включить свет – вот что надо было сейчас сделать. Но у Андрея не хватило бы на это сил. Попросить Юльку? Но как бы она расценила его слова, если бы он обратился к ней с подобной просьбой, прервав поток ее упреков? Только как издевательство. Словно завороженный, следил он за тем, как в углу что-то копошилось, мельтешило и жило, казалось, своей собственной жизнью.

Теперь же, когда своими извинениями он разом выбил Юльку из колеи и она села верхом к нему на колени, он вполне отчетливо разглядел в темном углу человеческую фигуру. Старушка стояла, сложив на груди руки, и точно молила его о чем-то.

– Бабушка? – выдохнул он, и тут же добавил уже убежденно и почти обреченно: – Бабушка!

– Ты это мне? – взвилась Юлька, которая и так уже искала повода для нового скандала, расстроенная тем, что Андрей явно не отвечал на ее ласки: – Я на три года тебя моложе, «дедушка»!

Она вскочила у него с колен и заломила руки в бессильной злобе. Андрей понимал, что ему надо как-то успокоить обиженную подругу. Но сейчас ему просто было не до нее. Он приласкает ее. В другой раз. Когда-нибудь. У него еще будет для этого время. По крайней мере, если он справится со своими навязчивыми видениями. А если даже нет, то свободное время будет у него и в психушке. Там, пожалуй, его будет еще больше, чем на воле. Но Юлька, наверное, не придет к нему туда. Кто же захочет связать свою жизнь с душевнобольным? С другой стороны, какой псих захочет всерьез связать свою жизнь с Юлькой? Сидеть рядком и размораживать пельмени перед варкой? Или грызть обгоревшее мясо?

Впрочем, он все время думал не о том. Его подруга уже изломала себе все руки и картинно прилегла на диван. Андрей заметил это краем глаза. Оторвать взгляд от бабушки он не мог. Юлька явно ждала его. С утешениями и извинениями. Но сил встать и подойти к ней, повернувшись спиной к фигуре в углу, у него не было.

Он вглядывался и вглядывался в лицо бабушки. Внезапно он понял, что больше не боится ее. «Стал своим для приведений», – промелькнула у него в голове злорадная, почти мазохистская мысль. Но он тут же прогнал ее прочь. Нет, он не боялся бабушки, потому что она не могла причинить ему ничего плохого. Какая разница, в каком мире (или всего лишь в его больной голове) она находилась? Душа человека не может меняться после смерти. Как не стирается его память. Разве бабушка могла причинить ему вред? Нет, она лишь просила его о помощи. Просила защитить ее от ненавистного Прова. Знать бы только, кто он такой?

– Где мне искать этого Прова? – спросил он.

– Да где хочешь, дурак, – огрызнулась с дивана Юлька. – Вылечись сначала. Я так старалась. Я уйду.

– Да, да, – рассеянно бросил Андрей, – конечно, иди, чего сидеть.

После таких слов взглядом, который девушка бросила на своего мучителя, можно было, как автогеном, резать углеродистую сталь. Разинув рот, чтобы не задохнуться от душивших ее рыданий, Юлька вскочила с дивана и замерла на мгновение, ожидая, что Андрей бросится к ней извиняться.

Но ему было сейчас не до нее. Он снова обратился к фигуре в углу:

– Бабушка, скажи, где найти этого Прова? Кто он такой? Я его знаю?

Стоя к нему спиной и даже не проследив за его взглядом, Юлька как-то сразу севшим от огорчения голосом даже не спросила, а констатировала:

– Ты колешься…

Но Андрей не услышал ее слов. Юлька постояла еще мгновение. Нет, она уже не верила в то, что заставит мужчину обратить на нее внимание. Она просто выждала паузу. На всякий случай. Вдруг произойдет чудо, и ее труды на кухне все-таки будут оценены? Ведь она так старалась. Да, она, конечно, не кулинар. Но у нее есть другие достоинства. Это же правда. И она не заслужила такого обращения. Так и не дождавшись извинений, она, прижав ладони к пылающим щекам, выскочила в коридор.

Полоса света, который Юлька включила в коридоре, ворвалась в комнату с внезапностью волны, взломавшей сопротивление плотины. Желтый поток залил угол и захлестнул стоящую там фигуру. Андрей невольно дернулся вперед, чтобы сдержать свет, загородив бабушку своей тенью. Но было поздно.

Еще несколько мгновений – и свет погас. Юлька педантично выключила его, перед тем как покинуть ненавистную ей сейчас до глубины души квартиру. И хлопнувшая дверь возвестила о ее уходе.

В нарушаемой лишь светом свечей темноте Андрей вновь стал напряженно вглядываться в дальний угол. Но там больше никто не появился. Решив не искушать судьбу (еще неизвестно, кто мог прийти к нему из темноты), Андрей встал и зажег в комнате электричество. Это не принесло ему ожидаемого спокойствия. Еще более, казалось, сгустившаяся тьма в коридоре вызвала у него новый приступ необъяснимого страха. А нахлынувшая в очередной раз тошнота заставила зайтись приступом удушливого кашля, от которого заломило грудь.

Прижав руку к груди и тяжело хватая ртом воздух, он почти заставил себя пройти в коридор. Щелчок выключателя показался ему оглушительным. Но темноте пришлось отступить в спальню. Андрей проследовал за ней. Он не хотел дать своему врагу ни единого шанса. Он собирался изгнать его из своей квартиры полностью и окончательно.

Вслед за спальней осветилась кухня, потом ванная. Вернувшись в коридор – стратегическую точку, которая позволяла одним поворотом головы заглянуть во все помещения компактной квартиры, Андрей торжествующе оглядывался по сторонам. Темноты больше не осталось у него в доме.

А если свет начнет гаснуть? Эта мысль внезапно пришла ему в голову, когда он вспомнил о курилке. Ведь там произошло именно это. И что тогда? Что ему делать? На всякий случай не надо гасить свечи. Хотя тому, кто может заставить без всяких выключателей и реостатов медленно угаснуть электрическую лампочку, не составит никакого труда задуть их дрожащее пламя.