Атака была молниеносной. Волчица, забыв о боли, вывернулась из львиных когтей, расцарапавших ей бока, и, щелкая зубами, силилась добраться до глотки врага.

Сокрушительный удар повалил их обоих на землю. Это подоспел спутник волчицы и ринулся в схватку, вонзив зубы льву в загривок. С визгом, воем и рычанием волк и лев сцепились в клубок.

Волчица поспешила назад в логовище. Она ничем не могла помочь спутнику. Сейчас ее волновало одно – судьба потомства.

В двадцати метрах от входа в пещеру у волчицы отнялись задние ноги. Тяжело дыша, она поползла вперед. Позади нее раздался предсмертный визг волка. Лев был в два раза крупнее его, и исход побоища был предречен с самого начала.

Волчица подползала к входу в пещеру, когда внезапно наступившая тишина возвестила печальный итог сражения. Самка не спускала глаз со спасительного прохода, тяжело волоча безжизненные задние ноги и не оглядываясь, хотя чувствовала, что вот-вот ее настигнет лев.

Человек никогда не знал одиночества. Настоящего одиночества, без надежды встретить других людей на своем пути. Он шел по каменистому берегу ручья, погруженный в тягостные раздумья. Больше никогда не жить среди людей… Сама мысль казалась невозможной, даже смехотворной. Конечно, он вернется к своему племени. И его примут.

Но сегодня, когда почки на деревьях наконец-то начали набухать, хотя под рыхлыми сугробами, лежащими в густой тени, притаилась зима, он отвернулся от сородичей, в прямом и переносном смысле.

А они отвернулись от него.

Весь день он шел вдоль берега и очутился в незнакомых краях. Вокруг лежала ничейная земля.

Из котомки, сработанной из оленьей шкуры, человек достал кусок вяленого мяса и принялся жевать на ходу. Он рассчитывал растянуть съестные припасы надолго, однако не смог устоять перед голодом. В качестве компромисса он не стал разводить огонь, чтобы поджарить мясо, а лишь подкинул сухих листьев в свисавший с шеи полый рог, набитый угольями и сухим мхом. Придет время располагаться на ночлег, тогда и разожжет костер.

Вдруг где-то впереди раздалось хриплое шипение. Человек замер и насторожился. Неужели гиены? У него отчаянно заколотилось сердце: ему никогда не приходилось встречаться с гиенами, но он знал, что удрать или отбиться от них не сумеет.

Легкая тень скользнула по тропе – с неба слетела огромная птица и опустилась на землю, шумно хлопая крыльями. Приободрившись – он никогда не слыхал, чтобы птицы кого-нибудь растерзали, – человек продолжил путь.

И вскоре наткнулся на кровавый след. Здесь, на берегу ручья, произошло что-то страшное. Земля была истоптана, повсюду путались следы, львиные и волчьи.

Человек сжал в руке дубину и спустился к воде. Стая огромных мерзких птиц с крючковатыми клювами и голыми, словно ощипанными головами расправлялась с тушей мертвого волка на противоположном берегу. Гнусный вид кровавого пиршества вызывал омерзение.

– Кыш! – вскричал человек. – Пошли прочь!

Птицы даже не глянули в его сторону. Наклонившись, он подобрал с земли камень. Ему удалось подбить одного из стервятников, и стая, тяжело хлопая крыльями, взлетела в воздух.

Волк был разодран на клочки. Судя по глубоким следам, оставшимся на мокром песке, он пал жертвой пещерного льва, а стервятники обглодали его кости.

Человек склонился над запутанными следами. Похоже, на противоположном берегу ручья на волка напал пещерный лев. Распотрошенный труп волка остался лежать на месте побоища. Откуда же взялся кровавый след на этом берегу?

Может, волков было двое? Оба вступили в схватку со львом. Растерзанный волк остался лежать на месте гибели, а другой попытался спастись, перебравшись на этот берег.

Однако лев не стал бы нападать на пару волков, разве что на молодняк, а, судя по следам, уцелевший волк был даже крупнее своего погибшего сородича. Куда же он делся? Отполз подальше и издох?

От волчьего трупа, истерзанного в клочья львом и стервятниками, проку мало, а вот если найти уцелевший труп второго волка, с него можно снять шкуру. Носить волчий мех очень почетно.

Держа наготове дубину, человек осторожно пошел по следу и вскоре достиг небольшого отверстия в скале, напоминавшего приоткрытый рот. Земля перед входом в пещеру была залита кровью.

Волк укрылся внутри.

Человек размышлял, затаив дыхание. Если в пещере волк на него набросится, можно садануть зверюгу по морде факелом. По крайней мере, будет время оценить обстановку и убежать, если грозит опасность.

Но волк мог вырвать факел из рук, тогда смерть…

Человек сурово напомнил себе, что он мужчина, а не мальчик. Мужчине не к лицу бояться. Многие в племени говорили, что он не проживет и до конца года. Нельзя погибнуть в первый же день – нельзя доставить им такое удовольствие.

Дрожащими руками человек соорудил факел из пучка жухлой травы и палки и зажег его при помощи угольев. Сунул горящий факел в черный зев и прислушался. Тишина. Находясь снаружи, он не мог рассмотреть пещеру как следует и, в конце концов, протиснулся внутрь, остро ощущая свою незащищенность.

По узкому проходу человек мог пробраться только на четвереньках. Рука его опустилась во что-то липкое – в лужицу крови.

Проход круто уходил вбок и заканчивался рядом невысоких камней, на которые откуда-то сверху и сбоку падал сноп света. На высоте, в несколько раз превышающей человеческий рост, зияла достаточно широкая расселина. Оттуда можно было без труда влезть в пещеру, вместо того чтобы ползти по тесному проходу.

Пещера раздалась в стороны и вверх. Дневной свет, проникавший через расселину, затмевал пламя факела, однако стоило человеку пройти чуть дальше, как отблески огня уверенно рассеяли темноту.

Впереди лежал волк, точнее волчица. Она лежала на боку, закрыв глаза; на ее морде выделялось белое пятно, по форме напоминавшее человеческую ладонь. Возле волчицы темнели три крошечных комочка: новорожденные волчата. Ее бок, разодранный львиными когтями, влажно блестел от крови.

Теперь все ясно. Волк, защищая волчицу, вступил в схватку не на жизнь, а на смерть, и погиб. Если умрет волчица, умрут и волчата.

Человеку требовалось мясо. Он никогда не слыхал, чтобы мясо волков употребляли в пищу, однако плоть молодых животных съедобна почти всегда. Он решил убить волчат и содрать шкуру с волчицы. Вокруг достаточно камней, чтобы ее прикончить; впрочем, она, похоже, и так на последнем издыхании.

Подождать?

Устав сутулиться, человек неловко присел, но, не удержавшись, тяжело упал на колени.

Волчица открыла глаза.

Она зарычала и попыталась встать. В логовище проник человек и принес с собой огонь. Древний инстинкт велел ей защищать выводок от неожиданной опасности.

Не в силах пошевелить задними ногами, волчица, яростно оскалив пасть, рванулась вперед, оттолкнувшись передними лапами.

В воздухе запахло страхом. Человек с шумом отпрянул, отбросив в сторону ненавистный огонь, и очутился рядом с расселиной, из которой в пещеру проникали свет и воздух. Волчица едва не впилась зубами в его ногу. В последний момент он вскарабкался на высокий выступ в скале, разбрасывая тучи песка и мелкого щебня.

Волчица, глухо рыча, смотрела на него снизу вверх. Человек повис на выступе, как леопард на ветке дерева, и с трудом переводил дыхание.

Из глубины пещеры донесся жалобный писк. Соски волчицы набухли молоком и заныли. Она хотела поскорей откликнуться на зов и уставилась на человека, взглядом прогоняя его прочь.

– Эй, – негромко произнес человек. – Хочешь мяса?

Услыхав его слова, волчица вспомнила о других людях, которые порой ее кормили. Она зарычала. Отброшенный факел догорал, и запах горящего дерева беспокоил волчицу. От человека тоже несло дымом.

Что-то выпало из его руки на пол. Волчица отпрянула, затем чуть-чуть подалась вперед и недоверчиво принюхалась.

– Оленина. Ешь.

Мясо. Сухое и пропахшее дымом мясо, вполне съедобное. Волчица проглотила угощение.