Понятно, что для этого требуются какие-то внешние формы действия. А их нам увидеть гораздо легче.

Орден Храма с самого начала своего существования выступает с широкой социальной миссией – приобщать к культуре. Нужно было нести культуру Европе, где феодальная знать помимо благородства по рождению ничем более не напоминает благородное сословие.

Эти дворяне были в большей степени просто солдатами, притом плохо воспитанными. Вспомним, что в то время грамота считалась «делом юбки». Рыцарь, дворянин не умел ни читать, ни писать. Ему подобало быть жестким и суровым и посвящать себя тому, чего требовало от него время.

Тем не менее надо было изменить и этих рыцарей. И им тоже надо было дать умение тонко чувствовать, глубоко понимать, способность писать историю не только посредством силы, войны, но и посредством культуры.

Итак, мы видим орден Храма, несущий импульс цивилизации и изумляющий нас скоростью своего распространения. Встречаются два человека, потом их становится девять; на протяжении многих лет их остается все так же девять, они живут в бедности, уединенно, никому не навязываются, ни в чем не участвуют… Но очень скоро начинают приходить люди, люди, которые присоединяются к ним, которые становятся их сторонниками, которые остаются им верны; в адрес ордена поступают пожертвования, его богатства растут чудесным образом.

Расширение происходит настолько быстро, настолько заметно, что, конечно же, привлекает к себе внимание. И вполне понятно, что все это рождает сначала подозрения, отрицательные мысли, а не положительные. Естественно, возникает вопрос: а что скрывается за этим молниеносным взлетом тамплиеров, за этим небывалым успехом без видимых причин?

То, что они несут какую-то скрытую миссию, становится ясно, если проанализировать и другие факторы.

Иерусалим.

Факсимиле гравюры на дереве из Нюрнбергской хроники. 1493

Орден Храма начинается на Востоке с двух рыцарей, предложивших охранять те дороги, по которым христианские паломники следуют ко Гробу Господню. Рыцари настолько бедны, говорит предание, что у них всего одна лошадь на двоих, и им приходится сидеть на ней вдвоем, причем, что удивительно, один при этом смотрит вперед, а Другой – назад… Чтобы понять этот символизм, придется немало потрудиться.

Эти рыцари, которые приходят с почти воинской миссией, хотя и с религиозным рвением, поскольку речь идет об охране Гроба Господня, за какие-то десять лет достигают двух целей:

– на Востоке собирают настоящую армию, которая охраняет дороги и подходы к Иерусалиму,

– на Западе создают множество провинций со своими командорствами и крепостями, где не ведется война, но строится цивилизация, где развиваются экономика, торговля, сельское хозяйство, где готовятся люди самых разных специальностей.

Но если все это началось с нескольких рыцарей, чьим единственным намерением было охранять дороги, то откуда тогда эта небывалая способность организовать в столь короткое время целые провинции, целые королевства, большие массы людей? Откуда они так быстро получают знания об искусстве, экономике, науке, строительстве, продолжая при этом воевать, и каким образом сочетают оба эти направления – сражающихся на Востоке рыцарей и тех, кто на Западе строит новую цивилизацию?

Если за этим не стоит какой-то невидимой силы, объяснить это невозможно. Если за этим нет особого духа, чего-то высшего, что руководит этим движением, то существование тамплиеров не поддается объяснению.

Если обобщить те знания, которые они принесли, мы увидим, что они охватывают три основных грани жизни:

1. Культуру, поскольку не существует знаний, которые бы не были в ее ведении.

2. Торговлю, поскольку они всеми средствами пытаются обогатить Европу и ее население и вывести людей из того варварского состояния, в какое они попали вследствие падения Римской империи и последующих нашествий.

Два рыцаря на одном коне

Печать магистра Бертрана де Бланшфорта, принятая в 1168 г.

3. Возведение религиозных сооружений, которые помогали бы человеку не просто влачить жалкое существование на горизонтальном уровне, не просто быть винтиком в экономическом или культурном механизме, но превратиться в нечто вертикальное, во что-то значительное, в того, кто имел бы возможность чувствовать Бога на земле и жить с ним.

Но мы снова возвращаемся к вопросу: откуда эти знания?

Познания в сфере коммерции можно объяснить разными способами. Знание культурной традиции мы можем связать с традициями средневековых монастырей. Но не так просто объяснить знания об особом искусстве строительства, о могущественной магии, позволившей менее чем за двести лет вызвать подлинный взрыв готического искусства по всей Европе. Это требует по-настоящему глубоких познаний.

Сегодня мы бы назвали их инициатическими знаниями. Они требуют уже не только владения математическими формулами, но истинной интуиции, способности вступать в контакт с природой. Способности чувствовать связь между силами природы и человеком. Этим не овладеешь, прочитав несколько цифр или слов, написанных на бумаге.

Тамплиеры оказались способны направить в мир силы такого свойства, что силы эти, как мы говорили раньше, оставили след в сознании тысяч и тысяч людей. Это были знания, которыми не просто овладеть и которые не просто передать. И чтобы объяснить это, мы хотим обратиться к истории.

Стоит задаться вопросом, как все это могло появиться в той форме, в которой появилось. И стоит убедиться в том, что появлению тамплиеров предшествовало множество ступенек.

Заглянем в прошлое, во времена падения Римской империи. Для Запада падение Рима означало полную катастрофу, и в первую очередь для торговли: все пути перерезаются, знаменитые римские дороги порастают травой, расчищать их некому, по ним перестают ездить.

Рвется и нить культуры, поскольку средств сообщения больше нет и нет доверия к тем людям, которые прежде выделялись своими познаниями.

Обрывается и религиозная нить. Религия, которая в греко-римском мире была основой существования, уже не выполняет свою задачу. С другой стороны, христианство еще не настолько окрепло, чтобы полностью занять то место, на которое оно только-только стало претендовать.

Это настоящая катастрофа, момент отчаяния и неустойчивости. Мало того, после падения Рима – и это естественно, когда центральная власть теряет силу, – вторжения не заставляют себя ждать. Со всех сторон приходят варвары, как их называли греки, – чужеземцы из разных мест, и приходят они не строить, а грабить.

Рим возводился на протяжении долгого времени, и теперь в нем было вдоволь камня и мрамора, которые надо было просто перенести с одного места на другое. Даже сегодня многие продолжают обращаться к той эпохе, как персонаж из анекдота, который, украв кран, с гордостью показывает его жене: « Ну вот, с этого дня у нас в доме будет вода», крутит вентиль, но воды нет, и бедняга сокрушается: «Как же это получалось у римлян? Ведь они просто поворачивали кран, и вода шла».

Реальная проблема возникает в разрыве между двумя мирами, один из которых уже пал, а другой представляет собой полчища варваров. Есть что грабить, но нет ни малейшего понимания, что со всем этим делать.

В разгар всех бедствий возникает ощущение, что мир рушится и уже никогда ничего нельзя будет восстановить… Что те боги, которые воодушевляли греков и римлян, вернулись на Олимп и не хотят больше иметь дела с людьми. Однако случилось по-другому.

Еще в конце V века рождается Бенедикт, будущий Бенедикт Нурсийский. В гуще вторжений варваров он остается верен мистическим воззрениям и посвящает себя медитациям. Нам рисуют его далеким от мира, бесстрастным к проблемам человеческим. Но за короткое время у него появляется множество учеников, и впору спросить: как это возможно? Тот, кто полностью ушел от мира, кто не разговаривает, а только медитирует, кто не хочет ни с кем общаться, у того не может быть учеников, а у Бенедикта они есть. Слухи о его святости распространяются все шире, рядом с этим чудесным человеком собирается все больше людей, и вот уже вокруг того, кто станет святым Бенедиктом, постепенно образуется небольшая община, экономически полностью независимая. Членам этой общины приходится делать абсолютно всё. Семь часов тяжелой работы в день – нужно возделывать землю, иначе нечего будет есть; четыре часа на разные необходимые для жизни дела: шитье одежды, изготовление кухонной утвари, сельскохозяйственных орудий… И у них остается четыре часа для того, чтобы учиться.