Я подошел к Дарве, по дороге зацепившись за что-то хвостом, осторожно взял ее за руку и улыбнулся:

– Я понимаю тебя – и прощаю. Она буквально засветилась от радости.

– Но ты получишь гораздо больше, чем ожидала, – осторожно предупредил я.

Дарва пропустила это мимо ушей, и на ее глубокие зеленые глаза навернулись слезы.

– Я так рада, что ты не злишься… – с благодарностью сказала она.

– Что уж там, – вздохнул я. – Наверное, и к этому можно привыкнуть, во всяком случае, надеюсь.

– Пошли отсюда, – предложила Дарва. – Не забывай – мы все-таки холоднокровные.

Теперь понятно, почему мне так холодно. Неловко повернувшись, я поковылял за Дарвой. Стоял обычный жаркий и исключительно влажный день, повсюду клубились рваные клочья тумана, но я чувствовал себя вполне комфортабельно – впервые с того дня, когда прибыл на Харон. Внезапно я почувствовал дикий голод:

– А что мы едим? Дарва озорно улыбнулась.

– Все, – ответила она, и я представил ящера с разорванным брюхом. Дарва угадала мои мысли.

– Нет, ничего такого. Растения, плоды, листья. Мы можем употреблять и животную пищу, однако я предпочитаю что-нибудь более человеческое.

– Превосходно. Может, перекусим?

– Тут под холмом есть фруктовая рощица дынь КУАГА; иди за мной.

Она решительно углубилась в лесную чащу.

– Нас никто не увидит? По-моему, после случившегося оборотням лучше не попадаться людям на глаза.

– Нет, мы на самой границе Биндахара, – откликнулась Дарва. – Они доберутся сюда не раньше чем через двое суток – к тому времени мы будем уже далеко.

Огромные дыни в черно-желтых полосках оказались вкуснейшими, хотя приходилось есть их вместе с кожей. Но либо мои гастрономические привязанности изменились столь же радикально, как обличье, либо человек, удовлетворяющийся только сердцевиной, чего-то недопонимает.

Мы ели жадно и долго. Прежний «я» мог съесть целую дыню, разумеется, только мякоть. Парк Лакош одолел бы не больше четверти. Теперь же я проглотил семнадцать и все-таки не наелся.

– Ешь сколько хочешь, – посоветовала мне Дарва, – и всякий раз, когда проголодаешься. Нам не грозит лишний вес. Мы просто наращиваем мускулатуру. Ты станешь еще сильнее.

– Здорово, – согласился я, чувствуя себя гораздо лучше. Меня даже слегка разморило. Теперь самое время поговорить о других, более важных вещах.

– Расскажи-ка мне обо всем поподробнее.

– Конечно, – согласилась она. – Ты не представляешь, как тяжело, когда не с кем поговорить, хотя бы просто по-дружески.

Я кивнул:

– Хорошо. Во-первых, кто та старуха, что пользовала меня в пещере?

Честно говоря, мне не терпелось узнать это и по другой причине – только она могла вернуть мне человеческий вид.

– Моя прабабушка, – ответила Дарва, – настоящая. Сколько себя помню, она всегда была колдуньей – похоже, владела силой с самого детства. Она училась магии вместе с будущим Волшебником Компании. Правда, так и не доучилась. Зато у нее теперь девять детей. – Дарва поколебалась. – Я знаю, о чем ты думаешь. Меня действительно использовали в качестве модели, но малейшая ошибка сделала бы тебя безнадежным калекой, так что милой прабабушке пришлось применить то самое заклинание, которое использовал в свое время Изил. Однако она ориентировалась и на самого бурхана. Я была так взволнована, что даже не задумалась об этом, но прабабушка все предусмотрела! Так что теперь ты еще и самец, милый Парк, – взгляни.

Увиденное меня поразило. Все это было довольно комично, и я слегка усмехнулся.

– Что тут смешного?

– Ты же знаешь, что я не уроженец Харона – меня сослали по приговору суда. Она кивнула:

– Ну да. Об этом долго судачили в Тандеркоре.

– Ну так вот из-за этого у меня некоторые… трудности. Ты никогда не поймешь, почему я убивал людей – честно говоря, тогда я был просто безумен. Но одна из причин моего аномального поведения состояла в том, что я был гермафродитом, уродом.

Ее ротик от изумления округлился.

– Вот почему ты выглядишь так… забавно! Я кивнул:

– Но вместо того чтобы сделать меня женщиной, меня превратили в мужчину. И в результате я стал похожим на маленькую девочку!

Дарва улыбнулась, но собственные рассуждения неожиданно всерьез заинтересовали меня. Итак, отныне я самец, но самец КОГО? Пришлось откровенно спросить у нее.

– Меня это тоже занимало, – призналась она. – Прабабушка говорит, что если мы… э-э-э… будем заниматься этим, то сначала ничего не произойдет. Однако постепенно ВА сделает свое дело, и мы, наверное, сможем размножаться. Мы положим начало новому виду! – Она ненадолго задумалась. – "Darvus Lacochus". Звучит?

– Бред какой-то! Дарва рассмеялась:

– Парк, это же замечательно! Я словно заново родилась!

Я оценил ее шутку и даже улыбнулся. В общем-то я тоже испытывал к ней определенную симпатию. Конечно, ее мечты были излишне прагматичными, но благодаря случайному стечению обстоятельств сбылись, и хотя Дарва не имела образования и жизненного опыта, зато, несомненно, обладала большими способностями, которые просто не успела развить. Безусловно, она была намного умнее и решительнее Залы – прежней Залы, разумеется. Какой моя жена стала теперь, я мог только догадываться.

– Слушай, – сказал я, – что все-таки за чертовщина произошла в Бурже? Кто приложил руку? И почему? Дарва тяжело вздохнула:

– С давних пор здесь существует культ дьявола. Тебе известно об этом?

Я утвердительно кивнул.

– Раньше его приверженцами были в основном скучающие и отчаявшиеся женщины, которые надеялись таким образом хотя бы немного овладеть силой. Но пару лет назад все неожиданно изменилось. Кто и каким образом причастен к этому, я не знаю, но последователей культа стало намного больше, а верхушка его задалась целью свергнуть нынешний режим. Во главе движения встал самый могущественный волшебник, какого я только знаю.

– Это Корил, – сказал я, – бывший властитель.

– Я тоже так думаю, – согласилась Дарва. – Во всяком случае, народ его очень любит. При нем не было этих ужасных сотрудников Службы безопасности да и войска в город никогда не вводились. Этот чародей поддерживает связь со всеми колониями оборотней. Он пообещал в случае победы отдать нам весь южный континент, Тукуан. Сейчас он практически безлюден и совершенно неисследован, но климат там ничуть не хуже, чем здесь. Это в самом деле заманчивое для оборотней предложение, ибо здесь у нас нет ни настоящего, ни будущего. Люди тоже поддержали его, потому что мечтают избавиться от нас, понимаешь?

Я кивнул. Корил действительно превосходный политик. Я начинал понимать, чем он так страшен для режима – не говоря уж о его репутации сильнейшего волшебника. Просто удивительно, как Эоле Мэтьюз удалось сместить его и при этом до сих пор сохранить власть.

Но внезапно меня озарило – она сама нужна кому-то только потому, что поддерживает идею войны с Конфедерацией. Остальных Властителей Ромба Харон мало интересовал – об этом много говорил Корман. Кто же тогда стоит за Эолой Мэтьюз? Ответ мог быть только один – ПРИШЕЛЬЦЫ.

ПРИ НЕМ НЕ БЫЛО ЭТИХ УЖАСНЫХ СОТРУДНИКОВ СЛУЖБЫ БЕЗОПАСНОСТИ…

Так за ЧЬЮ безопасность отвечает Ятек Морах? За безопасность Эолы Мэтьюз? Да, но лишь постольку, поскольку она отвечает чужим интересам. То есть этот странный человек с необычными глазами, бесстрастностью робота и невероятной мощью может оказаться не человеком вообще. А это означает, что Харон по каким-то причинам чрезвычайно важен для пришельцев. ПОЧЕМУ?

Эола Мэтьюз, с ее непомерным властолюбием и мечтами о богоподобии… Пришельцы способны удовлетворить все ее безумные желания, а она, в свою очередь, сделает все, что они прикажут. Да, что-то в этом есть. Интересно, понимает ли это Корил? Особенно теперь? Что значит один непокорный властитель против цивилизации, готовой уничтожить тысячи планет?

– О чем задумался? Я очнулся:

– Да так, ерунда, просто сопоставляю факты. Я тебе потом расскажу. Отныне мы постоянно будем вместе, а это очень длинная и запутанная история.