Annotation
Башкевич Владимир Васильевич
Башкевич Владимир Васильевич
Подражатели
Подражатели
Виктор, садясь в свой новый Порше Панамера Турбо С , наслаждался великолепным утром. Машина куплена только вчера и под свежестью впечатлений Виктор находился в приподнятом настроении. Майское утро радовало солнцем и теплом. Сидя в черном красавце в безукоризненно белой рубашке с массивными золотыми запонками, в тон золотому же Вашерон Константину, очередной гордостью Виктора, обошедшейся ему более чем в треть от стоимости новоприобретенного Порше, он ощущал удовлетворение и горделивое самодовольство. А почему бы и нет! Он, без роду и племени, постигнув суть бытия и уже в 37 лет, поймав смолоду ритм и настроение окружающего мира, имел больше, чем подавляющее большинство людей на этой многострадальной планете. Да, конечно, хотя и имея очень приличный доход, подобные покупки для Виктора пока еще являлись, так сказать "на бровке", так как покупая дорогие игрушки он напрягался и дотягивался до них на полке повыше, чем та, на которую у него хватало длинны рук, но это лишь дополнительно его стимулировало все больше и больше развивать "растяжимость рук". Человеческий ум велик и безграничен, и развивается в геометрической прогрессии. Не хватает воображения представить, каким будет мир через двадцать лет, так быстро все меняется и отставать от этого темпа ни в коем случае нельзя, если не хочешь превратиться в примитивного планктона, рабочую силу, если не сказать более грубо, но и более честно - рабочий скот для умных людей. Поезд под названием "человечество" несется сквозь время со стремительно нарастающей скоростью, и Виктор хотел ехать в комфортабельном вагоне с самыми достойными людьми, а не ютиться в плацкарте для нищебродов. Ради ощущения принадлежности к элите он был готов работать по 25 часов в сутки, но не рожденный в богатстве он не мог избавиться от неконтролируемой тяги всячески подчеркивать свою значимость и достаток. Всем своим видом Виктор показывал, что он пастух, а не стадо.
Виктор жил в центре Москвы в большой квартире старого дома с видом на Патриаршие пруды. Это было три квартиры, которые он выкупил и объединил. Виктор понимал, что более престижно, и теперь модно, жить за городом, но бизнес уже не шел так гладко, как несколько лет назад и требовал много сил, времени и все больше и больше оборотных средств, о замене квартиры на дом задумываться было некогда, да и пока его все устраивало. Да, уже не было тех восторженных эмоций, которые его охватывали сразу после вселения в эту квартиру, ведь она была его самым крупным и пафосным приобретением. Загазованный московский воздух, дикие пробки на дорогах и местами далеко не современные коммуникации в старом районе города Виктора, как и его соседей, не смущали. Плюсы, по его мнению, были весомее.
Ехал Виктор в пансионат для пожилых людей, так теперь называются аналоги советских домов престарелых. Там находилась его мама и он навещал ее раз в месяц. Пансионат имел очень внушительный прайс и не многие могли его себе позволить, но Виктор не жмотничал на мать и когда та заявила, что ей не нужны оплачиваемые им сиделки и домоработницы, а нужны приятельницы с общими интересами и она сама хочет жить в доме для пожилых, Виктор и подыскал ей это место. Он перевез мать в Москву 4 года назад, купил ей квартиру, нанял приходящий персонал, но она так и не освоилась на новом месте. Мало куда ходила, подруг не завела. Виктор чувствовал, что мать хотела бы жить с ним в одном доме, но к счастью не решалась об этом заговорить. Самому Виктору такой вариант был совсем не вариантом. Он жил один и давно отвык подстраиваться под правила совместного с кем-то проживания, да и домой он обычно приезжал поздно, а зачастую и очень поздно, и не один, далеко не один. В общем, совместное проживание никак не вписывалось в его жизненную картинку. Немного поотговаривав мать от переезда он в итоге согласился на промежуточный вариант - мама в любое время может ездить из дома в пансионат и обратно по своему усмотрению, он сохранит обслуживание квартиры на том же уровне, как будто мама там всегда живет. На этом и сговорились, но мать по факту домой почти не приезжала и все время проводила в пансионате. Виктору казалось, что ей там хорошо, она имеет продуманный распорядок дня и много общения, а так же достаточно качественное медицинское обслуживание и разнообразную культурную программу каждый день.
Припарковавшись на стоянке, Виктор собрался выходить, но увидел, что эмблема Порше на руле прикреплена как-то криво. Он попробовал ее выровнять и та, издав глухой хруст, оторвалась и осталась в руке. Недоумение сменилось досадой и от хорошего настроения не осталось и следа. Оставив машину на стоянке пансионата Виктор прошел в административный корпус, так как требовалось заполнить какие-то бумаги и внести оплату за дополнительные мероприятия и услуги, на которые мать записалась. Войдя в просторный холл Виктор направился к лифту, но, не дойдя до него метров пять, остановился. У открытой двери лифта стоял бомжеватого вида подросток 16-17 лет, босой, в изрядно рваной яркой футболке и штанах армейского покроя. Парень стоял согнувшись в три погибели с застывшей на физиономии глупой улыбка до ушей, и по локоть засунутой в ширинку рукой. Этот недоросток то ли чесал себе задницу, а судя по глубине утопленной в ширинке руки - поясницу, то ли у него просто нет руки и он так пытается культей себе ширинку застегнуть. В любом случае его поведение и внешний вид сильно не вписывались в окружающую обстановку. Самое удивительное, что на него никак не реагировали ни вышедшие из лифта сотрудники в одежде медработников, ни стоящий у входа охранник, ни две девчушки с ресепшена, заинтересованно смотрящие на Виктора, хотя в представленной сцене Виктор явно не был достоин даже беглого взгляда.
- Вы едите? - Невозмутимым голосом спросил подросток, заходя в открытую дверь лифта.
Сначала Виктор хотел обратиться к охраннику с претензией, что делает в столь благопристойном и дорогом месте непонятно кто, но искушенный открытой дверью лифта и не враждебным видом пацана, все же поторопился войти в кабину и нажать кнопку третьего этажа. Высказать свое недовольство можно и позднее, лицам более приближенным к принятию решений, а не этому пустоголовому болвану.
Здание имело пять этажей и поэтому, когда лифт продолжал двигаться не менее минуты без остановки и даже не замедляясь в груди Виктора появилась тревога. Он начал искренне недоумевать. Выждав еще минуту, прислушиваясь и присматриваясь, он перестал что-либо понимать, настолько абсурдным и нереальным представлялось происходящее. Лифт двигался с обычной скоростью для современного лифта, но так еще и не доехал до третьего этажа. Ладно, можно допустить, что что-то не сработало в автоматике и он поехал на другой этаж, но в здании всего пять этажей и эти пятнадцать метров даже самый тихоходный лифт способен преодолеть максимум за двадцать секунд. Подросток расслабленно стоял, прислонившись к стенке, и с интересом рассматривал Виктора. Казалось, его не волнует то, что они до сих пор никуда не приехали. Взгляд у него был неприятный и какой-то остекленевший. Любой человек, даже в полной неподвижности, совершает множество мелких движений - дыхание, мимика, моргание глаз, колебание ноздрей, да, в конце концов, малозаметное, но ощутимое движение всего тела, удерживаемого в вертикальном положении множеством мышц, которые непрерывно вибрируют, меняя интенсивность напряжения. Парень был полностью неподвижен, как кукла кем-то прислоненная к опоре.
- Что происходит? - Нервно выпалил Виктор. - Кто ты такой? Ведь это ты все это делаешь с лифтом?
