Салим кивнул. Возможно, тут действовали те же правила – говорить как можно меньше. Поэтому он лишний раз не раскрывал рта.

– Хорошо. У тебя есть что-нибудь для меня?

Он отпустил плечо Салима. Тот снял рюкзак и начал расстегивать.

– Не здесь, идиот! Идем.

И Салим пошел за ним сквозь толпу. Громкоговорители над головой что-то бубнили пассажирам, суетливо метавшимся во всех направлениях. Они подошли к скамейке возле камеры хранения и сели, словно ожидая друга, который должен приехать следующим поездом.

– Открывай.

Салим поставил рюкзак на колени, медленно расстегнул, вытащил нелепого плюшевого мишку и протянул его незнакомцу.

Тот пощупал игрушку, проверяя, на месте ли содержимое, потом взглянул на шею и лапы – швы были целы. Удовлетворенный осмотром, он взял у Салима рюкзак и начал там рыться.

– Где паспорт?

Салим залез в карман и достал паспорт. Мужчина раскрыл его на странице с фотографией, посмотрел и бросил рюкзак Салиму на колени.

– С тобой все. Можешь идти.

– Но паспорт… пожалуйста, – начал Салим испуганно.

– Чего? – отрезал мужчина.

Он уже встал со скамейки и готовился исчезнуть с вокзала.

– Мне нужен паспорт, чтобы поехать в Англию.

– Паспорт? – Мужчина говорил с таким же сильным акцентом, как и его соотечественники в Риме.

Он рассмеялся, и Салим все понял.

– Ты, может, хочешь заплатить за паспорт?

– У меня нет денег. Но мне нужно к семье, – жалобно ответил Салим.

Как он мог торговаться с этим человеком? Паспорт лежал у него в кармане, так близко, что Салиму отчаянно хотелось его выхватить.

– Восемьсот евро, – ехидно улыбаясь, ответил мужчина. – За восемьсот евро можешь купить. Для тебя – дешево.

В тощем мешочке с деньгами столько не было. Зато там лежало еще кое-что, купленное в Афинах, но расставаться с этим Салим не хотел.

– Мистер, пожалуйста, можно дешевле? У меня совсем мало денег. Восемьсот – это очень много.

– Сколько у тебя есть?

Назвать всю сумму? Эта крошечная книжечка с его фотографией и чужим именем могла помочь добраться до Лондона, к семье. Салим решил, что она стоит всех его денег.

– У меня есть сто пятьдесят евро.

– Сто пятьдесят евро? – презрительно усмехнулся мужчина. – Да ты с ума сошел, бездомный!

Он успел сделать несколько шагов, унося паспорт, когда Салим окликнул его:

– Мистер, пожалуйста, скажите, как попасть в Лондон?

Тот пару секунд смотрел на Салима, потом фыркнул и подошел чуть ближе.

– В Лондон?

Салим кивнул.

– Едешь в Кале. Все ваши едут в Кале. Там есть туннель. – Он рассмеялся, понимая, что на этом пути мало шансов. – Может, тебе повезет.

Старушка с добрым лицом помогла Салиму найти на карте город Кале. Эта точка на самой оконечности северо-западного побережья Франции располагалась как раз напротив Англии. Две страны разделяла узкая полоска воды.

Салим сразу купил билет, не желая больше смотреть на Париж. Ему не терпелось ехать дальше. К утру он без приключений добрался до Кале.

Салим несколько часов бродил по городу, смешавшись с разношерстной толпой. Отойдя от вокзала, он углубился в улочки, стараясь отыскать порт. Ему попадались солидные здания с высокими толстыми колоннами, с балкончиками, прилепившимися к окнам. Здесь даже у маленьких домов были затейливые окна. Из-за штор выглядывали пухленькие лица.

Наконец Салим почувствовал знакомый запах морской воды и за шлейфом соленой влаги, разлитой в воздухе, пришел в порт. При виде пристани Салим почувствовал облегчение. Он уже привык к ритму портов, корабельным сиренам, движению пассажиров и грузовиков.

В этом порту было красиво. Полоски берега тянулись к воде Ла-Манша. Сквозь лес яхтенных мачт просматривались просторы воды и неба. А дальше стояли огромные корабли, готовясь, как и Салим, к следующему плаванию.

Салим двинулся по усыпанной гравием дороге к порту, когда заметил двух темноволосых мужчин. Они прохаживались чуть вдалеке – худые, надломленные, мрачные. Беженцы – их ни с кем не спутаешь.

«Наверное, я выгляжу не лучше. Просто не хочу этого признавать».

Интуиция его не обманула. Это оказались афганцы, которые обрадовались Салиму. А он быстро освоился в их компании, и его повели в лагерь беженцев, известный в Кале как «Джунгли».

Казалось, Салим снова попал в Патры. «Джунгли» располагались на пустыре недалеко от побережья. Отсюда видна была Англия и ее легендарные белые скалы.

Беженцы томились, глядя на берег, обещавший им лучшую жизнь. «Джунгли» были не из тех мест, где пускают корни. Лагерь, окруженный высокими деревьями и примыкавший к металлическим заборам, был вроде бы огражден, в то же время оставаясь открытым. Салим шел по грязной тропинке, охраняемой тремя мужчинами. Ему было не по себе, но остальные не испугались. Один из них, Ажмаль, заметив его недоумение, объяснил довольным тоном человека, который делится знаниями:

– Они тебя не тронут. Они просто следят за порядком. Мы приходим и уходим когда захотим. Но в порту и в туннеле все по-другому. Там полиция ищет нас и не упустит случая схватить за шкирку, если им попадешься.

– В туннеле?

У Салима перед глазами раскинулся порт, а Ажмаль говорил о каком-то туннеле. Как и тот человек в Париже.

– Да, здесь туннель. А-а, так ты же совсем новичок! – рассмеялся он. – Туннель идет отсюда до Англии. Километров пятьдесят. Многие прошли через него. Пешком. На грузовиках или в багажниках легковушек. Но там очень много полиции. Я знаю одного парня, так он дважды проходил туннель. И стоило ему выйти на той стороне, как его ловила полиция! Представляешь, какая невезуха? Дважды!

Их попутчик засмеялся вместе с Ажмалем.

Теперь взгляду Салима открылся лагерь – скопление лачуг с крышами из листов металла и стенами из синего брезента, словно бы отделенное невидимым рвом от мира, который не желал его замечать. Подойдя еще ближе, он почувствовал страшное зловоние. Как выяснилось, здесь жили тысячи афганцев, а еще иранцы и иракцы. Раз в день приходили сотрудники гуманитарных миссий и раздавали незатейливую еду. Некоторые беженцы соорудили печи, но мало кому удавалось раздобыть продукты для готовки. Здесь было хуже, чем в Патрах.

Попутчик ушел, а Ажмаль продолжил посвящать Салима в детали местного жалкого быта. Там и сям стояли туалеты, заваленные фекалиями, а над головой кружили рои мух. Кое-где попадались плакаты с надписями на английском: «Мы хотим свободы», «В “Джунглях” жить невозможно», «Людей нужно уважать».

– Французское правительство хочет закрыть лагерь, но большинство живущих здесь подавали на получение убежища. Мы все надеемся, что нас не отошлют назад. Так у тебя семья в Англии?

– Семья моей тети. И мать с братом и сестрой сейчас тоже там. Вернее, думаю, что они там.

– Надеешься?

– Нас разлучили на пути из Греции в Лондон.

– И твоя мать поехала дальше с двумя детьми?

– Да, но у них были документы, – пояснил Салим, – надеюсь, по пути их не поймали.

– Значит, ты приехал сюда тем же путем, что и все мы, – понимающе кивнул Ажмаль. – Благодари Бога, что у твоих родственников были документы. Путь сюда – страшный, и матери с детьми его невозможно преодолеть. Да хранит Господь наших матерей!

Салим помолчал, прежде чем спросить:

– А у тебя есть кто-нибудь в Англии?

– Да. Там живет моя сестра с мужем и детьми. И двоюродные братья. Я здесь уже пять месяцев. Ехал через Иран и Турцию, а в Греции меня поймали и отправили в центр для беженцев. Сказали, что вышлют обратно в Иран и что у меня тридцать дней на то, чтобы уехать. Но я не собирался ехать назад! Чего мне только стоило добраться до Греции! Не для того я туда ехал, чтобы возвращаться. А сейчас я, как и все, застрял здесь.

– А ты пытался пройти через туннель? – Этот вопрос долго вертелся на языке у Салима.

– Порт огорожен металлическим забором, ты же сам сегодня видел. Туннель – лучший способ попасть на ту сторону, но это нелегко, меня уже дважды ловили.