Во всяком случае, их не скрутили и не уволокли в полицию в наручниках, а о большем Салим не смел и мечтать.

– Салим-джан, развлекаешься? Подружка к тебе пришла? – поинтересовался Джамаль на дари.

Роксана, прищурившись, бросила на него ледяной взгляд. Салим посмотрел на Джамаля и понял, что и он заметил ее реакцию.

– Она добрая. Тратит свое время, пытаясь помочь таким, как мы. Нужно проявлять к ней уважение. – Салим не хотел читать нотации, но не мог слушать, когда о ней говорили таким тоном, даже если ничего плохого не имели в виду.

– О Салим, великий защитник справедливости! – с улыбкой ответил Джамаль. – Привет, Роксана. Как дела? – спросил он по-английски, преувеличенно старательно выговаривая слова.

– Хорошо. Пойди возьми у Нико бутерброд, а то они вот-вот закончатся, – бесстрастно ответила Роксана.

Джамаль, слишком занятый своим пустым желудком, не стал разбираться, поняла ли девушка, что он говорил о ней, и ринулся к Нико и большой картонной коробке. Салим с Роксаной помолчали, а потом она продолжила с того места, на котором их прервали:

– Для вас лучший способ уехать – поездом. Между странами Евросоюза нет паспортного контроля. Ваши документы проверять не будут. Сейчас границы открыты. Если хочешь, я могу пойти с тобой на вокзал и купить билеты.

– Да, ты бы очень меня выручила. Спасибо!

– Когда пойдем?

Ее глаза, очерченные чуть смазанной подводкой, будоражили. И по желанию она умела придать своему взгляду дымчатую мягкость.

Салим взял с собой недостаточно денег, да и паспорта у него не было, а в кассе его обязательно пришлось бы показать. Он попросил Роксану прийти на следующий день на вокзал, а пока она собиралась продолжить искать для них кров.

– Держись, все уладится, – подбодрила она.

Той ночью шел дождь. Сначала он едва накрапывал, но потом тяжелые капли забарабанили по крыше домика, просачиваясь внутрь. Салим проснулся и увидел, что мадар-джан прикрывает Самиру и Азиза всем, что только попадается под руку. Прошло десять минут, тянувшихся неумолимо медленно. Самира проснулась и уже смахивала со щек капли дождя, а ее челка прилипла ко лбу. Только Азиз не промок – мадар-джан держала над ним пластиковый пакет.

– Салим-джан, посиди с Азизом, а я пойду поищу, чем бы еще укрыться. Нельзя мокнуть, – сказала она.

– Мадар-джан, давай я схожу, – предложил он.

– Нет, бачем, – ответила мать, осторожно разгибая ноги, чтобы выбраться из крошечного домика, – ты должен остаться с ними. Я быстро.

У нее сердце разрывалось, когда она уходила. Салим посмотрел на брата и сестру. Теперь он полностью отвечал за них. Ответственность душила его. Чувствовала ли мадар-джан то же самое или для нее, матери, все было по-другому? Если ее и вправду это подавляло, она не признавалась.

«Что, если Азизу станет плохо? Если Самира заплачет? Если кто-то придет и заберет нас?»

Вся горечь, которую он испытывал, совершая вылазки по семейным делам, пока мадар-джан занималась младшенькими, все раздражение испарилось, осталось только желание, чтобы она поскорее вернулась. В столь поздний час по улицам рыскали выходцы из тайного ночного мира. Если мать остановит полиция, вернуться она уже не сможет.

Он изо всех сил вглядывался в темноту, пытаясь различить за окошечком ее силуэт, но из-за темноты и дождя почти ничего не видел. Шли минуты.

Когда мадар-джан наконец вернулась, на голове у нее не было ни одного сухого волоска, а вымокшая одежда прилипла к телу. На детской площадке она насобирала камней и придавила ими пластиковые пакеты, которыми обложила домик. Это помогло.

Буквально через час дождь прекратился, но вся их одежда и хлеб промокли. Мадар-джан собрала пакеты и отнесла камни обратно. Пакеты она оставила на случай, если снова пойдет дождь.

В общественном туалете они переоделись в одежду, которая меньше пострадала от дождя. За несколько драгоценных евро Салим купил в магазинчике свежего хлеба и сока. Они молча поели, измученные бессонной ночью.

Потом подсчитали оставшиеся деньги и отложили приблизительно названную Роксаной сумму за билеты. Салим спрятал деньги и свой бельгийский паспорт в карман так глубоко, как только смог, и отправился на вокзал. Ему не терпелось купить билеты. Подбадривало то, что Роксана согласилась прийти на вокзал.

Ему хотелось быть таким, как она, – спокойным и уверенным. Он слышал, что ее родители много ездили по миру, но не знал, чем они занимаются. Отец предоставил Роксане, единственному ребенку в семье, довольно большую для ее возраста свободу. Но стоило Салиму попытаться узнать о ней что-то еще, как девушка уходила от ответа и снова переводила разговор на него.

Роксана пробуждала в нем необычные чувства. Салим знал, что должен их подавить, но не мог. Она притягивала взгляд. Он мог лишь надеяться, что она ничего не замечает, и скрывал страстное желание обнять ее за талию или уткнуться лицом ей в шею. Казалось, Роксана чувствует себя в безопасности рядом с ним, поэтому Салим думал, что она не знает об этих терзаниях. А может, она и знала, но не придавала значения. Он обдумывал все это часами напролет.

Салим ждал у вокзала, стараясь держаться как можно непринужденнее. Глядя на свое отражение в витрине, он рукой пригладил волосы. Роксану он заметил на другой стороне улицы. Она шла, перекинув рюкзак через плечо, и была одета в облегающую черную рубашку с закатанными до локтя рукавами. Под узкими джинсами обрисовывались изящные лодыжки.

– Привет! Как прошла ночь? – спросила она.

– Нормально, – выдавив из себя улыбку, пожал плечами Салим.

– Но ведь был дождь. Вы не промокли? Я только утром узнала, что шел дождь. Весь день я думала о твоем братике.

Вот оно. Еще одно доказательство, что она считала его не просто очередным беженцем. Он положил эти слова в копилку к другим, тщательно собираемым во время их разговоров, чтобы обдумать позже.

– Все хорошо. Дождь немного намочил нас, но мы… Мы сумели укрыться. Сегодня с братом все в порядке.

– Я рада. В газете пишут, что до конца недели дождей больше не будет, так что такого не должно повториться.

– Отлично.

– Ну, идем за билетами?

Роксана пошла впереди, и они вместе посмотрели на табло с расписанием поездов.

– Вы уже знаете, куда поедете?

– Да. Сначала в Патры, а потом на пароходе в Италию.

– Думаю, это самый лучший путь, – кивнула Роксана. – Ты взял деньги?

Салим достал паспорт и сложенные пополам купюры. Роксана отыскала открытую кассу и жестом подозвала Салима. Подойдя к окошечку, она заговорила весело и оживленно, а Салим слушал ее милую болтовню. Кассир, немолодая женщина, к которой сам он не осмелился бы подойти, смеялась и качала головой.

Повернувшись вполоборота к Салиму, Роксана протянула руку. Он передал деньги и паспорт, а кассир ничего не заметила.

Они вышли с вокзала с билетами на поезд в Патры. Роксана вела себя так же непринужденно. Салим уже и вспомнить не мог, когда чувствовал себя настолько свободно. Казалось, всю жизнь рядом с ним ступал страх. Это чудовище могло менять личины, но всегда держалось за спиной.

Была среда. Билеты они купили на утро пятницы. Много людей уезжало на выходные из Афин, а значит, легче становилось затеряться в толпе.

Мадар-джан решила, что настало время продать кое-что из ее украшений. Еще один день Салиму предстояло потратить на поиски способа превратить ее драгоценности в деньги на еду и дорогу.

– У меня хорошая новость, – сказала Роксана, когда они вышли на улицу, – я нашла место, где вы можете остановиться. Жаль, что получилось только сейчас. Я знаю, что вы скоро уезжаете, но хотя бы не придется ночевать на улице. Это комнатка в гостинице, которая принадлежит дедушке и бабушке моей подруги. Через две недели они отходят от дел и продают гостиницу. Она в плохом состоянии. Но там есть свободная комната. Им потребуется от вас кое-какая помощь, потому что они уже старые. Но люди они добрые. Я объяснила ваше положение, и они сказали, что если вы поможете им с переездом, то денег они с вас не возьмут.