К высшим достижениям позднего Тициана можно отнести превосходный «Портрет антиквара Якопо Страда» (1567–1568, Художественно-исторический музей, Вена). Коллекционер изображен в «своей стихии» — мы видим старинные книги, монеты, картину на стене. Якопо показывает собеседнику белоснежную статуэтку, его лицо исполнено вдохновения и даже какого-то азарта. Удивительно тонко решен колорит холста: прекрасно передан цвет книжного шкафа в углублении, меховой накидки на плечах антиквара, атласной ткани его красной рубашки, выделяющейся в сочетании с черным камзолом и придающей образу мужчины некую парадность. Это была иная живопись, особенная, переполненная богатством цветов и светотеневых эффектов, живопись, которую спустя столетие будут развивать в своем творчестве Рембрандт и Караваджо.

Однако, несмотря на все тяготы, утраты и преклонный возраст, Тициан продолжал творить. Он часто писал для души. Одной из таких работ является совершеннейшее произведение «Пастух и нимфа» (около 1570, Художественно-исторический музей, Вена). Картина написана легко и свободно. Обнаженная нимфа обращена к зрителю спиной. Она лежит на шкуре убитого животного, слегка повернув голову. Девушка нисколько не стесняется своей наготы; рядом с ней сидит пастух, он собирается играть на музыкальном инструменте, а, может, прервался, увлекшись красотой или словами героини. Колорит работы намеренно сгущен автором, что создает некую тайну и недосказанность между двумя героями, а сочетание бурых и пепельных темных тонов — лишь усиливает это впечатление. Пейзаж смазан, на заднем плане виден кусок обломанного дерева, будто только что здесь прошла буря, а влюбленные продолжают жить в своем собственном мире красоты и неги, ничего не замечая вокруг. Но мир Тициана давно потерял радость, гармонию и свет — это очень видно как по хаосу, изображенному в пейзаже, так и по выбору цветов, которыми он исполнен. И лишь в растерянном взгляде нимфы заключен вопрос о том, что же будет с ними дальше, куда им идти и что искать в разрушенной Вселенной.

Не смотря на то, что дом Тициана был полон учениками, художниками, коллекционерами, именитыми гостями, он проживал свои дни в одиночестве, предаваясь мыслям о бренности бытия, вспоминая молодость, любимую Чечилию и всех, кого безжалостно отобрало у него время. Результатом этим философских рассуждений и пребываний наедине с самим собой стало полотно «Аллегория времени и разума» (1565, Национальная галерея, Лондон), ставшее своего рода завещанием мастера потомкам. Картину следует читать слева направо и сверху вниз, то есть против часовой стрелки. Итак, слева изображен профиль старца в красной шапке, в центре — анфас чернобородого мужчины среднего возраста, справа — профиль молодого человека. Под тремя лицами — головы волка, льва и собаки. В образе трехглавого животного заключена аллегория: волк — сила человека, которую отбирает прошлое, лев — сила настоящая, собака пробуждает лаем будущее…

Вскоре умер отец Тициана. Но нельзя было сдаваться, опускать руки и художник продолжал творить. У него был постоянный заказчик Филипп II, благодаря которому всегда было много работы.

Около 1570 мастер приступил к написанию картины «Несение креста» (1570–1575, Музей Прадо, Мадрид), в основе которой лежит евангельский сюжет. Согласно Писанию, к Христу был послан Симон Киринеянин, чтобы он помог нести тяжелый крест на Голгофу. Правое плечо Иисуса кажется почти прозрачным, лицо исполнено муки и боли. На большом пальце руки Симона, стоящего по ту сторону креста, — дорогой перстень, что говорит о его непростом происхождении. Кстати, исследователи видели в нем черты вполне реального человека из окружения художника. Нижняя часть креста делит картину по диагонали. Чистое лицо Симона с ухоженной седой бородой и лик Иисуса с каплями крови противопоставлены друг другу и только усиливают общий диссонанс.

Обратившись в раннем творчестве к христианской теме, Тициан возвращался к ней постоянно. Так, например, образ великомученика Себастьяна не раз привлекал его внимание. По картинам с этим сюжетом можно проследить, как менялось отношение Тициана к теме мученичества. Если в первых работах Себастьян предстает смиренным и покорным, то в последнем произведении он полон решимости и готовности биться до конца. В полотне «Святой Себастьян» (около 1570, Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург) пейзаж размыт, неразличимо ничего, кроме самого героя, одиноко стоящего пригвожденным к дереву. Его тело в разных местах исколото стрелами, но, удивительно, лицо при этом не искажено болью. Оно слегка приподнято верх, брови нахмурены, но во взгляде заключены гордость и спокойствие. Кажется, что Тициан здесь изобразил самого себя: его столько раз била судьба, так часто предавали, он потерял самых дорогих сердцу людей и уже ко всему привык, к любой боли. В этой картине заключена вера мастера в то, что герой-одиночка, несмотря ни на какие удары судьбы, даже если Вселенная перевернется с ног на голову, готов все выстоять, пройти и не сломаться. Колорит кажется размытым и монохромным, но, если присмотреться, можно увидеть, сколько цветовых нюансов «горит» в каждом ее сантиметре. Интересно, что в 1853 император Николай I распорядился поместить холст в запасник Эрмитажа, где он пролежал до 1892! Только спустя много лет это полотно заняло достойное место в зале музея.

Схожая идея выражена в работе «Наказание Марсия» (1570-е, Картинная галерея, Кромержиж). В ее основе — миф о сатире Марсие, который вызвал Аполлона на музыкальное состязание. Первый играл на двойной флейте, второй — на лире. Музы не могли выбрать победителя, и тогда Аполлон предложил посоревноваться в мастерстве пения. Марсий проиграл. В картине изображен эпизод, когда Аполлон наказывает его: повесив к дереву, он сдирает с него кожу. Все герои увлечены процессом чудовищного истязания сатира, тело которого делит композицию на две части. Слева — люди, увлеченные убиением Марсия и сдирающие с него кожу с плохо скрываемым удовольствием, справа — те, кого опечалило это жестокое убийство. Таким является старец, в котором, предполагается, Тициан изобразил самого себя. Он с грустью смотрит, как погибает Марсий, наблюдает жестокость тех, кто его истязает, и понимает, что смерть неминуема.

Исследователи считают, что этим реалистично написанным полотном Тициан навсегда прощается с идеями гуманизма. Мир жесток, ничто не способно спасти человека, и даже искусство не в силах изменить ход событий.

«Оплакивание Христа» («Pieta», около 1576, Галерея дель'Академия, Венеция) — последнее творение мастера. Тициана мучил вопрос о том, что там — за пределами жизни — смерть, евхаристия и воскресение? По обе стороны композиции — две мощные скульптуры пророка Моисея и прорицательницы Сивиллы, олицетворяющей собой пророчество распятия и Христова Воскресения. С левой стороны арки — ветки и листья вечнозеленого растения, справа — небольшие сосуды с огнем. В центральной части композиции Богоматерь поддерживает бездыханное тело убитого Сына. Слева стоит Мария Магдалина, словно вопрошающая, подняв руку вверх, «За что это?!». Справа от Богоматери на коленях стоит старец, который пытается припасть к безжизненной руке Иисуса. Есть предположения, что в его образе Тициан также изобразил самого себя. Колорит картины выдержан в серебристом цвете с отдельными красными, коричневыми и золотистыми вкраплениями и прекрасно передает безысходность и драматичность сюжета…