Раздается короткий резкий звонок, Уилл быстро открывает глаза и обводит ими комнату, пытаясь определить источник этого неприятного звука. Не находит, но снова слышит отдаленный плач. Уилл умывается, подставив ладони под тонкую струйку холодной воды. Задумчиво скребет щетину отросшим ногтем. Под ним он видит полоску грязи и, пока он раздумывает над тем, как от нее избавиться, в коридоре раздаются приглушенные шаги. Они прекращаются за дверью в его палату. Уилл оборачивается. За стеклом он видит левую половину лица доктора Лиддла. Доктор улыбается, но не Уиллу, а кому-то там, рядом с ним. Внутри начинает взволнованно шевелиться смятение. Ганнибал?

Дверь открывается, и Лиддл входит в комнату парой уверенных властных шагов. Уилл смотрит за его плечо, игнорируя его внимательный взгляд и дежурную отеческую улыбку. Лиддл, не оборачиваясь, одной рукой закрывает за собой дверь.

- Доброе утро, Уилл. Как вам спалось?

Поняв, что в палату больше никто не зайдет, Грэм неохотно обращает свое внимание на Лиддла. Вопрос он пропускает мимо ушей, разумеется.

- Меня зовут доктор Доминик Джозефф Лиддл. Я ваш лечащий врач, - Лиддл делает небольшую паузу и снова продолжает: - Я сам… не люблю это… - он неопределенно машет рукой возле нижней части лица. – У вас будет 40 минут на то, чтобы привести себя в порядок. Вернее, чтобы вас привели в порядок. После завтрака… - доктор какое-то время молча смотрит в свой большой блокнот. – Уилл, вы через многое прошли. И с заведениями подобного рода вы сталкиваетесь не впервые… Но это лишь внешнее сходство. Необходимые условности. Очень скоро вы поймете, что сделали верный выбор, - Лиддл с забытой улыбкой смотрит куда-то в область переносицы Грэма, и от этого взгляда Уиллу становится не по себе. Будто подслушав его мысли, доктор поспешно переводит взгляд на блокнот, отделяет от него лист и протягивает Уиллу.

- Это ваш график. Согласно ему будет строиться ваша жизнь здесь в ближайшем будущем.

Уилл кидает быстрый взгляд на лист и без интереса отпускает его над кроватью. Листок мягко планирует на мятую простынь. Лиддл улыбается:

- Безусловно, вы ознакомитесь с ним позже. А пока… первый месяц – никаких посещений. Никаких контактов с внешним миром. От вашего поведения здесь в этот срок зависит многое.

- Например? – наконец, подает голос Уилл. Лиддл с радостью откликается:

- Например, вернетесь ли вы туда, откуда к нам попали. Или останетесь здесь на весьма завидных для всех заключенных условиях, - подумав, Лиддл добавляет: - Доктор Лектер оказал вам неоценимую услугу. Вам стоит поблагодарить его.

Уилл еле сдерживает хищную недобрую улыбку:

- Непременно.

Лиддл смотрит на него застывшим взглядом и кивает. Грэма снова посещает неприятное чувство от выражения его глаз. Но он проглатывает это чувство, стараясь оставаться к доктору нейтральным. Лиддл молча уходит, напоследок одарив Уилла ободряющей улыбкой. Грэм опускается на кровать, лениво вертя в пальцах лист с графиком своей жизни.

Завтрак. Это всего лишь овсянка, хлеб и сок. Но. Это все-таки томленые в молоке отборные хлопья в солнечных каплях сливочного масла. Это ароматный квадрат чуть обжаренного хлеба, мягкого внутри и хрустящего снаружи. Это стакан свежевыжатого апельсинового сока, заботливо процеженного и украшенного крохотным листочком свежей мяты. Один из самых простых, но самых вкусных завтраков в жизни Уилла Грэма. Даже несмотря на две маленькие, давно растворившиеся в соке, безвкусные таблетки.

А после завтрака, как и было обещано, Уилла отводят в пустую комнату, усаживают в специальное кресло, завязывают на шее большой черный фартук и оставляют в одиночестве. Уилл Грэм не двигается. В комнате темно, пусто, зеркал в ней нет, как и мебели. Рядом с креслом – пустой столик, позади – очевидно, раковина, судя по монотонным звукам бьющихся о ее дно капель.

Когда дверь неторопливо открывается, в животе Уилла усиливается и без того с утра тянущаяся дрожь. Он слышит шаги позади себя. Порой ему кажется, что эти шаги – все, что он может слышать, и кроме них не существует больше никаких звуков. Их он не спутает ни с чем.

Ганнибал останавливается за спиной Уилла и кладет ладони ему на плечи. Грэм заставляет себя дышать ровнее и сказать фразу, которая уже час крутится в его голове.

- Спасибо за завтрак, - фраза получается слишком простой, но невозмутимости Уилла хватает только на такую.

- Скажите честно, Уилл, - Грэм вздрагивает от внезапного дыхания у своего уха и голоса, еле уловимой хрипотцой пробирающегося в его мозг, - меня выдала мята? – выдох от легкой усмешки. Кожа Уилла волной покрывается мурашками. Разумеется, Грэм не отвечает.

- Расслабьтесь, Уилл, - Лектер сдавливает пальцами плечи Грэма и наклоняет стул так, чтобы его голова оказалась в раковине. Теперь Уилл может его видеть, хотя предпочел бы не. Ганнибал смотрит на него сверху, улыбается одним уголком губ. Взгляд его теплый, вяжущий, словно разлившаяся в море нефть, затягивает. Поэтому Уилл закрывает глаза. А Ганнибал открывает кран и заботливо пробует воду запястьем, прежде чем направить струю на голову Уилла.

Грэм может чувствовать только запахи, тонкие, еле уловимые, сменяющиеся друг другом, растворяющиеся в прикосновениях, откровением нежности опьяняющих Грэма. Он так и не открывает глаза до самого конца, а потому не может знать, что Лектер смотрит на него все это время, неторопливо массируя его голову. С любопытством наблюдая за тем, как дрожат его веки, отчаянно сомкнутые, боящиеся открыться. Ганнибал накрывает его голову полотенцем, ждет, пока оно впитает воду, и откидывает прочь. Вернув стул в вертикальное положение, Лектер обходит его и останавливается напротив. Одной рукой он за подбородок приподнимает голову Уилла.

- Я думал, этим занимаются …специальные люди, - Уилл с трудом подбирает нужные слова.

- Да. Но я бы хотел сам, - Ганнибал аккуратно достает из-за пояса ножницы и расческу. – Не беспокойтесь, Уилл, у меня есть… опыт.

- Вы думаете, мне есть хоть какое-то дело до прически? – Уилл равнодушно дергает плечом.

Вместо ответа начинают клацать ножницы. Ганнибал делает все неторопливо, с присущей ему грацией и достоинством. Через 15 минут он заканчивает, убирает за пояс и ножницы и расческу и принимается с любопытством разглядывать результат своей работы. Грэм же начинает склоняться к мысли, что опыта у Лектера все-таки нет. Слишком уж много интереса обнаруживает Уилл в глазах Ганнибала. Азарт Первого Раза. А потом в руке доктора появляется и тускло поблескивает вдруг откуда-то взявшаяся (очевидно, из-за пояса) опасная бритва. Грэм косится на нее одними глазами, не в силах повернуть голову.

- Может, я сам? – еле выговаривает он. Лектер снисходительно улыбается ему, как ребенку.

- Я не могу дать вам в руки такое оружие, Уилл. Вы… пациент.

- Я уже стал забывать об этом с таким обслуживанием, - цедит Грэм сквозь зубы.

- Это не обслуживание, - улыбка Ганнибала постепенно исчезает. – Это услуга. Дружеская.

- Боюсь, я не в состоянии расплатиться за ваши… услуги, Ганнибал.

- Вы недооцениваете себя, Уилл, - Лектер выдавливает на ладонь облако белоснежной пены и протягивает руку к лицу Грэма.

- Я не люблю быть в долгу, - в Уилле откуда-то вдруг берутся силы на протест. – Прекратите! – Грэм резко отворачивается и делает попытку встать с кресла. Ганнибал свободной рукой с силой толкает его в плечо, возвращая на место.

- Не будьте глупцом, Уилл, - быстрым шепотом говорит Лектер, прильнув к его уху. – Еще одно движение - и санитары прикуют вас к креслу, и я закончу в любом случае. Ночи вы потом будете проводить тоже прикованным к кровати. В качестве профилактики. Хотите этого?

Уилл сжимает челюсти, пытаясь унять злость. Его пальцы впиваются в подлокотники так, что белеют прикрытые фартуком костяшки. Лектер отпускает плечо Уилла, выпрямляется и снова протягивает ладонь с уже осевшей пеной. Грэм не двигается, лишь ноздри его беззвучно расширяются. Тогда Ганнибал прикасается к его щеке и начинает размазывать пену по покрытой щетиной коже. В полнейшей же тишине он с легким щелчком раскрывает бритву.