Стоя в очереди в аэропорту Майами, Чаттертон и Маттера раздумывали над пиратской историей, рассказанной им Боуденом. Особенно из поразил этот отчаянный капитан – Джозеф Баннистер. Трудно представить себе, чтобы очень даже приличный английский джентльмен вдруг присвоил себе судно, которым ему поручили командовать, и затем совершил одно за другим множество преступлений и дал бой двум кораблям английского королевского военно-морского флота. И победил в этом бою. Вы ведь не видели ничего подобного даже в фильмах с Джонни Деппом.

В терминале аэропорта Чаттертон и Маттера заглянули в магазин подарков, чтобы купить что-нибудь для жены Чаттертона – Карлы – и для невесты Маттеры – Каролины. Когда они подошли к своему выходу в аэропорту, они оба подумали, что уже пора звонить Боудену. Они будут откровенными с ним и объяснят ему, по какой причине они не могут отказаться от затеянных ими поисков судна, перевозившего сокровища. Никто не сможет понять их лучше, чем такой старый охотник за сокровищами, каким был Боуден. Они связались с ним по телефону через устройство громкой связи, чтобы можно было выразить свои сожаления вдвоем.

Боуден ответил уже после первого гудка.

– Трейси, это Джон и Джон. Мы звоним по поводу того пиратского корабля и его капитана, Баннистера.

– Ну что, ребята, вы уже приняли решение?

– Да, уже приняли.

На табло прилетов загорелись цифры. Объявили посадку на самолет, вылетающий в Санто-Доминго. Чаттертон взглянул на Маттеру. Маттера – на Чаттертона. Каждый из них двоих надеялся, что первым заговорит другой.

– Трейси, – сказал Маттера, – твой пиратский корабль скоро будет найден.

Прямо перед рассветом в марте 2008 года в тропическом раю на северном побережье Доминиканской Республики рыбак в кожаной одежде и с сигаретой в зубах наклонился над бортом своей деревянной гребной лодки и бросил сеть в воду залива Самана. Он сделал это точно так же, как это делали день за днем его предки в этом самом месте на протяжении многих столетий. При этом не ощущалось ни малейшего волнения – ни на море, ни в его душе.

Вскоре его лодка стала раскачиваться – сначала потихоньку, а затем уже так, что он начал волноваться. К нему приближалось что-то довольно большое. Присмотревшись, он разглядел вдалеке фонари быстро движущегося катера и услышал, как надрывно урчат его двигатели. Рыбаку, конечно же, показалось странным, что кто-то так сильно торопится здесь, в заливе Самана. Тут ведь спешить было некуда, и именно в этом заключалась прелесть этого места.

Рыбак встал и включил сигнальный фонарь. Его заметили на быстро приближающемся катере, и тот, резко сбавив скорость, отвернул вправо. Только военные катера двигались здесь подобным образом, однако этот катер не был похож на судно, предназначенное для погонь за контрабандистами и проверки грузов. Со своей длинной задней палубой и низкой осадкой, этот катер, похоже, был создан для того, чтобы заниматься какими-то подводными поисками.

Гребная лодка едва не опрокинулась, когда тридцатифутовый катер с корпусом из стекловолокна пронесся мимо, однако рыбак все же успел прочесть название, написанное красными буквами на его борту – «Исследователь глубин», – и заметить двух человек, помахавших ему рукой с носа катера. Чаттертон и Маттера обычно не ходили на своем катере в темноте, особенно в новом для них районе, но сейчас им было нужно найти пиратское судно, относящееся к золотому века пиратства, а потому ни один из них не мог дождаться рассвета для того, чтобы начать действовать.

Даже сейчас им казалось невероятным то, что они решились взяться за эту работу. Они ведь потратили два года и значительную часть своих сбережений на подготовку к поискам судна, перевозившего сокровища, а затем вдруг забросили все это ради того, чтобы попытаться найти пиратский корабль, о котором никто ничего не слышал и в существование которого верил один лишь старик, хранящий ценности в своей ванне и все еще руководствующийся лишь внешними признаками при поиске обломков затонувших судов.

Тем не менее по мере того как они смотрели на светящиеся красные и синие цифры, показывающие изменяющееся расстояние до острова, возле которого затонул нужный им пиратский корабль («3,8 мили[3]…», «3,7 мили…», «3,6 мили…»), ни у одного из них не было и тени сомнения в том, что они поступили правильно. Пиратский корабль был редчайшим объектом, который труднее всего найти на морском дне и идентифицировать. Пусть о галеонах все уже почти забыли. Но голоса пиратов продолжают звучать из глубины веков, пленяя воображение детей и всех тех взрослых, которые верят, что стоит только решиться погрузиться в морскую глубину, и окружающий мир может стать необычайно интересным.

Когда на линии горизонта появились первые признаки того, что скоро из-за нее начнет выползать красноватое солнце, Чаттертон и Маттера крикнули двум своим членам экипажа, чтобы те осмотрели в бинокль остров, очертания которого виднелись вдалеке. Первым из каюты вышел Хейко Кречмер – тридцативосьмилетний инструктор по нырянию с аквалангом и мастер на все руки. Он родился в Восточной Германии и когда-то, рискуя жизнью, удрал от социалистической действительности на Запад, где надеялся найти для себя более комфортную и более интересную жизнь. Двигатели, регуляторы, трансмиссии, насосы – из всего этого не было ничего такого, чего Кречмер не смог бы отремонтировать при помощи плоскогубцев и герметизирующей ленты для трубопроводов. Поэтому – а также потому, что Кречмер относился к работе очень добросовестно – Маттера считал его самым ценным работником из всех, кого он когда-либо нанимал.

Вслед за Кречмером из каюты появился Говард Эренберг. Ему тоже было тридцать восемь лет от роду. Он родился на Лонг-Айленде и был большим знатоком по части компьютеров. Ему в жизни довелось побыть поклонником рок-группы «Благодарные мертвецы», владельцем магазина принадлежностей для наркоманов и звукооператором. Он познакомился с Чаттертоном на благотворительной акции, посвященной подводному плаванию, и между ними сразу установились хорошие отношения. Увлекшись идеей поиска сокровищ в далекой стране, он спросил, не нужен ли Чаттертону в его работе технический специалист, уже искушенный в нырянии с аквалангом.

– А ты когда-нибудь работал с гидролокаторами с боковым сканированием, магнитометрами и профиломерами твердого дна? – спросил Чаттертон.

– Нет, никогда, – ответил Эренберг.

– Ну что же, ты нам очень даже подходишь, – сказал Чаттертон, и Эренберг стал членом экипажа…

Теперь с катера уже был виден остров Кайо-Левантадо, возле которого вроде бы затонул корабль Баннистера. Чаттертон уменьшил обороты двигателей, и все, кто находился на катере, собрались на носу судна и стали любоваться белым песком острова и развевающимися на ветру ветвями растущих на нем пальм. За несколько лет, прошедших после того, как этот остров стали показывать в рекламах «Бакарди», он превратился в роскошный курорт со сверкающими бассейнами и причалом, предназначенным для швартовки круизных судов.

– Он еще великолепнее, чем на старых рекламных объявлениях в журнале «Плейбой», – сказал Маттера.

– Ты рассматривал эти рекламные объявления? – спросил Чаттертон.

Катер, приближаясь к острову, еще больше сбавил ход. Находившиеся на его носу люди перебрались на корму и стали готовиться к подводным поискам. Где-то до 1970-х годов охотники за сокровищами погружались в воду, имея в своем арсенале лишь маску и трубку, или осматривали морское дно из лодки через ведра со стеклянным дном, или же – как это делал знаменитый Тедди Таккер – раскачивались над поверхностью воды в сиденье мойщика окон на воздушном шаре, наполненном теплым воздухом. Они при этом пытались заметить не столько обломки судов как таковые, сколько прямые линии: природа не создает ничего прямолинейного, и если им удавалось увидеть ровные линии и прямые углы, это означало, что то, что они сейчас видят, было сделано человеческими руками.