Все это звучало очень хорошо, но Ровоам сомневался, что его сестру так легко удастся обвести вокруг пальца.

– А если она меня не послушает? Как ты заставишь ее подчиниться тебе?

– Не нужно заставлять ее подчиняться мне. Она подчинится своему отцу. Он не хочет ее терять и будет рад выдать за тебя. Но ты должен держать себя в руках, Ровоам, и улыбаться, когда отец тебя спросит об этом деле. Он любит, когда его дети улыбаются.

Отец часто звал меня к себе, но на этот раз, увидев у него Ровоама, я удивилась. Я склонилась перед отцом, и он попросил меня встать. Я искоса посмотрела на брата. Он был мрачен и явно знал не больше моего о том, почему отец потребовал нас к себе. Я заглянула в свою душу – нет, я не совершила против Ровоама ничего, на что он мог бы пожаловаться.

– Дети, я позвал вас к себе, потому что хочу узнать, что у вас на сердце. – Отец улыбнулся, излучая доброту. – Не бойтесь говорить правду.

Это насторожило меня. Я никогда раньше не боялась говорить правду отцу. О чем он мог спросить на этот раз?

– Хоть мне и нелегко признавать это, вы оба уже почти взрослые. – Он внимательно посмотрел на нас, словно видя впервые, и вздохнул. – Не знаю, куда утекли годы. Сын мой, ты почти стал мужчиной, а ты, дочка, почти женщина. Всему свое время. Время расти, время учиться – и время любить.

Казалось, он смотрел мимо нас, в какое-то далекое, невидимое нам прошлое. Мы с братом молчали, но по разным причинам. Я не хотела прогонять из отцовских глаз мечтательное и задумчивое выражение, а Ровоам явно не находил себе места от скуки. Ему не было дела до чужих воспоминаний. Я взглянула на брата, и он поспешил улыбнуться. Мне стало не по себе. Какую подлость задумал Ровоам на этот раз? «Что бы это ни было, я не позволю ему издеваться надо мной, или над Иевосфеем, или Авениром, или собаками Меласадны, или кошками Нефрет…»

– И время жениться.

Голос отца прервал мои размышления. Он улыбнулся мне и взял за руку.

– Дети мои, мне сказали, что вы думаете о браке.

Я недоуменно уставилась на него, а он взял за руку Ровоама.

– Скажите мне, правда ли это? Хотите ли вы быть друг для друга не просто братом и сестрой?

Ровоам смело посмотрел в глаза отцу:

– Да, все именно так, как сказала тебе моя мать.

– А что ответишь ты, Ваалит? – спросил отец.

– Ровоам ведь мой брат! – воскликнула я, когда ко мне вернулся голос.

– Единокровный, – быстро поправил меня Ровоам.

– Такие союзы возможны. Говори не стесняясь. Правда ли, что ты хочешь выйти замуж…

– …за Ровоама? Да я лучше умру!

По взгляду брата я поняла, что он тоже предпочел бы мою смерть. Когда спустя много лет я сложила песню об этом разговоре, мои слушатели всегда смеялись. Но в тот момент, стоя перед отцом и видя, как радость исчезает с его лица, я чуть не разрыдалась. Я почти пожалела, что не могу назвать Ровоама своей величайшей любовью или хотя бы просто согласиться выйти за него.

Отец отпустил наши руки:

– Вижу, я заблуждался. Не думайте об этом, дети мои.

– Это предложила моя мать, и я сразу сказал ей, что это дурацкая мысль.

– Нельзя так говорить о своей матери, Ровоам. Она просто хотела для тебя удачной женитьбы. А теперь забудем обо всем этом. Бегите и не дразните друг друга.

Может, отец и забыл об этом, но мы с Ровоамом не могли. Мы никогда не ладили, но теперь он меня ненавидел, а мне хватало ума бояться его. Ровоам был подлым и опасным, из тех, кто способен подложить скорпиона в кровать.

Выйдя от отца, я помчалась в Малый дворец. Мне бы никогда не пришло в голову утаить случившееся от царицы Билкис. И я совсем не удивилась тому, что она сразу меня приняла, – она стала мне как мать, а материнские объятия всегда раскрыты для дочери. Она улыбнулась, поцеловала меня в лоб и сказала, что у меня встревоженный вид. Я поспешила рассказать ей все, что случилось в тот день. Когда я закончила, я дрожала всем телом, словно только что спаслась от страшной опасности. Думаю, так оно и было. Вряд ли я бы долго прожила, выйдя замуж за Ровоама.

– А потом отец сказал нам «бегите», как малым детям! И чтобы мы об этом забыли! Он и впрямь думает, что Ровоам сможет забыть?

И тут, к своему ужасу, я разрыдалась. Царица обняла меня, укачивая и успокаивая.

– Он не забудет, а ты можешь, Ваалит. Поплачь и забудь, а потом выслушай меня. Я кое-что хочу сказать. Я должна задать тебе вопрос.

Я осушила глаза. Она села рядом со мной, взяв меня за обе руки. Я смогла улыбнуться, с любопытством ожидая ее слов. И впервые за все время нашего знакомства я увидела, что царица Юга не решается говорить, боясь то ли собственных слов, то ли того, что могло за ними последовать.

– Что же ты хочешь сказать? – спросила я наконец. – Ты знаешь, что я выполню любую твою просьбу.

– Не торопись обещать. Послушай, подумай и лишь тогда отвечай.

А потом, медленно, словно с трудом подбирая слова, она поведала мне истинную причину, по которой отправилась к Соломону Премудрому.

Я узнала, что она пережила смерть матери и сестер, затем дочери и внучки.

– Осталась лишь я. Одна. И я слишком стара, чтобы родить еще одну дочь. Я старалась, видит богиня, я старалась.

А потом, совсем отчаявшись, она пошла в главный храм Савы и там получила обещание.

– Богиня обещала мне наследницу, дочь для Савского царства. Правительницу, которая придет с севера. Царицу, которая сядет на Леопардовый трон и будет править Рассветными землями, когда меня не станет.

Я уставилась на нее.

– Так ты приезжала не для того, чтобы говорить с отцом о торговле пряностями? – только и смогла вымолвить я.

– Любой мой советник мог бы уладить эти дела. Я приехала на север в поисках большего, чем торговые соглашения. Я приехала за царицей. За тобой, Ваалит.

Огонь вспыхнул у меня в крови, ликование переполняло меня, и я почувствовала, что могу расправить крылья и взлететь. «Ты рождена быть царицей…»

– Так ты действительно думаешь, что я могу стать царицей и править?

– Да, дочка. Я знаю это. Ты царица, которую обещала нашей стране богиня Аллат.

– Ты же не сомневалась, что я соглашусь? Конечно, я поеду с тобой!

В Савское царство, к свободе и прекрасному будущему!

Царица подняла руку:

– Подожди, Ваалит, это еще не все. Неужели ты думаешь, что все эти полгода я присматривалась к тебе? Огненное мое дитя, я знала, что ты – та самая, с того дня, когда впервые увидела тебя.

– Тогда почему ты раньше меня не спросила?

– Потому что я недостаточно мудра и терпелива. Я не Аллат, а лишь ее земное отражение. Поэтому я допустила ошибку.

И она очень осторожно рассказала, как просила отца отдать меня ей. И как он отказал.

– Доченька, я не скрою от тебя ничего: когда он отказал мне в моей просьбе, я решила завоевать его сердце, чтобы он подарил тебя мне. Но…

– Я знаю, – улыбнулась я. – Весь город знает. Как ты могла не полюбить его или он тебя?

Она словно бы смотрела на что-то невидимое мне.

– Действительно, как? Но завертелось это веретено, и лишь боги могут выпрясть ровную нить. И вот теперь…

«Теперь ты боишься снова спрашивать обо мне, иначе потеряешь его». Я схватила ее за руки:

– Теперь я все знаю. Я отправлюсь с тобой в Саву и научусь всему, чем ты со мной поделишься. И когда-нибудь…

Когда-нибудь Билкис умрет и Ваалит станет царицей вместо нее. Впрочем, в тот день думать об этом не стоило. «Сегодня нужно радоваться солнцу, а не скорбеть о ночи».

Я поцеловала ее руки:

– Клянусь тебе, я приеду в Саву. Мой отец меня не остановит.

Царица уже не витала в своих мыслях, она внимательно посмотрела на меня, и печаль исчезла из ее глаз.

– Сава покажется тебе необычной, Ваалит. Но твоя судьба на юге. Думаю, ты будешь там счастлива. А твой отец действительно мудр, насколько мудрость вообще подвластна людям. Рано или поздно он увидит истину и отпустит тебя.