– Я вас всех спасу! – снова крикнул Реджинальд. – Я не боюсь Сатаны!

Крошечный рыцарь помчался через зал к своему грозному врагу, размахивая короткими ручками. Пробегая мимо замка, он поднял голову и гордо помахал рукой юным девушкам и тут же, споткнувшись о свой палаш, упал на пол лицом вниз, растянувшись во весь рост. Металлический нагрудник громко лязгнул, а щит покатился по паркету. Его поймал стоящий рядом и весело смеющийся широкоплечий мужчина. Изображая страдание, Реджинальд катался по полу, схватившись руками за грудь и издавая забавные стоны.

Отовсюду раздавались радостные крики зрителей. Однако они сразу стихли, как только Люцифер с жутким воем выпрыгнул в центр зала. Он начал танцевать вокруг лежащего ничком героя, пытаясь проткнуть его острыми вилами.

– Вот тебе, маленький дурачок! – вопил он. – Я тебе преподам хороший урок! Ты будешь знать, что нужно бояться настоящего беса!

Проворно вскочив на ноги, Реджинальд увернулся от смертельного удара. А потом, к удивлению дьявола, маленький рыцарь набросился на него со своим огромным мечом, направив его прямо в колено своего противника. Он наносил Люциферу удар за ударом по коленям и лодыжкам. Музыкант на галерее бил в барабан, дьявол прыгал по кругу, публика кричала от восторга.

Кончилось все тем, что испуганный Люцифер убежал из зала, завывая от боли и гнева.

Злые чары были разрушены, и десять девушек, сидевшие на окнах замка, поднялись на ноги и послали Реджинальду воздушные поцелуи.

– Ты наш Ланселот! – кричали они ему. – Ты наш спаситель и теперь можешь выбрать себе одну из нас в невесты.

Пока шут отвешивал витиеватые поклоны своим благодарным зрителям, в зал влетели еще два злых духа. Схватив рыцаря за руки, они утащили его, истошно вопящего, из зала.

Лорды и леди еще не успели отреагировать на неожиданное исчезновение героя, как из противоположного конца зала раздался громкий топот ног, сопровождаемый заунывным воем волынки и боем барабанов.

Бодро маршируя, в зал вошли десять шотландцев. Сразу стало понятно, что это переодетые в пледы и береты цыганские акробаты. Их высоченный предводитель в ярко-рыжем парике возвышался над остальными, так как шел на ходулях. На его тощих ногах были клетчатые гольфы.

– Мы, хр-р-рабрые и кр-р-репкие шотландцы, возьмем в жены этих милых девушек, – заявил предводитель, безбожно картавя. – А самая кр-р-расивая из них станет моей невестой.

Зал буквально взорвался от смеха. Франсин, упершись локтями в стол, закрыла лицо ладонями. Слегка раздвинув пальцы, она осторожно посмотрела в зал и увидела, что на нее, подозрительно прищурившись, смотрит Лахлан Мак-Рат.

Да, он смотрел прямо на нее.

Господь всемогущий, спаси и сохрани…

При всех своих пороках и недостатках этот проклятый Чародей Моря был, однако, достаточно умен и прозорлив.

Франсин удивленно ахнула, увидев, что граф Кинрат и его соплеменники добродушно смеются над переодетыми в костюмы шотландских горцев акробатами, которые маршировали вокруг волшебного замка.

Да, сейчас шотландцы смеются.

Но будут ли они смеяться, когда спектакль закончится? Если в приступе ярости они устроят скандал, то могут кого-нибудь покалечить или даже убить.

Ни один англичанин, кроме телохранителей короля, не посмеет в присутствии монарха вытащить свой меч, так как за это могут обвинить в государственной измене. А взбешенные от злости шотландцы способны совершить такое безрассудство? Если да, то кровавой бойни не избежать. После этого аннулируют брачный контракт, заключенный между шотландским монархом и английской принцессой, а Договор о вечном мире, заключенный между двумя королевствами, будет навсегда разорван.

И она, Франсин Гренвилль, вдовствующая графиня Уолсингхем, скорее всего, всю оставшуюся жизнь проведет в Тауэре. Ее прелестная, чистая и непорочная, как ангел, дочь Анжелика останется нищей сиротой, так как все имущество – движимое и недвижимое – человека, осужденного за уголовное преступление, обычно отходит королю.

Если случится самое страшное, то Франсин наверняка не удастся доказать свою невиновность. Нет, только она, и никто другой, будет виновата в том, что кто-то лишится жизни или какой-нибудь части тела.

Даже будучи ребенком, она ни разу не позволила себе увильнуть от ответственности, если из-за ее неосторожности или неблагоразумия случалось что-то плохое, а это бывало довольно часто. Это ее сестра Сесилия всегда была образцовым ребенком – понятливым и послушным.

До неприличия своенравная и упрямая, Франсин испытывала терпение своего отца (упокой Господь его душу!) до того самого дня, пока ее супруг не взял на себя ответственность за ее хорошее поведение и приличные манеры. Но Матиас был даже более снисходительным и терпимым, чем лорд Пармер.

«Если жалеть розги, то ребенок вырастет непослушным и избалованным», – после каждого возмутительного случая предупреждали отца соседи. И вот теперь все несчастья, которые они предсказывали, повисли над головой Франсин черной грозовой тучей.

Леди Уолсингхем закрыла глаза.

«Господь милосердный, Отец наш небесный, – мысленно молилась она, – если ты спасешь меня от этой катастрофы, то я обещаю… Я обещаю, что никогда больше не буду совершать глупости. И пожалуйста, сделай так, чтобы он не превратил меня в кошку. Ты знаешь, о ком я говорю. Аминь».

Господь, в силу своей мудрости, не стал, однако, вмешиваться и не сделал ничего для того, чтобы предотвратить надвигающееся несчастье. Он просто позволил спектаклю и дальше следовать сюжету, сочиненному Франсин.

Ангел Любви, роль которого великолепно играла леди Констанс, стоял на зубчатой башне замка. Он махнул рукой, давая понять, что не стоит спешить.

– Не торопитесь, шотландцы! – крикнул Ангел. – Это не вы разрушили чары Вельзевула! Наш храбрый защитник сэр Реджинальд заслужил право назвать самую красивую девушку своей невестой, а не ваш предводитель, хотя он и чертовски красивый парень.

Услышав слова Ангела, псевдошотландцы – они были в черно-белых килтах, из-под которых торчали длинные, затянутые в узкие чулки ноги, с пледами, наброшенными на плечи и пристегнутыми к атласным жилетам, – начали смеяться и презрительно фыркать. Сверкая своими черными цыганскими глазами, они важно расхаживали по залу, уперев руки в боки.

– Ты не можешь лишить нас заслуженной награды, – крикнул их предводитель, который по-прежнему балансировал на ходулях, сидевшему на башне серафиму. – Если будет нужно, мы сможем взять силой то, что нам причитается.

Услышав угрозу лейрда шотландцев, все девицы испуганно охнули и отскочили от окон.

– Дорогой Ангел, пожалуйста, спаси нас от этих злобных существ! – взмолились они.

– Не будьте такими глупыми! – воскликнули шотландцы, насмешливо переглядываясь. – Мы никуда не уйдем без своих невест и будем стоять здесь до тех пор, пока вы не сдадитесь.

Сбившись в кучу, они стали перешептываться, составляя план действий, потом, издав громкий воинственный крик, высоко подпрыгнули над дубовым паркетом, как будто их выпустили из катапульты, и сделали несколько кульбитов. Демонстрируя великолепное мастерство и силу, некоторые из них в высоких прыжках зависали в воздухе над своими кувыркающимися товарищами, а потом, приземляясь, делали несколько кувырков вперед. Другие, прижав одну руку к телу, крутили «колеса»[5] и, пролетая над полом, вращались вокруг своей оси. Остальные же в это время ходили на руках.

– Все на штурм замка! – наконец приказал их предводитель.

По его команде акробаты начали карабкаться вверх по вьющемуся по стенам замка плющу. Трое, стоя друг у друга на плечах и образовав таким образом пирамиду, пытались добраться до самых верхних окон замка. Но когда мужчины начали подниматься вверх, прелестные девы поняли, что никто не придет им на помощь, и решили спасаться самостоятельно.