«Властный» – в словаре рядом с этим понятием должна быть размещена фотография Бэрронса. К несчастью, рядом с «вызывающий привыкание» – тоже. Я расталкиваю локтями обнаглевших Невидимых и меняю тему:
– Ты так и не нашел способа от них избавиться? Прошло уже несколько месяцев.
Чирикающие призраки в черных плащах все выскакивают и выскакивают из портала один за другим. Я понятия не имею, почему они ко мне прицепились. Я быстро становлюсь единственным человеком в банке с Невидимыми сардинами (а пахнут они ничуть не лучше). Мне бы хватило и преследования с их стороны, но они же еще и трутся об меня, всякий раз оставляя на моей одежде жирную желтую пыль с резким запахом. И это – наименее весомый из аргументов, почему я хочу от них избавиться.
За редким исключением – как сегодня, когда Невидимые по непонятной причине решили угнездиться повыше, – они просто не дают мне сражаться. Я не могу добраться до врага, пока не прорублюсь через пару десятков Невидимых, которые меня обступают. К тому времени, как я расчищу себе путь, тот, кого я действительно хотела убить, успевает исчезнуть. Мой ши-видящий талант: обнуление, заморозка – на них не действует.
И, словно этого недостаточно, всякий раз, когда Риодан видит меня, он устраивает мне допрос с пристрастием по поводу касты Невидимых, которая повсюду за мной таскается, а когда этот волк добирается до кости, он обчищает зубами хрящи и не отпускает, пока не доберется до костного мозга, так что я перестала ходить в «Честерс» и другие публичные места, где могу столкнуться с Риоданом или кем-то из его приближенных, то есть практически никуда не выхожу, потому что они тщательно патрулируют Дублин и прилегающие территории. Бóльшую часть дней и ночей я прикована к книжному магазину и, скучая в этой клетке, с каждым часом становлюсь все более беспечной – дьявол находит занятие для праздных рук и все такое.
«Не дьявол, а прекрасная дева. Ангел. Твой ангел».
Еще один голос, который я притворяюсь, будто не слышу.
«Ты хочешь от них избавиться? Твое желание для меня закон».
Да-да, я совершенно оглохла.
Я убила около пятидесяти Невидимых, когда они только начали меня преследовать, но, сколько бы я их ни уничтожала, появлялись все новые и новые. Мое отвращение усиливалось из-за того, что, умирая, эти существа испускали огромное облако зловонной желтой пыли, которая оседала на мне и заставляла меня чихать до головокружения. Я не видела, чтобы они питались людьми, и, поскольку вред от них ограничивался тем, что они преследовали меня и портили мне одежду, я перестала их убивать. Это бесполезно и неприятно. Я смотрю на Бэрронса. Вокруг него добрых пять футов личного пространства, во всех направлениях. Я же, наоборот, была человеческим аналогом собаки с Невидимыми блохами.
– Так ты можешь избавиться от них или нет?
– Я над этим работаю.
– А ты не можешь просто сделать мне татуировку или нечто подобное?
– Теперь она хочет, чтобы я сделал ей татуировку! Чудо из чудес!
– Это лучше, чем ходить повсюду с этими… с этими… с этим вонючим гнусом!
– Я еще не нашел татуировку, которая сработает.
– Ну, то, что заставляет Невидимых держаться подальше от магазина, заставит их держаться подальше и от меня, верно? Почему бы тебе просто не повторить со мной то же, что ты сделал с магазином?
Магазин и гараж Бэрронса остались единственным местом, где я могу находиться без сопровождения.
– Я пока не определил, какой из элементов обеспечивает такой эффект. И нет, я не могу проделать то же самое с вами. Вы живая. А после подобного эксперимента это обстоятельство может измениться. Я предпочитаю видеть вас живой. Бóльшую часть времени.
Бóльшую часть времени? Я свирепею, но отказываюсь отвлекаться.
– И сколько же элементов вовлечено в защиту магазина? Пять? Десять? Сотня?
Когда Бэрронс не выдает ни единой детали своего тайного защитного заклинания – я, впрочем, этого и не ожидала, поскольку его второе имя «Не суйте нос в мои великие дела», – я продолжаю давить:
– А ты не думал о том, чтобы спросить у Келтаров, не могут ли они мне помочь? Они же были друидами Фей на протяжении тысяч лет и, возможно…
В этот раз скользнувший по мне взгляд отсвечивает красным, и я умолкаю. Я уже видела эти вспышки, когда Бэрронс нависал надо мной, обхватив руками мою голову, видела в его глазах, потемневших от желания. Я видела такую же вспышку, когда он убивал. Мне известно, что она обещает: первобытную страсть или же первобытное разрушение. Как бы странно это ни звучало, сейчас я была не в настроении для обоих вариантов. Мои проблемы повлекли за собой целые грозди подпроблем, у которых, совершенно очевидно, не прекращаются болезненные схватки в процессе порождения новых проблем, даже когда я останавливаюсь, чтобы над ними подумать. Упоминать о клане сексуальных горцев при Бэрронсе никогда не было хорошей идеей, о чем я бы не забыла, если бы не отвлеклась на внезапно возникшую мысль: сегодня я надела последнюю чистую одежду и мне предстоит стирка. Опять.
Меня тошнит от необходимости прятаться. Я устала постоянно стирать одежду. Сыта по горло сидением на заднице и ничегонеделанием для того, чтобы помочь моему городу, моим людям, самой себе. Предположительно самое могущественное существо в Дублине, а то и на всей планете – за исключением одного временно замороженного Принца, – я залегла на дно, чтобы никто не обнаружил психопатического, одержимого мыслями об убийстве эмбриона, который я ношу в себе, – полную копию «Синсар Дабх», самой опасной, извращенной, злобной книги черной магии из всех, что когда-либо были созданы.
Я знаю, где найти заклятие для избавления от преследующих меня Невидимых. Я даже знаю, где найти магию для выслеживания и уничтожения того, что замораживает людей и наш город. На страницах книги, которую я не осмеливаюсь даже открыть, даже мимолетно взглянуть на ее содержимое. Темная Книга овладевает любым, кто ее прочтет, захватывает изнутри и искажает до полной неузнаваемости. Я ношу в себе смертоносную бомбу. И пока я ее не касаюсь, я не взорвусь изнутри, превратившись в величайшее зло, известное человечеству. Первую неделю после того, как я отказалась искать заклинание, способное подарить покой сыну Бэрронса, «Синсар Дабх» молчала. На протяжении восьми с половиной блаженных дней я верила, что получила свое «долго и счастливо», что смогу жить спокойно, убивая Невидимых, отстраивая Дублин, ухаживая за клумбами вместе с мамой, гоняя на супермашинах с папой, укрепляя аббатство и связи со своими сестрами ши-видящими, потрясающе ссорясь и еще лучше занимаясь сексом с Бэрронсом. Мне нужно было только игнорировать «Синсар Дабх». Никогда ее не открывать. Никогда не использовать безграничные силы, оказавшиеся в моем распоряжении.
Просто, да?
На самом деле нет.
Искушение – это не зло, которое однажды сокрушаешь до конца и затем уходишь, освободившись. Искушение каждую ночь забирается с тобой в постель и помогает тебе молиться. Оно дружески будит тебя поутру чашкой кофе и знает, как именно тебе ее подать, как подтолкнуть тебя к греху.
Каждый проклятый день – повторение того вечера у книжного магазина, снова и снова, только вместо того, чтобы отказаться произнести заклятие для спасения сына одного мужчины, я отказываюсь спасти целый город.
Мне требуется целых пять минут подстрекательств со стороны «Синсар Дабх», чтобы определить план действия.
Я должна избавиться от нее.
Прежде чем кто-то о ней узнает или я потеряю над собой контроль и паду смертью и разрушением на головы тех, кто мне дорог. Я не собираюсь вести эту битву каждый день своей продленной фейским эликсиром жизни. И, надеюсь, преследователи, мешающие мне на каждом шагу, исчезнут вместе с Книгой.
Пока наш город сражался с ледяным монстром, мы с Бэрронсом (и группой моих гулей на хвосте) тратили неделю за неделей на походы в непрерывно меняющийся Белый Особняк, на исследование бесконечных библиотек, на изучение древних манускриптов и свитков в погоне за призрачным шепотом легенды: печально известным заклинанием, способным призвать Короля Невидимых обратно в Дублин, чтобы он вытащил из меня свою проклятую Книгу.
