– Пока, – отозвался ей вдогонку Андрей.

В вагончик канатной дороги помещалось человек тридцать. Люди были одеты в тёплые куртки и плотные брюки, у многих на поясе болтались шерстяные перчатки и шапки. В глазах у всех сиял восторг: все были в предвкушении предстоявшего события. Они оживлённо переговаривались, не выпуская из рук фотоаппаратов, то и дело фотографируя менявшийся с каждой минутой подъема пейзаж. На Германа и Андрея странно покосились лишь однажды, не увидев у них ни соответствующей одежды, ни фото-видеотехники.

– А мы просто гулять, – объяснял всем Андрей по-русски. – Гуляем мы! Переведи им, Гера…

Через восемь минут друзья были уже на вулкане. Вид с вершины действительно впечатлял. Остров пологой волной спускался в океан. Было видно, как тысячи или миллионы лет назад застыли потоки лавы, извергавшиеся с вершины ноздреватыми косичками, как причудливо разбегались лавовые реки, наслаиваясь одним рукавом на другой, растопыривая узловатые пальцы и разбрасывая вокруг бесформенные глыбы и валуны. Светло-желтые пески становились коричневыми, затем темнели, переливаясь более поздними чёрными подпалинами, образуя единый огромный шершавый замысловатый «натюрморт». Тут и там белели озерца белого вулканического песка и зелёные отвалы оксидов железа, поменявших свой цвет из-за взаимодействия с минеральной подземной водой и газами.

С такой высоты казалось, что растительности внизу нет совсем. Хотя отчасти это было правдой: по дороге к вулкану Герман видел только низкие желто-коричневые кустарники, сухие стебли, жухлую траву и редкие крошечные цветы. Анна, правда, прокомментировала тогда, что на Тейде растут какие-то уникальные растения-эндемики, которые не встречаются больше нигде в мире, и которых не встретишь даже в других частях Канарского архипелага.

Узенькой прямой полоской внизу темнела дорога, по которой они приехали на вулкан. На ней блестели отражавшими солнце стёклами крошечные с этой высоты автомобили.

Над этим лавовым морем вокруг Тейде аккуратным амфитеатром возвышались ровные стены кальдеры – каменного котла диаметром восемнадцать километров, обломками доисторического вулкана-шеститысячника, который миллионы лет назад не выдержал собственного веса и провалился вниз. Как объяснила Анна, стены кальдеры были самыми древними вулканическим образованиями на территории национального заповедника Тейде. Заповедник был открыт в 1957 году лично генералом Франко и стал третьим по счёту в Испании.

Далеко внизу над побережьем пролетали самолёты, заходившие на посадку в аэропорт Королевы Софии. Отсюда же были видны почти все соседние острова: на линии горизонта друзья ясно различали Ла Гомеру, Эль Йерро, Ла Пальму и Гран Канарию. До восточных Фуэртевентуры и Лансароте было слишком далеко. Сан Борондон на горизонте отсутствовал.

Было холодно. Пожилая немка с жалостью окинула взглядом двоих замёрзших русских, и мимикой выразив сочувствие, направилась к подзорной трубе, установленной на смотровой площадке.

Тропинку, ведущую к вершине, Герман увидел сразу. Она была выложена красноватыми обточенными камнями и с виду была ровной и удобной для подъёма. Перед тропинкой расположился охранник. На нём была вязаная шерстяная шапка, тёплые не продуваемые рукавицы «гор текс» и толстый зелёного цвета бушлат. На левой груди красовалась надпись «Тейде». Четверо отделившихся от группы людей как раз демонстрировали ему свои документы для прохода в кратер.

– Скорее всего, тропа для подъёма в кратер здесь одна, – оценив обстановку, предположил Андрей. – Давай попробуем обойти кратер со стороны и посмотреть, можно ли пройти в кратер без тропы.

Действительно, едва обогнув станцию канатной дороги, они увидели пологий подъём наверх, который никто не охранял.

Двести с небольшим метров, которые Герман думал преодолеть играючи, оказались настолько изматывающими, что друзьям приходилось постоянно останавливаться и переводить дух. Во-первых, быстро двигаться здесь было нельзя: сказывался недостаток кислорода. Во-вторых, сердце колотилось настолько быстро, что казалось, сойдёт с ума и от своего сумасшедшего ритма вылетит из груди. Стучало оно где-то в затылке, у грузного Андрея сильно кружилась голова, и началась страшнейшая одышка. Перепад высоты в тысячу метров, который по канатной дороге друзья преодолели за восемь минут, давал о себе знать: организм адаптироваться к такой высоте не успевал.

Ближе к вершине у Германа начали подкашиваться от слабости ноги, он где-то ударился о камень, до крови разбив колено, но боль почему-то совсем не чувствовал. Мысль была только одна: поскорей добраться до верха и отдохнуть. Андрей жадно хватал ртом воздух и смачивал сухие, заветревшие от холода губы взятой снизу водой. Белки его глаз заметно покраснели, лицо приобрело нездоровый зелёный оттенок.

– Да ты, Гера, весь зелёный, – поймав его взгляд, с трудом произнёс Андрей. Герман понял, что он сам сейчас выглядел точно также.

В кратер они забрались почти без сил.

Самая высокая точка Испании представляла собой почти ровную окружность, слегка наклонённую к югу. Отверстия в кратере не было: дно покрывал толстый слой жёлтой серы – верхней части многометровой серной пробки, заткнувшей кратер после последнего извержения.

– Ну вот, – расстроился Андрей, устало опустившись на камень. – Ни плюнуть в недра земли нельзя, ни камень бросить… Я думал тут настоящий кратер, а тут практически вертолётная площадка.

По поводу вертолётной площадкой он, конечно, преувеличивал. Диаметр кратера составлял не более двадцати метров, то есть был совсем небольшим. Желтевшие серой склоны кратера к центру заметно сужались, образуя довольно крутую воронку. Окружали кратер острые рваные скалы, на которые, тем не менее, забраться не составляло труда. Кроме Андрея и Германа в кратере не было ни души.

– Ну что ж, вот мы и на месте. Давай сориентируемся, –тяжело дыша, сказал Герман, доставая припасённый заранее компас и по памяти процитировав выученный наизусть стих капитана Гонсальвеса. – «Видит этого человека лишь птица. Она всегда садится правым крылом к закату». То есть эта некая птица, которая, сев правым крылом к западу, должна смотреть на юг. Тайник тоже должен быть в направлении юга.

– Что это за птица? Может, какая-нибудь скала на птицу похожа? – предположил Андрей.

– А птицы здесь быть и не должно! – со вспыхнувшими догадкой глазами воскликнул Герман.

– То есть?

– «Никто не знает, где она садится. И есть ли эта птица вообще» писал Гонсальвес. Получается, что наш «глаз», в первую очередь, должен видеть место, «где птица садится», то есть её гнездо, раз самой «птицы» может не быть вообще! При этом мы знаем, что гнездо должно находиться на вулкане. Что ж тебе больше всего здесь напоминает птичье гнездо?

– Ты хочешь сказать гнездо – это сам кратер?

– Андрей, ты – мастер дедукции! Совершенно верно! Гнездо – это кратер, в котором мы с тобой сейчас находимся! Эта никому неведомая «птица» сидит в этом кратере, правой стороной к западу, глядя на юг, и видит перед собой человека!

Они одновременно вскочили и двинулись к южной кромке кратера.

– «На земле лежит человек.

Он подставил лицо восходящему солнцу.

Солнцу он здравствуй говорит -

Рот его открыт, а во рту – зуб мудрости», – продолжал цитировать Герман, пока друзья не добрались до кромки кратера, за которой начинался крутой спуск вниз.

– Чёрт тебя побери! Всё сходится! – у Андрея от изумления отвисла челюсть.

Под их ногами, на расстоянии полутора тысячи метров, совсем недалеко от станции фуникулёра, они увидели наплыв темно-коричневой лавы – остатки какого-то доисторического извержения. Лава застыла в форме человеческой головы!!!

Голова была огромной: она занимала почти всю площадь этой части кальдеры и в диаметре составляла километров пять. Друзья ясно видели развевающуюся на ветру гриву волос, густые брови, глаза, прямой, выдающийся далеко вперёд нос, тонкие губы, резко очерченную линию рота и чуть скошенный подбородок. Рот был полуоткрыт, и друзья поняли, что какой-то из «зубов» именно в этом рту и будет древним гуанчским тайником. Голова находилась прямо под скалами Рокес де Гарсия и была повёрнута точно на восток – на автомобильную дорогу, проложенную по дну кальдеры, по которой они с Анной проезжали буквально полчаса назад.