- Мы не можем пойти туда прямо сейчас?

- Что? Нет! Пытаться снять тёмные чары ночью - нет, конечно!

- Но Астория…

- Люциус, если нас прихлопнет в каком-нибудь каменном мешке, мы точно ей не поможем, - он придвинулся ближе и тронул его за руку. – Время есть, мы успеем.

- Да, ладно. Хорошо.

Они помолчали. Вдруг Люциус резко поднялся, подошёл к столу. Его взгляд рассеянно блуждал по кабинету.

- Ты знаешь, тогда, после войны… Мы ведь думали: всё закончилось, - он на миг закрыл лицо руками, а потом вновь обернулся к Биллу. Его голос понизился до шёпота. – Я так устал, Билл. Как же я устал…

Вот так. Без истерик и самобичевания, всего две фразы. Две простых фразы, которые ворвались в сознание Билла, оглушили, ослепили, прошлись острыми лезвиями, срезая старые шрамы, и написали сталью по живому лишь одно: чужая боль. Чужая боль, которая теперь больнее, чем своя, больнее, чем… что угодно. И ты осознаёшь, что готов на всё, лишь бы помочь, прогнать её. Во имя этого ты можешь убить, разрушить, можешь даже больше…

Он открыл глаза, медленно выдохнул. Люциус всё так же стоял, уперев немигающий взгляд в пол. Билл поднялся, подошёл к нему и положил руки на плечи.

- Пойдём в постель.

Тот поднял голову, поморгал, словно просыпаясь.

- Я… Боюсь, я сейчас не в состоянии…

Билл заставил себя улыбнуться. Губы дрожали, но он знал, что его голос будет ровным.

- В постели иногда просто спят.

Получилось: губы Люциуса тронула ответная улыбка – бледная тень обычной, но и её хватило, чтобы мир вновь стал цельным.

- С тобой я об этом как-то забываю.

Они прошли в спальню Билла, разделись - так же, как в прошлый раз, и при этом совсем по-другому, забрались под одеяло. Объятие – естественное, как продолжение их тел, и общее тепло, которое рассеяло подступивший мрак, пусть ненадолго, но… Они заслужили передышку. Вскоре Билл ощутил, что Люциус расслабился и задышал ровнее. Хорошо. Сам он лежал и смотрел в потолок, даже не надеясь на сон.

Билл не пытался анализировать те эмоции, что обрушились на него в кабинете Люциуса. А чего тут анализировать. Это всё равно, что объяснять ребёнку, почему ветер дует. Или почему ночью темно. Любое объяснение кажется убогим перед лицом урагана или ночной тьмы. Это просто приходит. Прими и живи дальше. Как хочешь, так и живи. Он покосился на Люциуса, лежащего рядом. Хотелось касаться его, запоминая всё, до мелочей, но он не станет его будить, конечно нет. Достаточно просто ощущать тепло дыхания, его волосы на плече и тяжесть руки, по-хозяйски лежащей на животе. Лучше он подумает о том безумии, которое они намереваются совершить завтра. Нет, внутренне он был согласен, что идти туда нужно одним. Что-то подсказывало, что посторонние люди только помешают. Это семейное дело. Но если по уму, то пытаться разрушить спятившее агрессивное заклятие вдвоём, безо всякой страховки, это, конечно, идиотизм. И пусть чары «охотятся» не на них, всё равно… Промаявшись ещё какое-то время, Билл решился и осторожно выскользнул из рук Люциуса. В конце концов, они договорились, что можно рассказать обо всём надёжным людям. Он набросил пижаму и тихонько вышел из комнаты.

В кабинете Люциуса царил полумрак. Билл взмахнул палочкой, разжигая камин, и вызвал квартиру МакКормака. Наверняка тот ещё не спит.

- Роб, - позвал он. В гостиной по-прежнему было пусто. - Роб!

- Билл? – МакКормак вышел из кухоньки, что-то дожёвывая и на ходу подтягивая пижамные штаны. Вид у него был непривычно смущённый. – Ты… Э-э… Привет.

- Привет. Есть пара минут?

- Роб, а где у тебя… - из спальни, взлохмаченная и полуголая, вылетела никто иная как…

- Джинни?!

- Билл…

- Роб!!!

- Э-э, Билл…

- Роб, Билл!..

- Джинни, детка…

- Заткнитесь, - постановил наконец Билл, неверяще глядя на сестру. Та вдруг вспомнила, что не одета, и, ойкнув, юркнула в кухню. Он перевёл взгляд на МакКормака.

- Но как? Вы же друг друга терпеть не можете!

- Ну, я-то очень даже мог, всегда. А она тоже как-то вот… - тот развёл руками. – От ненависти до любви, знаешь?

- Охренеть, - Билл покачал головой. – И давно?

- Месяца три.

- Три с половиной, - храбро пискнула Джинни из-за двери.

- Три месяца?! Охренеть, - повторил Билл. Вздохнул. – Эй, Джин! Я не боюсь красных стрингов, выходи давай.

Та послушно встала рядом с Робом, нервно одёргивая коротенькую майку. Билл смерил смущённую парочку изучающим взглядом и вновь покачал головой. Вот ведь. Спелись.

- Я, конечно, замечал кое-что, но почему-то ставил на Клайва.

- И чё за Клайв? – недобро прищурился Роб.

- А, да это коллега, - отмахнулась Джинни, показывая Биллу кулак из-за спины. Тот еле сдержал улыбку. Клайв в отставке. Похоже, у Джин всё серьёзно.

- Хорошо, но мне-то вы почему не сказали?

- Ну, - потупилась Джинни, - я опасалась. Просто Рон в своё время такое устроил…

- Рон? Спасибо за лестное сравнение, - фыркнул Билл. – Ладно. Роб, мне нужно с тобой обсудить кое-что.

- Я сейчас, только оденусь, - Джинни кинулась в спальню. Билл выразительно посмотрел на МакКормака, но тот пожал плечами – мол, я-то что могу поделать? Ну да. Конечно, сестра сразу догадалась, что Билл не стал бы беспокоить по пустякам. Буквально через минуту замотанная в халат Джинни потеснила Роба у камина и энергично кивнула:

- Выкладывай.

Билл рассказал о расследовании. Они молча слушали, изредка обмениваясь ошеломлёнными взглядами. Когда он закончил, воцарилась тишина.

- Merde, - выдал Роб и тут же испуганно покосился на Джинни. Но та лишь кивнула.

- Билл, он прав: полное дерьмо.

- Но они не могли знать…

- Да плевать мне на Малфоев, - нахмурилась Джинни. – То есть, их жалко, конечно, но сейчас меня волнует то, что вы полезете в этот подвал вдвоём.

- Не дело, - вторил ей непривычно серьёзный Роб. – Ты же видишь: чары ведут себя агрессивно.

«Это вы ещё про люстру не знаете», - мрачно подумал Билл, а вслух сказал:

- Всё уже решено. Я просто хотел попросить, чтоб ты подстраховал нас как-нибудь.

- Ну почему ты так упираешься? – вновь встряла Джинни. – Ты же у нас мистер Благоразумие!

- Джин, так надо.

- Ты туда не пойдёшь! – она воинственно выпятила подбородок и закусила губу – признак крайнего раздражения. – Один не пойдёшь!

- Пойми, я обещал Люциусу… - Билл прикусил язык, но было уже поздно: Джинни смотрела на него во все глаза. Он прямо видел, как у неё в голове всплывает их недавний разговор, его смущение и деликатная формулировка «человек», и как она соотносит это с его сегодняшним упрямством и фамильярным «Люциус». Глаза у Джинни становились всё больше, а он ещё и покраснел. Ну, всё. Она же знает его, как облупленного. Мерлин, выручай.

- Вот что, - Роб прервал затянувшееся молчание. - Есть у меня одна штука, может пригодиться.

Он поднялся и вышел. Джинни тоненько кашлянула.

- Билл.

- Да.

- Ты и Мал… мист… Ты и Люциус… Вы - да?

Он кивнул. Джинни потрясённо выдохнула.

- Твоюжмать… Но это… Это же…

- Что? – Билл наконец поднял глаза. – Ужасно? Мерзко? Грязно?

- Да я даже… То есть нет, конечно, - Джинни беспомощно развела руками и задумалась. – Ну… хм. Это ведь по-прежнему ты, правда? – она несмело улыбнулась.

- Правда, - он тоже улыбнулся, чувствуя невыразимое облегчение и сожалея, что через камин её обнять нельзя. – На Империо можешь не проверять.

- Не буду, - рассеянно отмахнулась та. – Но что скажет мама? А Перси-то, Перси! В его возрасте уже реально получить сердечный приступ, как думаешь?

- Джин…

- Скажу маме, чтоб связала к Рождеству ещё один свитер, да поярче.

- Джин!

- Я… да. Порю чушь, извини. Просто я немножко… ну, в шоке.

- Понимаю, - он вновь усмехнулся. – Я и сам-то…

В этот момент Роб вернулся и показал ему какую-то крестообразную штуковину.

- Зайди-ка на минутку.

Билл послушно нырнул в камин.