- Считай это комплиментом, - хрипло выдохнул Билл.

- Именно так я и считаю, - усмехнулся тот. Он вновь мягко поцеловал его и соскользнул с кровати. Услышав шелест одежды, Билл приподнялся. Полностью обнажённый, Люциус стоял неподвижно, позволяя рассмотреть себя. Отблески пламени золотили сливочную кожу, пробегали искорками по вьющимся светлым волоскам внизу живота. Билл тяжело сглотнул, разглядывая возбуждённый, влажно поблёскивающий член - неоспоримое свидетельство его желания. Хотелось прикоснуться, хотелось узнать, какой он на ощупь. Хотелось и большего… Билл поднял глаза, и Люциус двинулся к нему - медленно, словно боялся спугнуть. Остановился у кровати. Билл, всё так же глядя ему в глаза, развёл ноги. Люциус судорожно вздохнул и склонился, нащупывая палочку.

- Акцио.

Небольшая стеклянная баночка влетела в подставленную ладонь, и он опустился между раздвинутых ног, лаская узкие ступни, лодыжки, поднимаясь всё выше. Наконец чуть подрагивающие пальцы коснулись бёдер и замерли.

- Как далеко ты готов зайти? - напряжённо спросил Люциус.

Билл откинулся на подушки и потянул его за собой.

- Я не привык тормозить на полпути, - шепнул он, с силой проводя ладонью по гладкой спине Люциуса, заставляя того прогнуться. Горячий член вжался в бедро Билла, и оба на миг замерли. А потом опять были поцелуи, долгие, изматывающие, и страстный шёпот, сменившийся невнятным бормотанием, когда пальцы Люциуса оказались внутри, растягивая его неторопливо и бережно. Вслед за пальцами в него скользнул смазанный член, и это было больно, но низкий рычащий стон подстегнул, точно плеть. Билл вскинул бёдра, двигаясь ему навстречу, вырывая ещё один стон. Вскоре боль ушла, растворившись в огненном жаре, - он разлился по телу, заставляя забыть обо всём, кроме этого мужчины, который брал его так нежно, накрывая собой и согревая, как никто до этого. Ладони Билла легли на его ягодицы, сжимая, притягивая ещё ближе. Люциус глухо вскрикнул, плавное покачивание сменилось резкими толчками, и Билл почувствовал себя полностью раскрытым и таким желанным… Он выгнулся, прильнув всем телом, и Люциус замер, сжимая его в объятиях, изливаясь глубоко внутри, оставаясь в нём до последней судороги, до последнего вскрика.

Они опустились на постель, слыша лишь бешеный стук своих сердец. Люциус уткнулся Биллу в шею, а тот, ошеломлённый, смотрел в потолок. В крови по-прежнему гулял огонь, но это было неважно. Всё было неважно, когда Люциус лежал вот так на его груди, обессиленный и вздрагивающий. Он поднял руку, касаясь его повлажневших волос, и Люциус, ощутив эту целомудренную ласку, поднял голову. Вглядевшись в лицо Билла, он хищно улыбнулся и скользнул вниз. Тот охнул: обжигающий рот завладел по-прежнему твёрдым членом, посасывая головку, заглатывая полностью, дразня острым кончиком языка, лишая Билла остатков самообладания. Один лишь взгляд на блаженно прикрытые глаза и бесстыже-влажные губы, скользящие по его члену, - и он вцепился в простыню, кончая. Люциус держал его, выпивая до капли, забирая всего, целиком, и поглаживал покрытые испариной бёдра с той же неосознанной нежностью, с которой Билл касался его волос. Затем он тронул губами подрагивающий смуглый живот и, удовлетворённо вздохнув, подтянулся и лёг рядом. Повозился, натягивая на них одеяло, и сгрёб Билла в объятия. Тот лежал, закрыв глаза. Когда Люциус задышал глубоко и ровно, он осторожно высвободился. Набросил пижаму и вышел, бесшумно ступая. Люциус открыл глаза. Глянув на закрывшуюся дверь, поплотнее завернулся в одеяло, хранящее запах Билла, и задумчиво прищурился на каминное пламя.

*****

В парке какая-то оголтелая птаха, презрев осенний холод, защебетала отважно и звонко. Билл приоткрыл один глаз. “Ещё и восьми нет, - сонно подумал он. - Поваляться, что ли”. Обычно он не залёживался в постели по утрам, но сегодня в теле ощущалась такая расслабленность и нега, как после…

О.

Он до мелочей припомнил прошедшую ночь и зажмурился. Поднял руку, осторожно касаясь распухших зацелованных губ. Придётся наложить Охлаждающее. Когда же он в последний раз пользовался им в таких целях? Кажется, после выпускного. Но даже тогда так не саднило. Определённо, Люциус любит целоваться. И поговорить во время секса. В памяти всплыли все те восхитительные непристойности, которые он услышал ночью. Билл закрыл лицо руками и застонал. Люциус Малфой из “разговорчивых”. Ценная информация. Век живи - век учись, парень.

С ума сойти.

А вот сам он из “молчаливых”. Был, по крайней мере. Голос-то не просто так охрип, да? Билл уткнулся в подушку и вздохнул. Люциус сказал, что он красивый. Раньше он такое слышал только от Флёр. Но там было другое: яростное желание доказать, переубедить, отвлечь от мыслей об уродливых шрамах. А не тот тягучий обжигающий выдох, тайна для двоих. А ещё он никогда не знал крепких рук, требовательно сжимающих бёдра, не слышал низкого звериного стона, не ощущал дрожи сильного тела, так похожего на его собственное и в то же время совсем другого. Совершенно новое чувство - быть не ведущим, а ведомым, довериться полностью, утратить контроль, отдаться. Так странно. Так… сладко. С Флёр тоже было хорошо, но совсем иначе. Он вдруг рассердился на себя: Флёр - лучшее, что было в его жизни, а он тут… сравнивает. С другой стороны, с кем же ещё сравнивать? Остальных вспоминать не стоило, да он бы и не смог. Сияющая вейла в своё время затмила, вычеркнула из его жизни всех женщин. Но кто бы мог подумать, что его потянет к мужчинам. Мужчинам? Билл представил своих знакомых и поморщился. Скорее, к одному конкретному человеку. Занятно. Но об этом лучше подумать потом.

Итак, он был с Люциусом. И это было потрясающе. Наверно, не стоило вот так убегать. Просто это… много. Спать вместе и, что куда более значимо, просыпаться - это уже слишком много. Больше, чем секс, пусть даже и хороший. Мерлин, всё ещё не верится, что он сам к нему пошёл. Билл улыбнулся в подушку. Может, Люциус не обиделся за его уход?

Ну что ты. Он уже продумывает дизайн свадебного торта.

Да, что-то его заносит. Ничего особенного ведь не случилось. Они просто… хм. Даже в мыслях Билл не мог определить случившееся словом “трахнулись”. Они провели вместе ночь. И всё. Нечего тут ждать завтрак в постель. Он представил Люциуса в кружевном переднике, с подносом и фыркнул. Вот так-то лучше. Давай, Билл, поднимайся и займись делами. Он мягко потянулся и сел. Охнул, замер, закусив губу. Больно, чёрт. Люциус старался быть предельно осторожным - поначалу. А потом… потом он сам его просил. Да что там - умолял. А учитывая размер его…

Так, хватит. Он встал, превозмогая боль. Ничего, жить можно. Только бы не морщиться за завтраком. Тут за спиной раздалось деликатное покашливание. Билл вздрогнул, обернулся. Из-за портьеры выступил сухонький эльф, сжимая в лапках поднос.

- Доброе утро, мистер Уизли, сэр. Хозяин Люциус велел передать вам это.

Обезболивающее, надо же. Билл задумчиво вертел в руках прозрачный флакон. А это куда лучше, чем поднос с завтраком. Похоже, Люциус всё предусмотрел. Или ему тоже знакома эта разновидность утренней боли? Он представил, как Люциус, раскрасневшийся и покрытый испариной, насаживается на его член, а он слизывает терпкий пот и… Чертыхнувшись, Билл открыл флакон. Трижды подносил его к губам и наконец, отчаянно стесняясь, отпил - половину. Ему хотелось, чтобы тело сохранило память о произошедшем, пусть даже в виде лёгкой боли.

*****

На этот раз за завтраком собрались все. Астории явно стало лучше: она весело болтала, успевая при этом сметать еду не только со своей тарелки, но ещё и подворовывать у Драко. Тот, глядя на жену с плохо скрываемой нежностью, грозил ей стодюймовой талией. Люциус с интересом рассматривал кофейник. Билл с не меньшим интересом вглядывался в блюдечко с мармеладом. Наконец он не выдержал.

- Я буду в библиотеке, - сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь. Уходя, почувствовал спиной взгляд, но догонять его Люциус не стал. Ну и ладно. Он знал, где найти их.