— Ты чего уставился? — подозрительно спросил тот.

— Если предположить, что я всё же… Что мы будем вместе. С Поттером.

— Ну?

— Тебя же тогда не будет?

— Размечтался! Я буду всегда, не сомневайся, — Ал выглядел оскорблённым. — Или, по крайней мере, очень долго. Пока не надоест.

— Не надоест?

— Не бери в голову. И не волнуйся на этот счёт. Гарри и Джинни не одни на свете; всегда найдутся хорошие ребята, у которых я рожусь. Рождусь. Ну ты понял.

— Джинни? Значит, у него будет… может быть семья?

Ал закатил глаза.

— И что? Слушай, пора бы уже перестать считать Гарри недоумком. Он прекрасно знает, чего хочет.

— Это сейчас. А потом всё может измениться.

— В конце концов, кто из вас Лорда победил??

— При чём тут…

— Вот и молчи. Просто доверься ему. И самому себе.

— Но…

— Насчёт риска я уже предупреждал, он есть всегда. Но если боишься, что можешь по-злодейски лишить Гарри семьи и счастья, то знай: это полная чушь, — Ал вдруг посерьёзнел. — Я говорил про хороших ребят, да? Но тут ещё такая штука… Детей, вообще-то, может делать любой дурак. По разным причинам, иногда просто, чтоб было чем заняться, или потому, что так заведено. Понимаешь?

— Не совсем.

— Ну, а любить-то многие не умеют. Или не хотят. Вот и получается: в мире слишком мало любви на слишком много человеков. Ты это на собственной шкуре испытал.

Снейп молча смотрел на него. Ал вздохнул.

— Я хочу сказать, когда есть выбор, что создавать — ещё человеков или любовь, то выбери второе. Не ошибёшься. И всем будет хорошо. Если, конечно, не станешь вести себя как придурок. Кстати… — он вскочил с кровати и подошёл к Снейпу. — Мне пора. Напоследок посмотри вот ещё, из разряда того, что может быть.

Ал резко вскинул руку и ткнул его пальцем в живот. Снейп вздрогнул (тычок был похож на слабый удар током) и заморгал. Он очутился в незнакомой комнате — то ли кабинете, то ли библиотеке. В доме хлопали двери, слышался детский смех; почему-то становилось ясно, что живущие здесь готовятся праздновать Рождество. У окна, в тени тяжёлой шторы стоял человек. Казалось, будто он внимательно наблюдает за кружащими за стеклом снежинками. Снейп не мог видеть его лица, но догадывался, кто это.

Скрипнула дверь.

— Гарри?

Ну конечно.

Поттер обернулся и улыбнулся красивой рыжеволосой женщине в вечернем платье.

— Готовы? — спросил он.

— Да, и в Норе уже заждались, — Джинни (само собой, это могла быть только она) поправила ему воротник и погладила по плечу. — Ты неотразим.

— Сама такая, — Поттер чмокнул её в нос.

— Погоди, вот приедут племяннички!

— Точно, этим лучше не попадаться — разберут на сувениры! — Поттер рассмеялся. — Слушай, Джин… Вы идите пока, а я приду минут через десять. Или двадцать.

Взгляд у него был странным, просящим и извиняющимся. Улыбка Джинни погасла. Она явно хотела что-то сказать, но вместо этого лишь качнула затейливой прической в знак согласия.

— Надеюсь, через час ты…

— Да, да, конечно.

Она вышла. Поттер уселся за стол и подпёр голову руками, лёгким движением превращая аккуратную стрижку в привычное гнездо. Минуты шли. Снейп не шевелился и старался не дышать, ему было не по себе от этой непонятной пантомимы.

Наконец Поттер отмер и, придвинув к себе пёстрый квадратик бумаги, старательно вывел на нём насколько слов. Снейп прищурился, и вдруг… Квадратик очутился в его руке. Это оказалась открытка — вроде той, которую он втоптал в снег пару дней назад. Снейп вновь стоял у своего дома, в третий раз преречитывая крупные угловатые буквы.

“С Рождеством, профессор.”

И закорючка подписи.

Со временем и пространством приключилось что-то совсем странное. Снейп всё ещё находился в кабинете, где Поттер каждый год писал своё послание (всегда одно и то же), и, одновременно, доставал открытки из почтового ящика, бормоча: “Опять… Да сколько можно… Что за чушь…” Он знал, что выбросит открытку. Вот только дойдёт до урны.

Джинни Уизли оказалась хорошей женой: в Сочельник она всегда оставляла супруга на час в библиотеке. Снейп, щурясь от холодного ветра, наблюдал, как Поттер раз за разом выводит своё бессмысленное, никому не нужное поздравление. Почтовый ящик звякал жестяным флажком, извещая о прибытии открытки; Снейп доставал её.

Он знал, что так ни одной и не выбросил.

Ветер превратился в метель, крупные снежинки заплясали в воздухе. Они залетали в библиотеку, ложились Поттеру на волосы и не таяли. Подписав и отправив очередную открытку, он теперь долго сидел за столом, рассеянно щупая левую сторону груди. Снег повалил гуще. Снейп с трудом различал обстановку кабинета. Ветер швырнул в лицо горсть колючей пороши, от которой Снейп на миг зажмурился, а когда открыл глаза, ничего больше не было. Вообще ничего. Только бескрайнее дикое поле сливалось с заснеженной землёй. Неподалёку из сугроба криво торчал столб с уже насквозь проржавевшим почтовым ящиком. Будто дождавшись его взгляда, флажок медленно поднялся. Снейп двинулся к нему сквозь яростный ветер, увязая в снегу по колено. Когда он открыл дверцу, в ладонь будто сама собой скользнула открытка с глупой мордой новогоднего оленя — Поттер всегда выбирал на редкость дурацкие…

Почерк был другим.

Но тоже — всего несколько слов.

“Он умер, профессор”.

Метель тут же стихла. Снейпу показалось, что это он вдохнул её — нутро раздирала боль, резала ледяными лезвиями, и во рту было солоно — от ран? — нет, из-за прокушенной губы, а глаза жгла ослепительная снежная пустота.

Он опустил взгляд — просто потому, что надо было куда-то смотреть, — и вместо своей ладони увидел сморщенную птичью лапу, стиснувшую упругий комочек — руку глубокого старика, держащего смятую открытку.

Ледяные лезвия искромсали грудь и горло — не вздохнуть; Снейп пошатнулся, осел в сугроб. Попытался подняться, но рыхлый снег ускользал из пальцев, затягивал, словно болото. Снейп сделал последнее усилие, рванулся…

…и мёртвой хваткой вцепился в потёртый ворс ковра из своей спальни.

========== Глава 5 ==========

Снейп с трудом заставил себя разжать пальцы и сел, прислонившись спиной к кровати. Воздух по-прежнему застревал в горле — казалось, оно разорвано, как после укуса Нагини, в висках бился пульс. При воспоминании о снежной пустыне бросало в дрожь. Он нашарил в складках одеяла палочку, сжал в руке (от этого стало немного спокойнее) и попытался привести мысли в порядок.

Теперь многое стало ясно, но легче от этого не стало. Даже если духи были лишь игрой подсознания, свою миссию они выполнили: Снейпу пришлось принять некоторые вещи, которые раньше он отрицал. Или просто не позволял себе о них думать. Но что теперь с этим делать? Броситься в ноги Поттеру? Начать ухаживать? Невозможно. А как жить после того, что он увидел? Как сравнить дом, в котором были дурацкие часы и наряженная ёлка,

и Поттер

с бескрайним снежным полем, где умирал одинокий старик?

— Это просто нечестно, — простонал Снейп, ритмично стукаясь затылком о край кровати.

Правда. Нечестно так загонять его в угол, когда один путь — немыслим, а второй — ужасен.

Стоп. Это ведь лишь то, что может быть. Значит, можно и по-другому? Найти кого-то ещё, чтоб не быть одному или… Да какого чёрта, можно просто уехать туда, где нет полей и снега, в какие-нибудь тропики, наладить там жизнь, вычеркнуть из памяти все эти годы, воспоминания и ненужные привязанности, и…

И вот тогда-то ты точно свихнёшься, дорогуша.

Снейп вздрогнул, затравленно оглянулся, но рядом никого не было. За окном уже разлился мутный декабрьский рассвет, в комнате посветлело. Вместе с сумраком ушёл и ночной кошмар. Мало-помалу Снейп успокоился. Ему даже стало смешно: сидит тут, под впечатлением от нелепых сновидений, думает обо всякой ерунде. А это ерунда и есть, просто лёгкое помутнение рассудка. Небезосновательное, конечно, но от этих… оснований не умирают. А увиденные яркие картинки… Что ж, в Мунго говорили — многолетние нагрузки на нервную систему ещё аукнутся. Но это не повод, чтобы фантазировать неизвестно о чём.