– Директор?! – девушка не смогла сдержать изумлённого восклицания. – Совсем забыла про него. Думала, что директор – это вы!

Сообразив, что сказала лишнее, Яровски прикусила язык. Сливацкая подняла бровь и громко расхохоталась.

– Ты недалека от истины, дорогая!

Просмеявшись, Миранда снова насела на свою подчинённую.

– Ну, так как насчёт факультативных занятий?

– Мне многое пришлось изучить. Я слегка освободилась только сейчас. Нужна передышка. И главное… Я ещё не освоила азы третьего древнего языка.

– У тебя всё получится, – твёрдо произнесла Сливацкая.

Маришка тяжело вздохнула.

– Иди, отдохни пока, к нашему разговору мы вернёмся позже.

      Проведя очередную пару и собираясь на обед, девушка вышла из аудитории, закрыв за собой дверь. Стопка книг занимала обе руки. Утром Маришка успела только выпить стакан холодной воды, поэтому голодный желудок давал о себе знать урчанием. Выскользнув из маленького коридора, она оказалась в большом – где было людно. Проходя сквозь толпу студентов, ощутила сильный и болезненный толчок в плечо, выронила книги и сама едва удержалась, оперевшись о стену. Больно было до слёз. Яровски оглянулась на проходивших мимо. Это была уже третья выходка со стороны неизвестно кого. По рассеянности она не замечала, кто её толкал.

Остановившись на этот раз, она как можно более «гневно» посмотрела на студентов. Из-за боли и навернувшихся слёз командного голоса не получилось.

– Кто это сделал? – почти жалобно спросила она.

Здоровые верзилы переглянулись и пожали плечами.

– Если вы ещё раз позволите себе что-то подобное.., – фраза прервалась из-за того что в горле пересохло.

– И что будет? – нагло поинтересовался кто-то.

Маришка оглянулась, поискав глазами говорящего, опять никого не нашла и стала судорожно придумывать, «что же будет?». Ответ не приходил на ум, а её авторитет падал всё ниже.

– Я тебе сейчас скажу, что будет! – над её ухом раздался голос Николы Сливацкого. – Пани Яровски, подержите, пожалуйста, – он протянул ей какой-то свиток.

Маришка удивлённо захлопала ресницами, а Сливацкий ринулся вперёд и со всего размаха толкнул долговязого студента с длинной, падающей на глаза тёмной челкой. Тот отлетел, ударился о стену, вытер нос тыльной стороной ладони и прошипел:

– Ты думаешь, я тебе спущу это, Сливацкий? Жду сегодня после занятий в старом сквере одного без мамы. Хватит прятаться за её длинной юбкой.

Разгневанный Никола поднял руку и подскочил к стене с намерением ударить обидчика, но был остановлен Маришкой. Та просто перехватила его запястье и просяще взглянула в глаза. Молодой человек остановился тяжело дыша.

– Да, приходи, салага, посмотрим чего ты стоишь, – бросил ещё кто-то из толпы. – Можешь даже захватить с собой друзей, будет интересно.

– Это можно! – прозвучал ещё один знакомый Маришке голос.

Она быстро повернулась и увидела Петера в сопровождении двух темноволосых приятелей. Все трое поклонились ей, и девушка растерянно ответила.

– Привет, Никола, – серьёзно произнёс Калита и протянул руку младшекурснику.

– Здорово, – двое других тоже обменялись с ним рукопожатием.

– Я смотрю, у тебя тут встреча намечается? – ухмыльнулся Петер. – Как твои друзья мы придём, – он просто спокойно взглянул на студентов, и трое из них в страхе отступили, оттопав ноги зевкам, стоявшим сзади.

– Ну, так кто тут рвётся на свидание с нами? – спросил один из сопровождающих Калиты и посмотрел на всё ещё сидящего у стены долговязого. Тот быстро опустил глаза и сделал вид, что его происходящее не касается.

– Значит так, шпана, которая носит шпаги только для украшения бёдер, – тихо произнёс второй приятель Петера. – Узнаем, что тут кто-то из вас решил поразвлечься, пощады не будет. Поняли?

Младшекурсники кивнули один раз, – а долговязый – много раз. Маришка даже испугалась, что у него с головой что-то случилось.

– Пани Яровски, – галантно произнес один брюнет, а второй протянул ей собранную стопку книг.

Яровски смущённо улыбнулась и, забыв про боль в плече, пошла в столовую. Приятные ощущения от того, что за неё заступились, вернули легкость походке.

– Больно? – спросил знакомый голос рядом.

Она удивленно оглянулась и увидела Петера, снова подстраивающегося под её шаг.

– А-а, вы про плечо? Нет, уже почти не болит.

– Возьмите, – Калита протянул ей какие-то зелёные листочки. – Это трава растёт у нашего оврага, того самого… Перед нашими праздниками урожая она набирает особую силу, очень быстро затягивает раны и снимает боль. Действует год и… надеюсь, больше вам не пригодится.

– Спасибо, – снова застенчиво улыбнулась девушка и протянула раскрытую ладошку.

Петер на секунду задержал руку, касаясь пальцами её кожи. Почувствовав, что заливается краской, Маришка поспешила заложить листья между книг. Калита отвесил вежливый поклон и ушёл, а учительнице вдруг стало неуютно ни с того, ни с сего. Повертев головой в поиске, откуда идёт холод, она посмотрела в сторону окна и столкнулась со светло-зелеными глазами Мстислава Залесского. Он стоял в непринуждённой расслабленной позе возле подоконника, согнув одну ногу в колене. Испугавшись непонятно чего, Маришка поспешила отвести взор, а когда подняла его спустя три секунды, князя уже не было. Он словно растворился в воздухе. Передернув плечами, она перешагнула через порог столовой.

Прошло ещё две недели. К Маришке, считавшей себя только гостьей величественного Мерхема, пришла уверенность. Ей уже не приходилось работать на износ. Оставалось время на отдых и на развлечения. Но особенно девушку порадовало жалование. Получив пригорошню монет, она почувствовала себя настоящей богачкой. О ценах Маришка уже имела представление, так как успела совершить две вылазки в город. Поэтому, когда просчитала бюджет, пришла в неописуемую радость и, улучив свободную минуту, побежала на почту отправить письмо матери, в котором рассказывала как у неё всё хорошо, а будет ещё лучше, просила прощения за поведение и надеялась на скорую счастливую встречу. Чтобы конверт уж точно дошёл, девушка наклеила на него аж три дорогие марки, беспрестанно улыбаясь почтальону. А потом она зашла в небольшую лавку и купила себе шёлковый воздушный шарф с красивым рисунком в зелёных тонах. Обмотав его вокруг тонкой шейки и посмотрев в зеркало, понравилась сама себе и выпорхнула на улицу. Золотая осень была в разгаре. В Леймании зима наступала позже, чем на её родине, поэтому Маришка наслаждалась мягким теплом, свежим воздухом и созерцанием живописных городских улочек с красивыми, почти игрушечными белыми домиками. Достигнув ворот Мерхема, она, то и дело, здоровалась со своими студентами, которые приветствовали её уважительными поклонами. Яровски уже свернула в общежитие, как вдруг вспомнила, что оставила в аудитории важную книгу на древнем штокском языке, которым планировала заняться вечером. Вздохнув и нехотя развернувшись, девушка изменила направление.

В помещении было тихо и завораживающе красиво. Чудесным его делало странное малиновое солнце, клонившееся к закату и заглядывающее в окна. Привычным движением Маришка повернула ключ в замке стола, открыла дверцу и, достав толстый том, бережно открыла его на первой странице. От книги веяло сандаловым маслом и стариной.

Дверь неожиданно хлопнула, и Яровски вздрогнула. В аудиторию кто-то вошёл, из-за шкафа ей не было видно, кто именно, поэтому она решила выйти и посмотреть.

– Мстислав, – надрывный девичий голос, а, главное, знакомое имя, задержали её на полпути.

Последовала пауза, которую нарушил всё тот же голос.

– Я беременна, Мстислав!

– Неужели? – холодный тон Залесского гулом отразился от стен.

– Что ты этим хочешь сказать?

– Что ты врёшь.

– Ты обесчестил меня, Мстислав. Моя семья не выдержит такого позора, а я… Я покончу с собой! Да! Слышишь! Ты должен жениться на мне!

Опять последовало молчание. От неожиданности Маришка тихо села на стул и услышала громкий стук своего сердца.